В изумлении Бобби посмотрела на Хлою, которая умело расстегнула пару пряжек и с размаху подбросила тент в воздух. Как по волшебству, ее палатка встала сама собой. Пока Бобби разбирала вещи, Хлоя, Элиф и Софи втроем осматривали новое жилище. Веселый смех и хихиканье раздались из-под тканевого купола. Телефон издал какой-то звук. Элиф написала ей: «Тааак жаль, что тебя нет. У нас еще есть место для тебя в палатке». Бобби потребовалась секунда, чтобы понять, что дружеское приглашение предназначается не ей. В конце концов, она держала в руках телефон Лины. С любопытством Бобби просматривала сообщения, приходившие на мобильник Лины. Не только Элиф и Хлоя посылали пожелания выздоровления: половина гандбольной команды переживала из-за ее сотрясения мозга. Даже Йонас оставил Лине сообщение. «Как жаль!!!!» – было написано там с четырьмя восклицательными знаками. На прикрепленной фотографии он сидел один на двухместном сиденье в автобусе. Рядом с ним плакал грустный смайлик. Как реагировать на такой текст? Ответить? Но что? Лина и Бобби, обмениваясь телефонами, не учли, что иногда могут приходить сообщения, ответить на которые было необходимо. Она не могла заставить Йонаса пять дней ждать ответа.

Быстро пролистав фотографии Лины, она нашла одну подходящую для социальных сетей фотографию, на которой Лина могла сойти за человека с сотрясением мозга, добавила к ней пару смайликов и нажала «отправить». Она боялась, что не сможет подражать слогу Лины, если будет что-то писать. Бобби могла вживую проследить за тем, как Йонас, практиковавший возле нее трюки с мячом, вытащил из кармана телефон, посмотрел на фотографию, рассмеялся и тут же начал печатать. «Счастливого Рождества», – написал он в ответ. С ужасом Бобби обнаружила, что в суматохе упустила из виду кусочек адвент-календаря[13], который был виден на заднем плане. Лгать было поздно. В отчаянии она отправила еще семь сообщений, чтобы скрыть свою оплошность.

Лжет из-за пустой траты времени между нами.

Любит из-за пустой траты времени.

Лежит.

Лежит из-за траты време.

Разницы во времени.

Дело в разнице во времени.

Не мгоу печтать. Голва гудит. Голова.

Бобби довольно улыбнулась. Она поняла, что ей хорошо удалось изобразить помехи со зрением из-за сильной головной боли. Йонас отреагировал мгновенно. «Рядом с тобой кто-нибудь есть?» – озабоченно спросил он. «Моя тетя задалбливает меня», – написала Бобби. Ответ пришел незамедлительно. «Кто это говорит? Ты или сотрясение мозга?» Бобби послала восемь смеющихся смайликов. «Заботится, я имею в виду». Некоторое время на дисплее ничего не высвечивалось. Потом пришло новое сообщение от Йонаса. «Жаль, что тебя нет рядом», – написал он. Бобби заколебалась. Ради всего святого. Что она должна на это ответить? Во флирте у нее не было никакого опыта.

Извини, мне уже порка.

Поар.

Пора, – торопливо набрала она.

Устала.

Йонас отправил сердечко и пристально уставился на свой дисплей, словно ожидал нового сообщения. Разочаровавшись, он сдался. Когда он поднял взгляд, то заметил Бобби. Ее сердце ушло в пятки. Йонас направился прямо к ней. Ложь не была ее сильной стороной. Всякий раз, когда она пробовала лгать, все шло наперекосяк.

– Тебе нужна помощь? – спросил он, указывая на детали палатки, аккуратно разложенные по размерам и типу на поляне. Запаниковав, Бобби сунула телефон Лины в карман брюк. Остается надеяться, что он не понял.

– Я просто гуглила инструкцию, – сказала она.

Ее взбесило, что она показалась глупее, чем была на самом деле. Такую палатку можно было легко установить, просто рассуждая логически.

Не проронив больше ни слова, Йонас опустился на колени и умело собрал первые дуги.

– Так? – спросил он как можно небрежнее. – Что-нибудь слышно от Лины?

Бобби раздражало, что всех больше волновало отсутствие Лины, чем присутствие Бобби. Влюбленность была странным делом. Должно быть, это интересное явление, приводящее в беспорядок мозговые извилины. Может быть, ей стоит пункт

10. Сесть на заднее место в автобусе.

заменить на

10. Влюбиться.

– Она должна лежать в постели, – солгала Бобби. – Ни компьютера, ни телевизора, ни света. Разве только тайком, когда рядом нет тети.

Бобби обрадовалась этой внезапной мысли. Идея с теткой послужила идеальным оправданием для возможных пауз в разговоре и избавила ее от обязанности продолжать влезать в общение с Йонасом.

– Вы много общаетесь, не так ли? Ты и Лина, – спросил Йонас, делая вид, что установка палатки требует всей его сосредоточенности. Бобби нахмурилась. Хватало того, что она тайно обменивалась с ним сообщениями. Ей не нужно было доверять ему секреты Лины.

– Ну да, – сказала она.

– Ммм, – ответил он, разминая руки.

Бобби удивилась. За его уверенным выражением лица все еще прятался маленький робкий мальчик, которого она знала со времен детского сада. На самом деле он был ужасно неуверен в себе. Почти так же неуверен, как и она сама. Он одарил ее кривой улыбкой и неожиданно запнулся, не зная, что делать. Пауза в разговоре поставила Бобби в неловкое положение. Йонас откашлялся. На заднем плане ревел громкоговоритель, кричали дети, где-то гремела музыка. Бобби ломала голову над тем, о чем ей поговорить с Йонасом. Неловкое молчание растекалось, как масляное пятно на воде.

– Тебе нравятся энергетические батончики? – спросила она. – Мама упаковала мне их слишком много.

Ее мать ограбила не только лабораторию, но и заводской магазин. Из-за нее Бобби притащила с собой половину производственных товаров завода Веннингера: солнцезащитный крем, средство от комаров, дезинфицирующее средство, пластырь, бинт, гель для возможных растяжений и аварийный запас энергетических батончиков. Больше всего Бобби хотелось провалиться сквозь землю. Это действительно было самое отстойное, что она могла сказать в жизни. Но было уже поздно.

– Те полезные от твоей матери? Она меня раньше ими кормила, – просияв, сказал он. – У нее всегда была с собой еда. Я все еще помню, как мы стояли на снегу, уплетали сыр, пили теплый чай и облизывали замороженные мандарины.

– Я помню только, что мы катались на санках с твоим отцом, – с удивлением сказала Бобби.

Йонас энергично покачал головой.

– Не может быть. Он брался за это только со мной и если еще мог одновременно использовать это для газеты, – с горечью сказал он.