– Дам…

Жюли повеселела. Хорошо, когда у тебя есть подруга! Что бы мы вообще делали без подруг?

Стелла вздохнула:

– Как же эта школа надоела, сил нет! Скорее бы уже каникулы!

– Это точно!

– Фабрис говорит, мы летом на море поедем с палатками. Целой компанией. На мотоциклах. Представляешь?

– Круто! А мы как-то еще не думали, что делать летом. А ведь уже пора!

– Ничего. Придумаете. Скорее бы уж только! Так надоело учиться!

– Да уж, точно! Поскорее бы!

После разговора с подругой Жюли стало ясно как день: ее Жан-Жак – очень несерьезный! Очень! Вон у Стеллы – такие взрослые проблемы в отношениях. А у них с Жан-Жаком? Как-то всё слишком благополучно, слишком гладко. Как-то по-детски.

Жюли решила, что нужно немедленно, буквально в тот же день, очень серьезно поговорить с Жан-Жаком на эту тему.

– Слушай! А почему ты такой скрытный? – подозрительно спросила она. Они с Жан-Жаком встретились вечером на набережной, когда у него закончилась футбольная тренировка.

– Я? – изумился Жан-Жак.

– Да, ты! Мы знакомы уже целую вечность, а я практически ничего о тебе не знаю!

Он как-то странно на нее посмотрел – с любопытством, что ли.

– А что бы ты хотела обо мне узнать?

– Да всё! Что ты любишь, а что нет. Есть ли у тебя братья и сестры. Как тебя зовут дома, в конце концов. Всё!

Он постарался спрятать улыбку. А потом почесал в затылке.

– Меня зовут Жан-Жак. Мне шестнадцать лет. Моя мама – француженка, а папа – австриец. У меня есть сестра, которой десять. В детстве я болел скарлатиной, а корью и ветрянкой – не болел.

Он задумался. Улыбнулся. И продолжил:

– Я очень люблю собак. И спагетти «четыре сыра». Я терпеть не могу вареный лук, молочную лапшу и когда говорят «ми-ми-ми». Мама всё еще зовет меня «малыш» даже на людях, и меня это дико бесит. А папа раньше звал меня «бумбос» (идиотство!), потом Жанет (ничуть не лучше), а после того, как я поцарапал его новую «мазду», зовет меня «этот», – Жан-Жак улыбнулся. – Что-то еще?

То, что говорил Жан-Жак, было забавным и милым. Но Жюли и не думала улыбаться. Несерьезный тон Жан-Жака почему-то всё больше и больше ее раздражал.

– Еще! – строго сказала она. – Расскажи мне о тех, кто был у тебя до меня.

На лице Жан-Жака отразилась неподдельная заинтересованность.

– В каком смысле?

– В том самом. Я ведь не первая твоя девушка.

– С чего ты взяла?

– Я чувствую. Ты такой ловкий… – Жюли поискала подходящее слово, но так его и не нашла. – Ты так ловко обращаешься с девушками…

Она в самом деле сердилась. Нет, скажите, ну что за человек? Всё время шутит! С ним вообще невозможно говорить серьезно!

Жан-Жак некоторое время смотрел на нее как-то странно – и грустно, и ласково. Потом не выдержал и рассмеялся.

– Про девушек? А с кого начинать? С блондинок или с брюнеток?

– Как это?!

– Про всех рассказывать – недели не хватит. С кого начинать? С блондинок или с брюнеток?

Жюли чуть не задохнулась от гнева. Нет, он вообще ее ни во что не ставит! Она серьезно, а он…

– Дурак! Достал уже меня своими шуточками!

Жюли развернулась и зашагала по аллее прочь.

– Постой! Я пошутил! Жюли! Да погоди ты!

Она шла быстро, не обращая внимания на его слова. Он с трудом догнал ее и поймал за руку.

– Прости. Я сморозил глупость. Я не нарочно! Ну прости!

Жюли дала себя остановить, но стояла отвернувшись. И обратила лицо к Жан-Жаку только тогда, когда почувствовала, что в глазах накопилось достаточно слез.

– Вот ты всё время шутишь! – укорила она. – А я, между прочим, переживаю! И для меня всё это очень, очень серьезно!

– Серьезно?

– Да!..

Жан-Жак посмотрел куда-то вдаль, поверх ее головы. Помолчал, подбирая слова. И сказал:

– А если серьезно… Если совсем серьезно… То мне и раньше нравились разные девчонки. И с кем-то из них я даже дружил. Но еще никогда, слышишь, никогда со мной не происходило ничего похожего. Я как будто во сне всё время хожу… После того, как мы познакомились… В каком-то блаженном состоянии…

Жюли вскинула на него влажные глаза: опять он шутит, что ли?

Но Жан-Жак не шутил, это было сразу понятно.

– И прежние приятели… Я теперь смотрю на них и всё время думаю: какие же они еще дети! И просто поверить не могу, что всего месяц назад я был таким же, как они. Я как будто на десять лет повзрослел за этот месяц!

Жюли достала платок, промокнула глаза и высморкалась.

– Честно? – спросила она.

– Честно.

– Но тебе по-прежнему нравятся разные другие девчонки? – По голосу чувствовалось, что она уже простила Жан-Жака и спрашивает это просто так, для порядка.

– Ну что ты! Ни капли. Как ты могла такое подумать?! Они как будто вообще перестали существовать. Реально!

Жюли вздохнула, взяла Жан-Жака под руку и потянула его вперед, к кафе у плотины, где они могли выпить колы и съесть по сосиске в тесте.

* * *

– Но ведь ты целовался с кем-то до меня? – спросила Жюли в другой раз. Эта тема всё-таки не давала ей покоя.

Жан-Жак посмотрел укоризненно:

– Ну вот чего ты опять?

– Мне интересно!

Жан-Жак задумался.

– Говори правду! – велела Жюли.

– Целовался. Прошлым летом, в лагере. Но ты не думай! – поспешно добавил он. – Это было так, просто, чтобы попробовать…

Жюли кивнула: ну конечно, она так и знала! Чего еще ждать от такого легкомысленного человека, как Жан-Жак!

– Да ладно, не оправдывайся! Что теперь поделать. Было – так было. А порнуху ты когда-нибудь смотрел?

Жан-Жак густо залился краской.

– Да что с тобой сегодня? – с досадой спросил он.

– Нет, отвечай!

– Ну, смотрел.

– Я так и знала! – покачала головой Жюли. – Ну и как? Понравилось, наверное?

Жан-Жак пожал плечами. Что тут скажешь?

– Порнуха есть порнуха. Все смотрели, и я смотрел. Сначала вроде бы круто. А потом хочется в душ сходить, отмыться…

Жюли кивнула: да-да, так все говорят. Впрочем, она чувствовала: Жан-Жак не врет.

– После этого тебе со мной, наверное, скучно? – нарочито небрежно спросила она.