всего это ударило как раз по Чжунам. До этого мы, трое северо-западных владык, были практически равны, после клан Чжун стал слабее.

— Что ж, кому-то везёт, кому-то нет, — Линьсюань помедлил. — Скажи мне, шисюн… Это, конечно, чисто теоретические рассуждения, но, если бы власть императоров вдруг восстановилась во всей полноте — орден смог бы выжить?

— И мы бы лишились возможностей сбора податей, ты это имеешь в виду?

— Угу.

— Ну… Если императоры снова переведут нас на жалование… Либо пришлось бы брать деньги за каждого ходячего мертвеца, чего бы мне не хотелось. Продажа амулетов и талисманов, определение благоприятных дней и мест — тоже неплохой источник дохода. В конце концов, монастырь Шэнхуа, хоть и не обладает обширными владениями, вполне процветает на пожертвования и входит в десятку наиболее уважаемых школ совершенствования.

— Они буддисты и получают пожертвования не столько за ночные охоты, сколько за заботу о душах своей паствы.

— Верно, — согласился Чжаньцюн. — Зато и плата им — дело сугубо добровольное, твёрдых цен они не назначают. А почему ты вдруг спросил?

Линьсюань посмотрел на залитый закатным солнцем склон, на голубеющую долину внизу. Этот вид уже не заставлял его ахать от восторга, как в первый раз, став привычным, но всё равно был хорош. Вдруг нестерпимо захотелось встать и пройтись, словно он сидел тут не четверть часа, а по меньшей мере два, и Линьсюань не стал противиться неожиданно накатившему желанию.

— Может, тебя это удивит, шисюн, — по-прежнему не глядя на главу, произнёс он, — но мне появление нового императора вовсе не кажется чем-то невероятным. Не прямо сейчас, разумеется… но в обозримом будущем.

— Ты видишь какие-то предпосылки к этому? — помолчав, уточнил Чжаньцюн.

— Естественный ход вещей, — Линьсюань, заложив руки за спину, остановился у перил. — Большую часть своего существования Поднебесная была единым государством. Ещё с Яо и Шуня*… с Жёлтого императора и Фу Си**. Да, потом всё распалось на воюющие части, что стало бедствием для народа Поднебесной, но после вновь собралось в единое целое. Сейчас принято проклинать Чжэн Гуана как узурпатора, свергшего законную династию, но при этом как-то забывают, что основатель законной династии Цзюэ был точно таким же узурпатором, захватившим трон силой оружия. Просто ему больше повезло.

— То есть, ты считаешь, что единая империя под властью императора — естественный порядок вещей, который теперь нарушен?

— Именно. Это то, к чему стремятся люди. К отсутствию внутренних войн, единому порядку для всех, возможности пожаловаться на неправедную власть ещё более высокой власти. Чтоб можно было, хотя бы теоретически и через раз, но получить справедливость. Время династии Цзюэ вышло, всему на свете приходит конец… Но за концом всегда приходит начало. Рано или поздно появится новый Чжэн Гуан.

Повисла тишина. Чжаньцюн молчал, и по его лицу нельзя было прочесть, о чём он думает.

— Что ж, когда придёт вода, тогда и образуется русло, — сказал он наконец. — Едва ли сейчас есть смысл много размышлять над этим.

— Ты прав, — согласился Линьсюань, возвращаясь к столу. Внезапно проснулся аппетит, и он подхватил с блюда симпатично выглядящий пирожок — как оказалось, с курятиной.

*Яо и Шунь — легендарные императоры древности, считаются образцом справедливого правления.

**Жёлтый император — легендарный первопредок китайцев и основатель даосизма, "отец культуры" (изобрёл музыку, арифметику, медицину и пр.). Фу Си — ещё один легендарный властитель, изобретатель письменности, шелководства и пр., супруг богини Нюйвы, создательницы людей.

Глава 7

Дюжина юнцов на тренировочной площадке занималась на сторонний взгляд довольно странным делом — старательно обнималась со столбами. Впрочем, приглядевшись, можно было заметить, что подростки не просто обхватывают вкопанные брёвна руками, а, напрягая все силы, пытаются вытащить их из земли. Линьсюань прошёлся вдоль ряда столбов и сдавленно пыхтевших и кряхтевших от усердия учеников. На самом деле происходящее было отличной тренировкой на укрепление мышц рук, а также пресса и вообще корпуса. Посмотрев на здешние силовые упражнения, Линьсюань перестал удивляться собственной силе. Несколько лет подобной тренировки — и когда-нибудь эти столбы действительно будут выдернуты из земли даже без применения ци.

Заклинатели в бою полагались не только на духовную силу, хотя и ею отнюдь не пренебрегали. Вспомогательные упражнения, направленные на развитие силы и выносливости, тоже были в большой чести. И взрослые, состоявшиеся мастера отнюдь от них не избавлены: форму нужно не только зарабатывать, но и поддерживать. Линьсюань с утра успел постоять в полуприседе с грузом на бёдрах на вкопанных в землю столбиках, после чего без особого труда выдернул эти столбики из земли, просто взявшись за их верхушки пальцами. Ученики для тренировки силы кистей и пальцев брали широкогорлые кувшины, которые нужно было поднимать и удерживать за верхний ободок. Сперва в кувшины подливали воду, потом насыпали песок и гравий. Потом уже приступали к выдёргиванию кольев из земли. Или гвоздей из стены.

Читер, в который раз вздохнул внутренний голос. Другие годами тренируются, а ты пришёл на всё готовенькое.

Ну и что мне теперь — повеситься? — раздражённо отмахнулся от него Линьсюань. Я, что ли, виноват, что мне досталось такое тело?

Заложив руки за спину, он ещё раз прошёлся вдоль ряда столбов, убеждаясь, что никто не отлынивает и не изображает усердия напоказ. Как-то так получилось, что он действительно втянулся в учебный процесс. Сперва, как и просил Чжаньцюн, просто проводил занятия по каллиграфии, математике, истории. Убедился заодно, что И Гусунь, за исключением письма, в подтягивании не нуждается: в устном счёте он, например, своих сверстников на голову превосходил. Часто приходя на тренировочную площадку, Линьсюань невольно обращал внимание на тренировки учеников, что-то поправлял им или подсказывал. Его ученики, видя, что учитель снова возвращается в строй, оживились, и однажды ученица пришла к нему с вопросом по поводу медитации. Линьсюань в ответ процитировал строчки из соответствующего трактата, не зная, что ещё можно добавить, но девушка ушла, похоже, удовлетворённая. В другой раз он помог ученику справиться с неладящимся заклинанием. Потом к нему пришли с вопросом, не имеющим отношения к учёбе, и Линьсюань вспомнил, что обращение «шифу» — «учитель-отец» — отнюдь не красивая метафора. Он действительно должен наставлять своих учеников во всех сферах жизни, а не только в науках, как и подобает хорошему родителю.

Что ж, он, как мог, старался соответствовать, разбирая с учениками не только учебные задачи. Правда, иногда его наставления приводили ребят в искреннее недоумение. Как, например, когда он заявил, что не следует слепо верить всему, что написано в древних книгах, даже самых уважаемых трактатах