И я рассмеялась. Вероятно, он и сам не понимает, насколько со стороны похож на мое описание. Адрес у меня не спросили, а я молча отметила, что он помнит его по памяти — тоже знак? Или у Артема в голове все по полочкам разложено настолько идеально, что в этом никаких знаков собственной значимости искать не стоит? Задумавшись об этом, я успокоилась и перешла к тому, что и собиралась с ним обсудить. Правда, начала издали:

— Артем, как думаешь, я справлюсь с должностью официантки?

— Уже справилась, — он отвечал спокойно и точно так же вел машину. Уверена, на его счету нет ни единого штрафа за превышение скорости.

— А с должностью бармена?

На этот раз он думал дольше:

— Это ты так используешь мое личное отношение для карьерного роста? Смело!

«Личное отношение»… я поставила мысленную галочку на этой оговорке.

— Нет. Просто хочу знать мнение профессионала. Или иначе, когда, по-твоему, я смогла бы стать такой, чтобы даже директор «Кинка» заголосил в полную глотку: «Я хочу ее как бармена!»?

— Ну… Когда я тебя увидел в первый раз, то сказал бы, что никогда. Во вторую встречу сказал бы, что не пройдет и десяти лет массированных полевых испытаний, как тебя не узнаешь. А сегодня уже думаю, что через пару месяцев вполне могу поймать себя на том самом крике. То ли ты качественно производишь о себе неправильное впечатление, то ли слишком быстро меняешься.

— Скорее второе, — я отчего-то вздохнула. — Я вообще впала в непонятную эйфорию, потому и дурю.

— Так и дури дальше, — одобрил Артем. — Если тебе на пользу. Потому что мне нравится, что я вижу.

Вот и к основной теме подошли, дальше юлить незачем:

— Тебе нравится? Значит ли это, что тебе нравятся не только мои изменения, но и я сама?

— Ого, как вопросец зафигурировала. — Он тихо рассмеялся. — Разумеется, нравишься. Думал, я выгляжу не настолько замороженным, чтобы мои эмоции вообще нельзя было понять.

Нравлюсь… Нравлюсь ему! Я едва не охнула вслух, хотя подсознательно такого ответа и ожидала. Это не признание в любви, конечно, и даже не признание в немыслимой страсти, а лишь констатация симпатии, но мне хватило, чтобы голова окончательно поехала. Я удержала неразумный восторг и продолжила как можно равнодушнее:

— А как ты думаешь, Володе я нравлюсь?

После этого он глянул на меня с изумлением.

— По нему-то вообще все видно, он же как дитё малое, вообще не умеет чувства контролировать. Не удивлюсь, если сейчас забился в угол и плачет. Так и будет плакать, пока я не вернусь и не заверю, что не затащил тебя в темную подворотню для быстрого минета.

— Для чего?!

— Я пошутил. Но… Но Володе так и расскажу, ты потом не отрицай. При условии, конечно, что тебе тоже интересно глянуть, как он плачет.

Я усмехнулась. Жаль, что дорога заканчивается, даже при столь неспешной поездке. Ночью городские улицы почти пустынны, ни одного затора на перекрестке, ни одной пробки. У меня времени максимум пятнадцать минут, а за пятнадцать минут всю эйфорию вслух не опишешь и нужные ответы не получишь. И тогда незаданные вопросы помешают мне уснуть.

— Артем, — я говорила вкрадчиво, боясь, что мое волнение станет слишком заметным. — Если я правильно поняла, то нравлюсь вам обоим. И да, ты прав, по Володе это заметно. Пусть он и бабник, пусть на сотни женщин так же смотрел, но сейчас он не притворяется — он, наверное, никогда в таких отношениях не притворяется. Все полчаса страстной влюбленности. Но что же будет дальше? Как мне себя вести?

— Ты у меня спрашиваешь? — Артем почесал подбородок, а может, тем самым прикрыл улыбку. — Хорошо. Я как раз по долгу службы примерно этим и занимаюсь. Определяешь все свои желания, прикидываешь возможные последствия и реализуешь при условии, что это никому не доставит серьезных проблем. Все.

Отозвалась недоверчиво:

— Так уж и все?

— Ну да. Когда-то я думал, что жизнь — сложная штука. Потом думал, что жизнь — довольно простая и понятная штука. А сейчас знаю, что ошибался: жизнь еще проще, чем в самых смелых предположениях. Ты просто берешь и живешь, не откладывая на потом. Желательно при том делать серьезную рожу — это добавляет авторитетности. Мне помогает.

— Подожди, подожди! — Я вскинула руку. — Ты своей философией меня сейчас еще больше запутаешь! Мне нужна конкретика. А если и мне Володя понравится?

— Понравится, в будущем времени? — Он изогнул бровь. — Ты так сегодня орудовала языком по его гландам, как будто это уже свершившийся факт.

— Артем! — я прервала гневно, хотя и доля правды в его словах была.

— Ладно, давай конкретику. Если ты нравишься Володе, а Володя нравится тебе, то вроде бы и без моей экспертной оценки додумаетесь, что делать дальше. Я же сделаю вывод о твоей невменяемости — как можно выбрать агрессивного невоспитанного шалопая, когда у меня такая авторитетная серьезная рожа?

Я хмыкнула. И следующий вопрос прозвучал почти жалко, но я заставила себя его произнести на грани слышимости:

— А если — ты не подумай ничего, это просто предположение! — а если вдруг такое бы случилось, что мне понравится не только Володя? Ну, мало ли…

Он так долго и трудно для меня молчал, что я уже на полном серьезе собралась открыть окно и высунуть туда полностью голову — чтобы прохладным ветром обдало, пока не взорвалась. Артем не смеялся, не смотрел на меня, а глубоко задумался. И это было еще хуже — ну, будто я действительно спросила о чем-то, что имеет место быть и требует немедленного осмысления.

— Я не тебя имею в виду! — зачем-то долила в вяжущую тишину, хотя и на мой вкус прозвучало бредом.

— М-да… — наконец-то подал он голос. — В этом случае соревнование не просто продолжится, а перейдет на новый уровень. Я говорю о Володе и том самом третьем. — Он все-таки не удержался и улыбнулся. — Но почему нет? Не могу спрогнозировать, как ты в этой ситуации можешь пострадать, страдать будут те два идиота. Они пока конкурировали, случайно пропустили, к чему все может прийти. Испугаются пуще прежнего и… все-таки попытаются второго перевесить. Тебе останется только, не знаю даже, сделаться барменом для начала.

— А потом кем? — мне действительно было интересно, а все его объяснения я смогу обдумать попозже.

— А потом женской версией Володи — он способен мгновенно переключаться, идеальная психика для адаптации. И уже после эволюционировать до женской версии меня. Заметила, как я невзначай себя поставил на более высокий этап эволюции? Все надеюсь, что это отложится в твоем подсознании.

— Заметила… — я отозвалась заторможенно. — А женская версия тебя — это как? Вообще ни на что не реагировать?

— Реагировать на все, но не радовать зрителей пониманием. И у меня хватило бы холодного цинизма для того, чтобы довести подобную конкуренцию до чего угодно, пока мне хорошо.