– Ха, нет, ну что вы! – Астраханцев выскользнул из квартиры на лестничную площадку и прикрыл за собой дверь.

Люду ему пришлось оттеснить с коврика к хлипким перилам, окрашенным, как и весь подъезд, в неопределенно-тоскливый цвет.

– Разве это не улица Весенняя, дом десять? – Его визитерша утратила лишь каплю самоуверенности. И даже эта капля была скупой.

– Так точно, адрес именно этот. Но вы ошиблись: профессор Астраханцев живет в другом доме, тут же, неподалеку. В доме номер шестнадцать.

– Вы ничего не путаете? – с подозрением спросила Люда, доставая из сумочки мобильный телефон.

Астраханцев наблюдал за ее манипуляциями совершенно спокойно, ибо точно знал: Амалия отключила связь. Из жадности, разумеется. Международные звонки были дорогими, и заставить ее пустить деньги на ветер могло только стихийное бедствие. А судя по его сведениям, в Праге все шло своим чередом.

– Нет, я ничего не путаю. Я отлично знаю профессора Астраханцева! Он такой… приятный человек. Но живет в доме номер шестнадцать. По нашей общей с ним Весенней улице. Я – в доме номер десять, а он – в доме номер шестнадцать.

Пока он говорил, Люда держала телефон плотно прижатым к уху и покусывала нижнюю губу. Весь ее вид выражал досаду. Вероятно, себе она все же доверяла больше, чем какому-то типу в тренировочном костюме и с чертиками в глазах. Однако делать было нечего, приходилось признать очевидное.

– Вы уверены, что Астраханцев живет именно в шестнадцатом доме?

– Еще бы! Живет, живет, не беспокойтесь. Судя по всему, вы с ним лично не знакомы…

– Ну и что? – Люда смотрела на него в упор, словно мысленно разбирала по косточкам.

«Если она в самом деле экстрасенс, – неожиданно подумал Астраханцев, – то наверняка видит, как трепещет моя совесть, переливаясь всеми оттенками черного».

– А то, – ответил он небрежным тоном, – что, если вы не знакомы с Астраханцевым, вам придется несладко. Профессора, они, знаете, всегда немного того. – Он повертел пальцем у виска и еще присвистнул для верности.

– Хотите сказать, он странный?

– Нет, ничего особенного… Но нужно учесть некоторые детали. – Астраханцев перешел на заговорщический тон.

Он видел, что «подруга подруги его жены» заинтересовалась. Может быть, и против воли, но – какая разница? Это было ему на руку. Позволяло надеяться на успех предприятия. Весьма сомнительного, честно говоря.

– Вы знакомы с его женой?

– Нет, не знакома.

– Вот как? – искренне удивился Астраханцев. – И приехали в гости к ее мужу?

– Она моя клиентка, – коротко пояснила Люда. – Но я с ней никогда не разговаривала. Я даже не знаю, как ее зовут.

– Вы не знаете, как зовут вашу клиентку? А как же вы с ней общаетесь?

– Мы не общаемся. Меня попросили ей помочь.

«Кажется, мне везет! – подумал Астраханцев. Внутри у него все дрожало: он собирался проделать весьма хитрый фокус и искренне надеялся, что публика его не раскусит.

– Это хорошо, что вы не знаете его жену. Потому что тема жены для бедняги – запретная. Жена только что сбежала от него. В Прагу. С любовником.

– Серьезно? – Щеки его собеседницы приобрели теплый персиковый цвет. Вероятно, таким образом она краснела.

– Говорю же вам, я все знаю про этого типа. Да, вот еще что! Он стесняется своей фамилии и ненавидит всех, кто ее произносит.

– Почему же? – изумилась Люда. – Хорошая фамилия, если о чем и напоминает, так только об Астрахани. Никаких смешных корней или ассоци-аций…

– Это вам так кажется, – жарко заверил ее Астраханцев. – У него другое мнение… О чем собственная фамилия ему только не напоминает! Так что будьте дальновидны и называйте его исключительно по имени – Дмитрий. В крайнем случае говорите «профессор».

– Спасибо, что предупредили. – Люда достала из сумочки батистовый платок и промокнула лоб, скрытый полями шляпы. – Еще есть какие-то запретные темы? Раз уж вы так любезны…

– Да! Еще одна. Астраханцев мечтал стать профессором физики, знаете ли. Но… завалил экзамены и с горя подался в литературу. До сих пор его второе «я» не желает признавать, что карьера сделана не в той области, о которой он грезил. В мечтах он все еще профессор физики. Так что не удивляйтесь, если его занесет.

– Мужчины очень вздорные существа, – сделала вывод Люда. – Не знаю, относится ли это к вам тоже, но, на мой взгляд, вы выглядите вполне разумным.

– Спасибо, вы тоже.

Она действительно выглядела разумной, он не кривил душой. Может быть, даже слишком разумной. Отделаться от нее было непросто, но, кажется, он справился. Если она выполнит все его рекомендации и не станет трезвонить кому ни попадя, есть шансы, что Грушин впустит ее в квартиру, приняв за Любу. Вот только что делать с именем? Возможно, у Грушина превосходная память, и он ни за что не поверит, что просто перепутал Любу с Людой!

– Кстати, Астраханцев немного туговат на ухо, – немедленно сочинил он. – Часто путает имена родственников и друзей… Вероятно, с головой погружен в литературу, герои книг кажутся ему живыми людьми, с которыми он был когда-то знаком… Бедняга…

В глазах Люды мелькнула тень подозрения. Однако тень так и осталась призраком – Астраханцев смотрел на нее такими честными глазами, словно на горизонте маячил «Оскар». На самом деле он боролся за свое право остаться наедине с женщиной, которая ему нравилась. И от того, насколько искусно он лгал, будет многое зависеть. По крайней мере, стыда он не испытывал.

– Как вас зовут? – неожиданно спросила Люда, убирая платочек в сумку.

– Митя, – на секунду замешкавшись, ответил Астраханцев.

– Спасибо, Митя, – сказала она, окинув его быстрым взглядом. – Надеюсь, вам тоже будут встречаться только хорошие люди. Это очень важно, когда живешь в большом городе и каждый день видишь сотни новых лиц.

Астраханцев соорудил на лице маленькую улыбку и помахал рукой.

– Удачи вам с профессором! – пожелал он таким тоном, словно точно знал, что профессор кусается, как аллигатор.

– И вам удачи, – бросила Люда, направляясь к лестнице.

Астраханцев закрыл дверь. Тут же снова открыл ее, но Люда уже исчезла – было слышно, как каблуки ее туфелек отстукивают тарантеллу где-то внизу.

Как Грушин и думал, подруга его двоюродной племянницы оказалась некрасивой. Осознав, что она некрасива, он тотчас выбросил эту оценку из головы. Правильность черт, миловидность… Что они значили перед лицом его одиночества?

Она позвонила в дверь, когда Грушин уже устал ждать. За этот день он раз двести подошел к окну, чтобы окинуть взглядом двор, и столько же раз включал электрический чайник, чтобы можно было сразу вести гостью на кухню и поить чаем с дороги. Ганимед Ванильный Дым ходил за ним как привязанный, шкурой чувствуя, что грядут важные события.