Как только достаточно рассвело, пленного упаковали в багажник, открыли ворота. Хел сел на пассажирское, один из Шефердов за руль, еще трое с трудом влезли за заднее сидение.

Брат кивнул на прощание, мотор взревел и они унеслись в клубах пыли по пустынным улицам маркийского города. Ретт еще пару мгновение смотрел им в след, потом стал помогать Адару закрывать ворота.

И тут из дома, держась за косяк вышел Жан.

— Зачем ты встал?! — тут же накинулся на него Ретт. Подбежал и взял под руку.

— Ретт, друг мой, — слабо сказал Ла Росси. — Что происходит? Где мы?

— Ты был ранен, тебе лучше лечь.

— Ранен? — Жан поглядел на свою рубашку, заляпанную кровью. — Но я не вижу ран, только слабость такая что…

Он умолк. Ретт подумал, что он лишился чувств и, похоже, друг был от этого недалек.

К ним подошла девчонка Рабах, та самая, что вероломно пыталась столкнуть его с крыши и наплела про заговор собственных братьев.

— Что тебе? — нелюбезно встретил ее Ретт.

— Твой друг очнулся? Халид спрашивает… — она споткнулась и замерла. — Он спрашивает… когда ты будешь готов.

Она смотрела на Ла Росси. Ретт зло сжал зубы. Лицо Жана нередко производило на людей отталкивающее, шокирующее впечатление. Подергивающиеся мышцы складывающиеся в половину гримасы не самое приятное зрелище. Но от волчицы, побывавшей в бою Ретт не ждал такого малодушия.

— Скоро! — огрызнулся он и обнял Жана, желая увести его в дом.

— Добрый день, — слабо пролепетал алхимик. От его слабого тона Ретт уверился, что он вот-вот лишится чувств. — Сейчас ведь день, Ретт?

— Да, день. Ты не видишь что ли?

— Я… я не уверен.

Черт бы побрал Жана, и что он вскочил! Вот-вот хлопнется в обморок, света белого не видит!

Но Жан вдруг отстранил его руку и, опираясь на косяк, сошел со ступеньки. Протянул руку волчице.

— Меня зовут Жан Ла Росси.

— Джая Рабах, — сказала она и пожала его ладонь. Они стояли и медленно качали ладони друг друга. Ретт поднял брови. Что тут вообще происходит?

— Прекрасно, теперь вы представлены, я могу отвести друга в постель, а то он… — и тут до Ретта дошло. — Что ты сказала?

Он уставился на Рабах. Она вздернула подбородок.

— Я — Джая Рабах. Твоя невеста.

Жан медленно выпустил ладонь девушки. Она отошла на шаг, смутилась и торопливо пошла к своей родне.

— А вот теперь мне и правда стоит прилечь, Ретт. Если тебя не затруднит.

Ретт без церемоний подхватил его на руки и отнес в постель.

— Я распоряжусь об одежде. Отдохни немного. Новостей полно.

— Я не устал. Рассказывай.

И Ретт рассказал. Жан внимательно выслушал все.

— Не удалось добыть образцы?

— Я хотел бы попробовать, но это слишком рискованно. Они могут этого ждать и тогда или мы не найдем ничего или попадем в засаду. В любом случае — нет смысла.

— Понимаю. Ничего, я уверен мы сможем извлечь что-то и из крови. И что там за ткань ты говорил? Убери образец. Он мне понадобится.

Ретт с облегчением выдохнул.

— Мне тебя не хватало. Прости, что втравил тебя в это.

— Я полагаю, я сам себя втравил, Ретт. — Жан слабо изобразил улыбку. — Она очень красивая.

Ретт недоуменно поднял брови.

— Кто?

— Джая. Твоя невеста. Просто ослепительна. — Жан с отсутствующим видом посмотрел в угол комнаты.

— Ты что влюбился? — хохотнул Ретт.

— В нее? — Ла Росси невесело покусал губу. — Чтобы влюбиться в такую девушку, боюсь нужно обладать смелостью, которой во мне нет.

— Вечно ты себя недооцениваешь. Раздобуду тебе еды. — Ретт встал.

— И одежду, Ретт. Пожалуйста. — Жан с презрительной гримасой оттянул грязную рубашку. Прежде чем выйти Ретт оглянулся. Алхимик так и сидел, глядя в одну точку.

«Как будто мешком ударили» — подумалось Ретту. — «Но после двух пуль и немудрено».

Он пожал плечами и ушел.

Сколько ни вглядывался Ретт в притихший замок на холме, никто так и не появился. Ни пограничник, чтобы проверить их бумаги, на сорок волков, чтобы оторвать им головы.

Жан осилил тарелку местного чечевичного супа и Рабах стали собираться в дорогу. Ретт отправил Адара искать карету. Алхимик не мог угнаться за оборотнями.

Лучшее, что шпион матери нашел, повергло Ретта в уныние. Старая кляча, у которой не было половины зубов и телега, в которой явно возили грузы, а не драгоценных алхимиков. Отсутствие крыши тоже не внушало оптимизма. А если дождь?

Халид Рабах поторапливал их. Ему не терпелось убраться из этого городка и отправиться в Гуджан, где у стаи Рабах был дом, или иными словами их собственный личный форпост.

Вышли еще до полудня. Рабахи в легких сандалиях с гибкими кожаными ремешками, едва держащимися на стопах и замотанные в свои отрезы цветной ткани, он, в рубашке и камзоле с чужого плеча и сапогах, что были велики на пару размеров. Адар, которому посчастливилось сохранить свой гардероб, выглядел статно и респектабельно в сером сюртуке, брюках ботинках. Из них всех Адар выглядел важной шишкой. Ретта путешествие уже изрядно поистрепало, сейчас признать в нем графа было сложно.

Оставшиеся немногочисленные вещи и воду в глиняных бутылях погрузили в повозку к Жану. Тот жмурился от яркого солнца и неловко поправлял проданную хозяином дома самую богатую рубаху и жилет, нелепо смотрящиеся с его строгими кое-как очищенными галиварскими брюками. Багаж Ла Росси ехал во взорванной карете, а большую часть одежды Хел и ребята увезли с собой. Им наверняка предстояло оборачиваться.

Ретт снова поглядел на Рабах и оценил их смекалку с этой тканью. Удобно не искать после каждого оборота чем прикрыть срамные места. Он шагал рядом с повозкой с одной стороны, а с другой по очереди шли Рабах, охраняли, показывали радушие на свой лад.

Одетый по местной моде Жан выглядел забавно. Слишком пестро и вольно. Непривычно.

— Эта вышивка называется эхмет, — заметил он проводя пальцами по краю жилета. В Галиваре россыпь стекляруса и бисера на мужчине вызвала бы скандал и волну насмешек. Тут считалось нормой, показателем богатства.

— Откуда тебе известно? Ты знаешь наш язык? — в этот час рядом с бортом повозки шла Джая Рабах. Ретт старался лишний раз на нее не смотреть. От его молчаливости и хмурости, видимо, смущался и Жан. Молчал и напряженно теребил одежду.

— Я читал об этом в книге.

— А… — разочарованно протянула девушка. — Книгочей. — в ее устах это звучало явно не комплиментом.

— Я алхимик. Я лечу людей.