– По подсчетам социологов, садоводство – это самое дорогое в мире хобби, – утешила Маришу опытная Табачкова. – По сравнению с ним серфинг, яхты или горные лыжи не идут ни в какое сравнение.

На почве увлечения садоводством Мариша даже немного подружилась с Табачковой. Во всяком случае, та перестала казаться ей такой уж стервой. Да и та оттаяла. Напоила гостью кофе, предложила кусок низкокалорийного тортика и целую вазу с фруктами.

– Лично сама я сижу на диете. Кофе пью только соевый. Вместо сахара заменитель. Из фруктов употребляю только ананас, он сжигает жиры. И зеленые кислые яблоки.

– Но это же так грустно!

– Зато результат на лицо. Верней, на бедрах!

Что да, то да. Мадам Табачкова была стройной. Даже тощей. И на взгляд Мариши, ей не стоило изнурять себя диетами. А напротив, сесть и плотно пообедать хотя бы раз в неделю.

– Моя худоба не от диеты, – томно возразила Табачкова. – Это следствие моего недомогания.

– А что у вас болит?

– Ах, у меня очень слабое здоровье. Я показывалась многим специалистам, но никто не может понять, что со мной такое.

– Такая редкая болезнь?

– Анализы у меня все в норме, – неохотно призналась Табачкова. – Врачи говорят, что кровь просто отличная. Все остальное тоже. Муж считает, что я слишком мнительная. И что это смерть соседки так повлияла на мое состояние.

– А кто умер?

– Одна молодая женщина, – небрежно отмахнулась Табачкова. – И никто тоже не знает, что с ней произошло. Какая-то редкая болезнь, не поддающаяся лечению.

– Какой ужас!

– Да ничего особенного! – слегка раздраженно отозвалась Табачкова, которую интересовало всего две темы – садоводство и она сама со своим здоровьем. – Вот и Тася заинтересовалась этой историей! Все расспрашивала меня про эту погибшую женщину. А чего, спрашивается, ею интересоваться? Она-то уже умерла. Для нее все кончено. А мне вот приходится мучиться, не зная, что предпринять и чем лечиться.

Видя, что настроение хозяйки стремительно портится, Мариша начала прощаться. Про розы она уже все выяснила. А про надуманные болезни Табачковой ей слушать не хотелось. Но напоследок Мариша еще раз уточнила:

– Но после визита к вам о Тасе вы с мужем больше не слышали?

– Нет. Хотя…

– Что?

– Да глупости.

– Все равно скажите.

– Муж как-то через пару дней заявил, что видел Тасю в нашем поселке. Правда, мельком.

– Это действительно была она?

– Зрение у моего мужа отличное. Да и вообще он на редкость здоровый человек. Именно поэтому мне так тяжело с ним. Как известно, сытый голодного не разумеет. И здоровый человек никогда не поймет того, кому от природы досталось хрупкое здоровье.

– Значит, ваш муж действительно видел Тасю?

– Да помилуйте! Что ей тут делать? Конечно, муж обознался!

И Табачкова раздраженно пожала плечами. Мол, отстаньте от меня. Дайте поболеть человеку спокойно!

Настроение у всей поисковой команды в этот вечер было угрюмое. Трое кандидатов на роль злодея отпали один за другим. А где и как искать следующих, никто из родственников пропавшей Таси не знал.

– Мы же не можем проверять всех клиентов Таськи, – уныло бубнил Андрей.

– На это всей жизни может не хватить.

– Да и какой в этом смысл? Похоже, никто из этих мужиков зла на Анастасию не держал. Она со всеми договаривалась миром.

Разговор проходил в кафе «Колобок», которое находилось буквально напротив дома тети Гали. Кафе было совсем маленькое. Но имело ряд неоспоримых преимуществ перед другими точками общепита. Во-первых, близко от дома тети Гали. Во-вторых, по вечерам тут почти всегда было пусто. И в-третьих, кафе принадлежало лучшей подруге тети Гали, так что всю еду ей и ее семье тут подавали по ценам совершенно мизерным.

– Поесть нам всем необходимо, – сказала тетя Галя, подгоняя всю многочисленную орду своих родственников к «Колобку». – А я готовить не могу. Из рук прямо все валится.

Вообще-то изначально кафе называлось «Квадратный колобок» – автором претенциозного названия был первый хозяин кафе. Но со временем и хозяин сменился на хозяйку, и первое слово в вывеске перегорело. Починить его никто не удосужился. И кафе стало просто «Колобком».

Его хозяйка, Алевтина Григорьевна, видная дама холеной полувековой наружности, поприветствовала свою подругу и тоже подсела за их стол.

– А ведь я видела Тасеньку незадолго до ее исчезновения, – вытирая слезы подолом передника, разукрашенного ярко-красными петухами, произнесла эта славная женщина. – Ох, горе-то какое! Сидели они тут с Леночкой. И разве можно было подумать, что одна девочка в скором времени пропадет, а другая и вовсе умрет.

– Вы знали Леночку?

– Тасенька меня с подружкой своей в тот день и познакомила, – ответила Марише хозяйка кафе. – Как пришли, Тася сразу ко мне подскочила. Здравствуйте, говорит, тетя Аля. Посидеть хотим с подружкой. И подружку вперед выталкивает. Худенькая такая девушка. Видать, на диете неделями сидит. Уж у меня глаз наметанный.

– И что дальше было?

– Я им лучший столик выделила. У окна. Цветочки поставила. Свечку. Все дела. Накормила опять же вкусно. Денег брать с них не хотела, но Тасю ведь не переспоришь. Расплатилась. Она всегда такая была, Тася наша. Бескомпромиссная. А на мой взгляд, так и кавалер ихний мог бы расплатиться. Небось не обеднел бы. На иномарке ведь прикатил. Значит, не из бедных.

– Кавалер? – встрепенулась Мариша. – Разве девушки не вдвоем Восьмое марта отмечали?

– Сначала-то они вдвоем сидели. А потом кавалер к ним подсел.

– Кто такой?

– Не знаю я его, – призналась Алевтина. – Незнакомый какой-то. То есть мне он незнакомый был. А девочки, судя по всему, хорошо парня знали. Расцеловали его как старого знакомого.

Мариша перевела взгляд на тетю Галю. Но та сидела с таким оторопелым видом, что сразу же стало ясно – ей про кавалера дочка тоже ничего не рассказывала.

– А как он выглядел?

– Ох, да не присматривалась я к нему особо. У нас в тот день народу в кафе набилось, яблоку некуда упасть. Праздник же. Где уж мне тут за Тасиным кавалером уследить.

– А кто обслуживал их столик?

– Как кто? Так Наташка и обслуживала. У нас кафе маленькое. Только я и Наташка. Да повариха на кухне. И мойщица. Но они в зал никогда не выходят. Тут мы с Наташкой крутимся.

– Можно с ней поговорить?

– С Наташкой-то? Отчего же, поговорите. Может быть, она и вспомнит чего важное.

Алевтина Григорьевна развернулась на стуле всем своим грузным телом и махнула рукой невысокой щуплой девушке в белой блузочке и черной юбочке. Но, несмотря на кажущуюся скромность и простоту, наряд был девушке очень к лицу. Блузочка была соблазнительно расстегнута на две пуговки. А коротенькая юбочка едва прикрывала круглую попку. Из-под юбки виднелся край чулочков и кружевная подвязка. Одним словом, Наташка была той еще штучкой. И среди посетителей кафе явно не терялась.