— Я несу?! — взвилась обвинительница. — Да как у тебя совести хватает вообще рот открывать?! Защищаешь эту… словно это она тебе мать! Ян Цзи, у тебя вообще сердце есть?!

— Ты с нами не живёшь! Ты не знаешь, как жена из сил выбивается, старается угодить! Одно приготовит — нет, не годится, другое готовь. Другое приготовит — матушка уже не хочет, первое неси. А оно уже остыло…

— Так она нарочно так готовит, чтобы есть было невозможно! — золовка ткнула указующим перстом в невестку. — Я же говорю — голодом матушку морит!

— Да никто её не морит, просто от старости всё…

— Хочешь сказать, что матушка выжила из ума?! Да её ум кристально ясен, в отличие от твоего! Эта оборотниха и тебя приворожила, не иначе…

— Тише, — Чжаньцюн, не повышая голоса, поднял руку, и скандалисты действительно сразу же замолчали. Линьсюань стоял за его правым плечом, кроме него тут находилась ещё парочка заклинателей. С другой стороны выстроилась почти вся деревня, напряжённо ожидавшая окончательного вердикта. Не присутствовал разве что сам объект раздора — старуха оказалась слишком плоха, чтобы подниматься в гору, и её оставили дома под присмотром младших домочадцев. Шелестел наконец-то принёсший прохладу осенний ветерок, пели птички — суд проходил под открытым небом. Погода была идиллической, так и тянуло отправиться на прогулку куда-нибудь по одной из многочисленных тропинок, полюбоваться горными видами.

— Глава, я думаю, тут всё ясно, — вполголоса произнёс один из заклинателей. — Я беседовал со старшей госпожой Ян — она всё подтвердила. Её действительно запирают, бросают без помощи, не дают ей есть, даже когда она просит. При этом она выглядела и говорила вполне разумно. Соседи также признали, что несколько ночей назад слышали крики о помощи.

— И что же, ничего не сделали?

— Почему же, они пришли спросить в чём дело, но крики уже стихли, а хозяева дома объяснили им, что старой хозяйке просто приснился кошмар. Соседи поверили и ушли. Старшая госпожа Ян последнее время болеет, должно быть, этой женщине показалось слишком обременительно ухаживать за ней, и она понадеялась, что смерть старухи можно ускорить. В это трудно поверить, но факт.

— Тогда бы она постаралась воспрепятствовать встрече старухи с дочерью, — заметил Линьсюань. — Неужели она не догадывалась, что та может пожаловаться?

— Такое бывает, шиди Хэн. Преступники часто попадаются по своей же глупости.

— А вот я думаю, что обвиняемая говорит правду, — не согласился Линьсюань. — Её свекровь просто выживает из ума на старости лет. Такое бывает куда чаще.

— Ты так думаешь? — Чжаньцюн заинтересованно обернулся к нему.

Линьсюань кивнул. Заклинатели редко имели дело со стариками в деменции. Даже если доживали до старости, не сложив голову на очередной ночной охоте, и не уходили на поиски бессмертия, то оставались крепки телом и бодры духом до самого смертного часа. Одно из многих преимуществ, которые давало самосовершенствование. Старых родственников они могли видеть разве что в детстве, да во время редких визитов в семью. У кого она была, эта семья.

А вот Андрей был уже во вполне сознательном возрасте, когда бабушка со стороны отца начала чудить, для начала обвинив Саньку в краже колечка с аметистом, которое сама же ей и подарила. Разобидевшаяся до слёз Санька с той поры не переступала порога её квартиры, а мир бабушки наполнился ворами и прочими нехорошими людьми, которые тайком проникали к ней, крали продукты из холодильника, а взамен подбрасывали всякий подобранный на улице мусор. Надо ли говорить, что единственным человеком, который съедал или прятал еду и подбирал хлам, была она сама? Но ни в какую не желала этого признавать.

— Но шиди Синь лично беседовал со старой Ян — она совсем не слабоумная.

— Так это и не слабоумие в обычном смысле слова. Это просто временные помутнения сознания вкупе с провалами в памяти. Я ни в коем случае не подвергаю слова шисюна Синя сомнению, но, видимо, он застал старушку в хороший час. А в другое время старая Ян вполне может плотно поесть, а потом чистосердечно забыть об этом и вполне искренне уверять, что её не кормили.

— Но голод-то от сытости и полный дебил отличить способен, — недоверчиво возразил Синь.

— В том-то и дело, что нет. У стариков чувство насыщения иногда притупляется, им кажется, что они голодны всегда.

Заклинатель с сомнением покачал головой.

— Тебе уже приходилось видеть такое? — спросил Чжаньцюн.

— Да. Как вы знаете, глава, в детстве я свёл довольно близкое знакомство с одной семьёй. Там был престарелый родственник, с которым мучились все домашние.

От семейства По не убудет, зато личный опыт всегда звучит убедительней. Чжаньцюн отвёл глаза и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику, после чего его взгляд остановился на пышущей праведным гневом золовке.

— Ян Люй, — произнёс он, и та сразу же склонилась в поклоне. — Итак, ты ручаешься, что твоя мать находится в здравом уме и твёрдой памяти.

— Так и есть, досточтимый глава. Недостойная готова поручиться собственной жизнью!

— В таком случае, я полагаю, тебе не составит труда на некоторое время взять на себя заботы о твоей матери? Ну, скажем… на два месяца. Пусть она поживёт у тебя, и, если она будет довольна твоим уходом и ни на что не пожалуется, мы будем знать, что в семье её сына с ней действительно обращались плохо. Если же жалобы продолжатся, станет ясно, что дело в ней и её старости.

Такого благодарного взгляда, каким невестка посмотрела на Чжаньцюна, Линьсюань не видел ни у кого и никогда. А вот Ян Люй и её супруг, стоявший рядом с остальными деревенскими, обрадованными отнюдь не выглядели. Впрочем, золовка быстро взяла себя в руки.

— Недостойная Ян повинуется решению главы! Уж эта семья покажет, что такое любовь и забота о своей матери.

Она выразительно глянула даже не на невестку, а на брата, но тот едва ли тот заметил её взгляд — он смотрел только на жену, и на его лице читалось искреннее облегчение. Соседи тихонько переговаривались за их спинами и кивали головами, видимо, согласные с тем, что глава рассудил по справедливости.

— Что ж, быть по сему, — постановил глава Ши, и все склонились в поклонах, принимая его решение.

— Хорошо, что ты был рядом со мной, шиди, — сказал Чжаньцюн, когда они возвращались после судилища в орден. — Иначе я мог бы заменить глаза ушами и вынести несправедливый приговор.

— Остаётся дождаться, пока старая Ян проявит свою болезнь. Или не проявит, и тогда мне придётся признать, что