– Да, нестандартная ситуация, – согласился Мебб. – Лейн, смотри, как любопытно: этот парень все еще на связи! Кажется, мы сможем создать восхитительную сокращалку с Пи на одиннадцатую.

Лейн взял в свои мягкие лапищи Варину руку и – раз! – вытянул из середины ладошки тоненькую черную ниточку Было совсем не больно, только немного щекотно. Но от неожиданности Варя завизжала.

– А-а-а!!! Мама, мама, мамочка, что это??? Откуда это у меня?

– Ик, Ик, спокойно! Это не у тебя. Это у твоего друга, так что не переживай, – невозмутимо сказал Мебб, цепляя ниточку указательным пальцем и немного вытягивая ее в сторону.

Нитка была хоть и черная, но какая-то прозрачная. Как черная леска.

– С черными нитями сложно работать, – вздохнул Лейн. – Сила нужна немереная, и помощников штук семь, не меньше.

Варя с ужасом взирала на черную нить и только что в обморок не падала.

– Это точно не моя? Это точно не из моей руки? Но она же из моей тянется!

– Точно, точно не твоя. Твоя должна быть желтая или зеленая… Ну-ка, попробуй другой рукой. – Мебб отобрал недоеденную цаплю и положил ее прямо на воздух. – Давай, попробуй!

– Как попробовать?

– Примерно так…

Мебб щелкнул пальцами, сдвинул кисть в сторону, и из кончиков его указательного и большого пальцев, сложенных вместе, потянулась яркая фиолетовая нитка, толстая, почти бечевка.

– Это фокус? – недоверчиво спросила Варя.

– Нет, почему? Все настоящее.

– Это магия?

– Да нет же!

– Это обычная способность любого инфилопера, находящегося на уровне Пи. Ну, попробуй же сама, наконец.

Варя щелкнула пальцами, подвигала рукой. Результат был нулевой. Хотя нет. Что-то такое почувствовалось. В пальцах, на самых кончиках.

– Мне не нужно щелкать, – вдруг уверенно сказала она. – Мне лучше так…

Варя раскрыла ладонь, вытянув пальцы вперед, и провела рукой по воздуху. Три лимонные ниточки, тонкие, как паутинки, вытянулись из трех ее пальцев (большой и мизинец остались незадействованными) и повисли в воздухе.

– Ух!!!

– Здорово?

– Круто! А что дальше делать?

– А дальше – все что угодно, кроме одного. Вот эту черную чужую ниточку я сейчас спрячу. И ты ее не вытягивай.

Варя хотела спросить, почему не вытягивать, но вдруг поняла, что знает это. А знает потому, что никакая она сейчас и теперь не Варя, а… а Мебби Клейн, вот! Вот так.

Диди. Не тратьте время, пытаясь повторить эксперименты Мебби Клейна с ниточками из пальцев. Даже если вы являетесь инфилопером, в условиях Земли-12 производство инфи невозможно. Этому препятствуют базовые физические характеристики нашего мира.

Дюшка Клюшкин никак не мог уснуть. Он вертелся под одеялом и пытался решить свою головоломку, в которой недоставало еще больше деталек, чем у Риза. Дежурные операторы СОСИСки, следящие за показаниями датчиков, вмонтированных в Дюшку, вынужденно бодрствовали вместе с ним. А поскольку показания этих датчиков не лезли ни в какие рамки, то вместе с дежурными не спала добрая треть сотрудников секретного отдела, мечтающая в этот час только о том, чтобы объект Клю наконец угомонился и задрых. Ангелы следили за всем, что происходило в городе, и, как обычно, ни во что не вмешивались.

Первую половину ночи Дюшка думал о себе и о Варе. Он не мог понять, что происходит с Варей, отчего она за последнее время так изменилась. Но еще хуже было то, что Дюшка не мог понять, что происходит с ним самим. Он не боялся, или, по крайней мере, ему казалось, что он не боится того, что его будут исследовать или клонировать. Где-то в глубине души ему даже приятно было осознавать, что он – особенный, единственный, уникальный. Но в той же самой глубине Дюшке хотелось оправдать эту уникальность каким-нибудь красивым самостоятельным поступком. Например, совершить подвиг, на который ни один обыкновенный мутант не способен. Или написать потрясающую поэму, наполненную сугубо человеческими чувствами. Или сделать еще что-нибудь в этом роде. Короче говоря, отличиться. Стать особенным не потому, что так решила природа, а потому, что ты сам на это способен. Однако дела с поэмами и подвигами продвигались туго. Честно говоря, пока они вообще никак не продвигались. Конечно, Дюшка по праву считался лучшим хрюкальщиком школы, и, кроме того, у него было еще одно не совсем обычное хобби, но все-таки для единственного человека на планете этого было совершенно недостаточно. Вот если бы удалось для начала подтянуть по оперативному хрюканью Варю… Но она сама уже как-то справилась… Эх, Варя, Варя!

Дюшка вылез из постели и подошел к базовому компьютеру. Базовым у мутантов называется непереносной компьютер, жестко подсоединенный к сети. Все остальные компы – браслеты, кольца, сережки, тетрадки и т. д. – связаны с ним, но могут быть перекинуты и на любой другой подходящий приемник.

Диди. Попадете к мутантам – легко разберетесь, у нас на Земле-12 тоже примерно такая же система. Вот на Земле-98 все устроено иначе, там будьте осторожны и ни в коем случае не нажимайте на зеленые кнопки! Э-э… и на остальные тоже. Да.

Дюшке было плохо. С одной стороны, он чувствовал себя полным ничтожеством, с другой – понимал, что все остальные, мутанты, вообще полные уроды. Никто из них не способен его понять! Даже Варя. Да что там Варя… Даже мама! Дюшка тихонько заплакал. В нижней части дома что-то зашевелилось. Дюшка быстро скользнул в ванную комнату, расположенную рядом с его спальней, заперся и пустил воду. Предчувствие его не подвело: мама подошла ровно через десять секунд.

– Ты представляешь, который час? – спросила она сонным голосом.

Пока Клюшкин безуспешно решал свою головоломку, его мама успела уже и заснуть, и проснуться.

– Так ведь с завтрашнего дня – каникулы!

– Тем более. Успеешь еще в ванне насидеться. Скоро утро, а ты…

– Ну, мамуленька!

– Вылезай и спать! Ты портишь себе здоровье, милый!

– Ладно, сейчас.

Мама ушла. Дюшка сглотнул горькую слюну и подставил ладонь под струю воды.

– Ты портишь себе здоровье, милый! – сказал он воде маминым шепотом, но только с добавлением яркой издевательской нотки. – А если ты испортишь себе здоровье, солнышко, то станешь мутантом, и тогда тебя не заберут на опыты. – Дюшка даже не заметил, как стал говорить вслух. – А если тебя не заберут на опыты, тебе придется жить, как всем обыкновенным ребятам, и тогда…