Я жду благоприятного момента, и вот в один прекрасный день после уроков наступают идеальные условия. Снег достаточно глубок, и на пролегающей недалеко от лачуги лыжне он сверкает на солнце так, словно кто-то рассыпал на нем миллиарды крошечных бриллиантов. Пора приступать к операции «Лыжный кросс».

Дети не проявляют особого энтузиазма.

– Я не люблю бегать на лыжах, – хнычет Майя.

– Откуда ты знаешь? – возражаю я. – Ты же никогда не пробовала!

– Это скучно.

Вскоре к ней присоединяется Нора.

– Не-е-ет! Я не хочу ехать на лыжах!

Каким-то чудом мне в очередной раз удается их переубедить, и, как только мы добираемся до лыжни, девочки немного оживляются.

– Я уже хочу ехать! – говорит Майя.

– Сначала нужно освоить правильную технику, милая. Смотри на маму! Правую руку и левую ногу вперед, затем левую руку и правую ногу вперед. Давайте вместе потренируемся и пройдем несколько кругов по стадиону.

Майя делает вид, что не расслышала, и срывается с места в сторону леса.

– Нора, посмотри на маму, пожалуйста. Вот это твоя правая рука, а это…

Она перебивает меня.

– Я поняла, мама! Я уже умею кататься на лыжах.

– Прекрасно, но я все-таки считаю, что нам нужно остаться на стадионе. Скоро начнет темнеть.

Нора тоже меня игнорирует и отправляется вслед за сестрой в сторону уходящей в лес трехкилометровой лыжни. Доехав до первого небольшого спуска на краю футбольного поля, они теряют равновесие на узких длинных лыжах и обе падают бесформенными кучами. У Майи отстегивается левое крепление, и Нора, воспользовавшись замешательством, обгоняет старшую сестру. Дальше все идет на удивление хорошо, пока Нора не падает и не теряет лидерство. Пока я пытаюсь не дать и без того стрессовой ситуации перерасти в Истерику Года, Майя продолжает двигаться вперед, чтобы не упустить лидерскую позицию. Я успокаиваю Нору и помогаю ей подняться на ноги, а Майя тем временем скрывается из виду. Мы уходим по лыжне глубже в лес, зовем Майю, но безответно. И вдруг я слышу ее голос откуда-то слева. Она сошла с лыжни и каким-то образом умудрилась добраться до вершины самого высокого холма в округе.

– Мама, я наверху! Наконец-то я поеду на лыжах! – в восторге верещит она.

В этот момент я понимаю, что можно увезти ребенка подальше от гор, но он уже никогда не забудет первый восторг спуска с вершины, и прежде, чем я успеваю додумать эту мысль до конца, моя дочь уже мчится вниз в позиции «плугом», едва удерживая равновесие на узких лыжах. Не успев далеко уехать, она наезжает одной лыжей на другую и летит головой в снег. Начинается истерика номер два, только на этот раз с другим главным персонажем.

– Хватит ныть! – безжалостно кричит сестре Нора, уже забыв о том, как всего несколько минут назад сама рыдала у меня на руках.

И лишь подливает масла в огонь. До конца лыжни еще почти километр, окружающий лес быстро погружается в сгущающиеся сумерки, и я уже начинаю жалеть, что не оставила лыжные гонки там, где хранила их почти двадцать лет, – как причудливое детское воспоминание в пыльном чулане редко используемого уголка своего сознания. И как только мне начинает казаться, что хуже уже быть не может, я вижу, как по лыжне к нам приближается какая-то женщина. Она немного старше меня и, судя по ее спортивному оснащению, регулярно выходит на лыжную трассу. Я изо всех сил стараюсь изображать беспечность, ожидая с ее стороны безмолвного осуждения. Она замедляется, переводит взгляд с разъяренной восьмилетки на холме на самодовольную пятилетку на лыжне, затем снова на меня, измученную мать. «Это нелегко», – говорит она, сочувственно качая головой. Мне хочется разрыдаться и излить душу этой совершенно незнакомой женщине, но я сдерживаюсь и мысленно повторяю ее слова как заклинание, из последних сил стараясь вернуть Майю на лыжню. Нам как-то удается завершить свой первый лыжный кросс без новых приключений.

По возвращении в машину я уже готова поклясться себе: больше никаких беговых лыж с детьми в обозримом будущем. Но, к моему удивлению, настроение у девочек вдруг меняется.

– Это было здорово! – говорит Майя.

– Я еще хочу, – говорит Нора.

Я молчу, но про себя широко улыбаюсь.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:Карл Оноре. Под давлением: Спасем детей от гиперродительства (Under Pressure: Rescuing Our Children from Hyper-Parenting).

В конце февраля в страну приходит теплый атмосферный фронт, и остатки снега тают быстрее шарика кокосового масла на моей новой индукционной плите, превращая двор вокруг лачуги в грязное месиво. Небо окрашено в пятьдесят оттенков депрессивного серого, а без снега на земле дневной свет вовсе не похож на свет. А еще идет дождь. Не ливень; просто монотонная вода с неба, медленно смывающая последние крупицы желания выходить за дверь. Целый день я сижу дома, уставившись в экран компьютера. Потом звоню отцу. У него настроение бодрее.

– Вчера мы гуляли вокруг озера, – рассказывает он. – Бернт думал, что я позвоню и отменю прогулку из-за погоды, но я, естественно, так не поступил. Не хочу показаться слабаком. Нужно взять себя в руки. – Его голос звучит бодро, несмотря на то что последний визит к онкологам в больницу оставил двоякие впечатления. С одной стороны, во время операции врачи удалили все, что было нужно, и не похоже, чтобы опухоль дала метастазы. С другой стороны, они все равно настаивают на шести месяцах профилактической химиотерапии. – Мой Runkeeper говорит, что с сентября я одолел 570 километров. По-моему, я всю предыдущую жизнь столько не ходил пешком, – говорит он и добавляет: – Никогда не думал, что скажу это, но, кажется, я начинаю зависеть от своих ежедневных прогулок.

Между тем я чувствую себя так, словно прошла 570 километров за последнюю неделю. Если в США порой и погулять было негде, то здесь для пешеходов созданы все условия. Мне даже кажется, что каждый раз, когда я приезжаю сюда летом, в Буросе очередную улицу закрывают для движения транспорта и превращают в пешеходную или, как минимум, в тупиковую, чтобы предотвратить транзитный проезд. Место автомобильных парковок заняли велосипедные, дороги превратились в бульвары с парками и непонятными современными скульптурами или в набережные. В Швеции это популярная стратегия местных властей, которые хотят снизить уровень загрязнения воздуха в городах и увеличить соотношение людей к машинам в деловых районах: если сделать въезд сюда на машине неудобным либо дорогим, люди начнут ходить пешком, ездить на велосипеде и пересядут на автобусы – или «перспективные экологически безопасные средства передвижения», как предпочитают выражаться городские власти. Но город на этом не останавливается: бо́льшая часть общественного транспорта работает на биогазе, а к 2030 году администрация планирует полностью отказаться от использования ископаемого топлива в городских автобусных парках.