Могила торопливо бросился стирать перловку грязной ладонью. Перемешавшись с краской, масло и перловка дали неожиданный эффект: половина лица товарища Сталина превратилась в грязно-желтую массу, более походившую на золотоносную породу. Оставшийся целым правый глаз, казалось, стал еще строже и грознее.

— Ты что делаешь? Нельзя так, надо по-другому! — воскликнул Тимоха и, схватив в руки приставленную к стене трехлинейку, стал аккуратно штыком сбрасывать с портрета налипшие крупинки.

Однако его подвела координация. Пьяно покачнувшись вперед, Тимоха штыком проткнул портрет. Дырка как раз оказалась на месте правого глаза вождя мирового пролетариата.

«Куда я попал!» — холодея душой, подумал Андрей и незаметно, осторожно и тихо прокравшись за спинами старателей, выскочил из барака на улицу.

Потоптавшись у сеней, Андрей осмотрелся, раздумывая, куда пойти. После «сладкого ужина» хотелось душистого смородинового чая, но чаепитие могло быть нарушено непрошеным вмешательством какого-нибудь пьяного старателя. Единственным местом, где можно было насладиться красотой природы в одиночестве, был берег Балахтисона, туда и ушел Леха. Андрей взял свой вещмешок с продуктами, неизменный собачий спальник и пошел в сторону реки.

Окутавшая тайгу ночная мгла несла за собой неприятную прохладу и промозглую сырость. С запада над горами нависли свинцовые тучи. Злобно наседавшие гнус и комарье не давали покоя. Они проникали под одежду и беспощадно жалили Андрея до тех пор, пока из-под торопливо приготовленных дров не потянул густой едкий дым. Специально выбранные пихтовые поленья затрещали, искрясь золотистыми снопами. Пламя костра с живостью лизнуло сухое топливо и тут же положило костер на землю. Едва оторвавшись от пламени, дым поплыл вниз по реке. В притихшей тайге не слышалось ни единого посвиста укрывшихся перед непогодой птах.

— Будет гроза... — отметил Андрей, подвешивая на таганок небольшой походный котелок с водой.

Рыжевато-серая лайка, увязавшаяся за Андреем от старательских бараков, преданно смотрела в глаза человеку в надежде на какую-нибудь подачку. Вдруг она вскочила, закрутила носом и, насторожившись, замерла на месте. Ее взгляд был обращен в сторону вершины Балахтисона, откуда низменный ветерок наносил посторонние запахи. Прошло некоторое время, но собака не успокоилась, а, наоборот, нервно закрутила распрямившимся хвостом и зашевелила ноздрями.

По своему опыту Андрей знал, что четвероногий друг почуял либо чужого человека, либо осторожно подкрадывающегося зверя. Андрей отошел на несколько шагов от костра и стал внимательно всматриваться в сгущающиеся сумерки. Он искренне пожалел, что оставил карабин. В темноте послышался негромкий, успокаивающий собаку голос человека. От распевных, протяжных слов беснующаяся лайка успокоилась, взбрехнула более приветливо и, как бы призывая человека на огонек, неторопливо вернулась к костру. За ней из-за огромного ствола древнего кедра вышел человек. Андрей видел его впервые.

Это был мужчина среднего роста с обыкновенной, как и у всякого старателя, густой, достававшей до груди бородой, напоминавшей огромную лопату. На голове не видевшие расчески, скатавшиеся русые волосы. Прищуренные от яркого пламени костра черные бусинки глаз. Слегка припухлые, растянувшиеся в приветливую улыбку губы. Вытянутый овал лица. В нем не было особых, легкозапоминающихся примет.

Как и у всякого таежного люда, бродяги-сибиряка, на его ногах были искусно выдубленные в ольховой коре, просмоленные в швах кедровой смолой с небольшим добавлением дегтя сохатиные бродни. Плотные холщовые штаны и походная куртка наглухо оберегали от беспощадных кровососущих насекомых. На голове серо-грязная, прикрывающая шею и уши тряпка, чем-то напоминающая женский платок. За спиной — длинная берестяная торба. Для «гашения» звуков от ударов и веток бока торбы были обшиты маральей шкурой, что говорило о прямом отношении человека к охоте за таежным зверем. Плотная крышка исключала всяческое попадание какой-либо влаги внутрь емкости. Позади торбы — хитроумно подвязанный топор. В руках бродяга держал легкий таниновый посох. Все. Ничего лишнего и необычного. Так ходили по тайге десятки, сотни людей, видно, в этих краях мужик был не новичком. Из личного оружия на поясе бродяги болтался коротенький охотничий нож. Отсутствие ружья говорило о том, что с условиями отношений между чужими людьми, когда человек человеку только враг, пришелец ознакомлен не понаслышке. Конечно же ружье у бродяги могло быть, но он мог его спрятать под колодину задолго до подхода к стану с незнакомыми людьми. Одно из правил тайги гласит: «Не хвались силой своей!» И с этим правилом, похоже, незнакомец был знаком.

— Мир тебе, человек тайги! Добро у костра погреться? — остановившись неподалеку, проговорил бродяга приветливым голосом и, улыбнувшись белозубой улыбкой, посмотрел на Андрея.

— Здравствуй, мил человек. Присаживайся, огня не жалко. Сейчас чай закипит! — в тон ему ответил юноша, с интересом рассматривая незнакомца.

— Чай — это хорошо! Душу согреешь — жить легче! — обрадовался мужик и, сняв с уставших плеч торбу, присел напротив Андрея, с другой стороны костра.

Выдерживая необходимую, уважительную паузу, незнакомец некоторое время молчал. Но когда наступила минута для знакомства, он внимательно посмотрел на наплывавшие, заволакивающие небо тучи и незначительной фразой первым начал необходимый, разряжающий обстановку разговор:

— Однако сейчас будет гроза. Придется под елкой прятаться.

— Не сахарные, не растаем! — ответил Андрей и спросил: — Кружка есть?

— А как же! — радостно ответил бродяга и, проворно открыв свою торбу, достал легкую берестяную кружку, большой кусок вяленой маралятины и пару горстей поджаренных в русской печи сухарей.

Андрей в свою очередь тоже развязал котомку, выставляя к трапезе сахар, чай, соль, огурцы, пышные лепешки, сало и еще много того, что собрала ему в тайгу матушка. Искоса поглядывая на незнакомца, он отметил, каким взглядом мужик смотрел на свежие домашние яства, и про себя подумал, что бродяга «ломает тайгу» давно.

В котелке закипела вода. Андрей протянул руку и хотел снять с тагана кипяток, но мужик торопливо остановил его:

— Подожди! Не возражаешь, если я брошу корешок?

— Корешок? Что же, это дело хорошее, — согласился юноша и, приняв из его рук горстку высушенного маральего корня, бросил его в кипящую воду.

— Пусть душа сил набирается. Завтра по тайге будет легче бегать, — с улыбкой пояснил незнакомец.

— А как звать-величать тебя, молодой человек?

— Андреем, — коротко ответил юноша и протянул руку для знакомства.

— О-о-о! — довольно протянул мужик. — Чисто русское имя. А меня зовут Иваном

Андрей пожал цепкую руку бродяги и посмотрел ему в глаза. На расстоянии вытянутой руки глаза дядьки Ивана выглядели совершенно по-другому. Он поразился чистоте, ясности, спокойствию и уверенности голубого взора. Еще Андрей отметил, что мужик был намного старше годами, чем это казалось на первый взгляд. Об этом говорили многочисленные морщинки, частой сетью изрезавшие лицо.