…Как приятно всем нарядом

Блеск в казарме навести.

Навести везде порядок,

Подмести и подгрести.

Было б лучше в это время,

Время с милой провести —

Лично для меня!..

Это было тоже попадание в десятку. Песня также раскрывала образ Максима Перепелицы.

Поначалу на главную роль пробовались Алексей Покровский и Юрий Белов. На большинство главных ролей решено было пригласить украинских актеров, поскольку сельские сцены фильма снимались на Украине. И тут на пробах появился Леонид Быков. Он буквально покорил всех своей простотой и непосредственностью. Иван Стаднюк вспоминал, что «все почувствовали его прекрасную душу, юношескую наивность, чистоту порывов, доброе лукавство и благородство». Умение молодого актера искренне и правдиво, без наигрыша, с подлинной комедийностью вывести образ Максима победило других претендентов.

В ходе проб на роль отца Максима – Кондрата Перепелицы, колхозного кузнеца и руководителя сельского духового оркестра – был выбран заслуженный артист УССР, блестящий и неподражаемый комедийный актер Николай Яковченко. Интересно, что даже когда Яковченко, как и все участники фильма, говорил по-русски, в его речи явственно звучала напевность украинской речи. Русские актеры (народный артист СССР Александр Борисов в роли Марка Мухи, неподражаемые Татьяна Пельтцер, играющая бабку Горпину, Георгий Вицин в роли деда Мусия, Константин Сорокин – старшина Саблин) вместе с украинскими коллегами, создали великолепнейший народный ансамбль.

На роль Маруси, невесты Максима, была утверждена украинская актриса Людмила Соссюра. Вот как она позже вспоминала своего партнера Леонида Быкова:

«Впервые я встретилась с Леней Быковым в 1955 году в городе Ленинграде, на пробах в фильме «Максим Перепелица», куда пригласили меня для съемок в роли сельской девушки Гали (Почему Гали? Любимую девушку Максима звали Маруся Козак. Может, актриса за давностью лет забыла имя своей героини?. – Н.Т.), его партнерши. В то время Леша уже отснялся в картинах «Судьба Марины» и «Укротительница тигров», принесших ему огромную популярность и сделавших любимцем публики. Его узнавали на улицах, останавливали, объяснялись в любви, благодарили за талант, выражали свой восторг. Популярность ни в коей мере не повлияла на Лешин характер.

В жизни он оставался все таким же, скромным, даже застенчивым, всегда тактичным до щепетильности, обязательным и беспредельно дружелюбным. В житейских вопросах часто напоминал ребенка из-за своей непосредственности, наивности, вернее, открытости, незащищенности. Но сразу взрослел, становился уверенным, когда речь заходила о творчестве, об искусстве. При всей своей скромности и сдержанности Леша был очень общительным человеком. Он обладал даром необыкновенного человеческого обаяния, притягивал к себе всех и вся. Где бы ни появлялся Леша, постепенно он обязательно оказывался в центре внимания как интересный собеседник. Говорил он всегда тихо, не спеша, со знанием дела. Может быть, в этом и был секрет колдовства.

Был он человеком спортивным, тренированным, подтянутым, что называется в форме. Это он не единожды использовал с успехом во время съемок. Тем не менее, Леша любил вкусно и много поесть. Я вспоминаю свое крайнее удивление в первые дни нашего знакомства, когда перед съемкой мы зашли позавтракать в кафе на Невском проспекте. Официантка встретила его как старого знакомого и спросила:

– Как всегда – яичницу из шести и три бутылки кефира?

Леша сутками мог работать без передышки с отдачей, вызывающей удивление: откуда в нем было столько энергии, позволяющей работать сразу и над ролью, и над переделкой сценария по ходу дела, и над разучиванием песни? У него было столько фантазии, одержимости, темперамента, мастерства, что казалось – ему нет преград ни в чем. Он играл на любом музыкальном инструменте, подвернувшемся под руку, хорошо, очень задушевно пел, изумительно профессионально танцевал, обладал потрясающей музыкальностью и пластикой.

Я вспоминаю натурные съемки картины «Максим Перепелица», проходившие в летних военных лагерях. Здесь все, от солдата до генерала, что называется, были влюблены в Лешу. Его обожали за простоту, веселый нрав, жизнелюбие, юмор. Леша пел, плясал, играл сценки из еще не отснятой картины, делился своими планами на будущее, помогал ребятам-военнослужащим в самодеятельности.

Мне, тогда еще только пришедшей в кинематограф, Леша тоже во многом помог, раскрывая секреты кино, за что я ему очень признательна.

По вечерам, после работы, мы с наслаждением слушали его упоительные рассказы из времен войны, просто человеческих отношений, характеров, сцен из будущего фильма, который он мечтал снять сам. Многие эпизоды, наблюдения, о которых мы услышали от Леши еще в 1955 году, потом были реализованы, спустя 18 лет, в картине «В бой идут одни «старики».

Когда Леша много лет спустя пригласил меня в свой первый фильм на студии имени А.П. Довженко «Где же вы, рыцари?» на эпизодическую роль капитана милиции, я была счастлива! Счастлива, прежде всего, от представившейся возможности общения с этим человеком. Это была иллюзия путешествия в молодость. Как бы перечеркивались прошедшие десятилетия: тот же голос, та же простота и естественность в общении, то же спокойствие, трепетность, одухотворенность, способная зажечь и повести за собой в самый невероятный мир фантазии любого. И при этом беспредельная честность, прежде всего перед самим собой, своей совестью человека и художника».

Когда фильм был готов, выяснилось, что у него появился брат-близнец. Мало кто знает о скандале, разразившемся после выхода картины «Максим Перепелица». Зрителям казалось, что появление столь схожих по тематике и героям фильмов, как «Максим Перепелица» и «Солдат Иван Бровкин», – случайность или ошибка, но никак не целенаправленный соцзаказ. По сути, это было не что иное, как конкуренция киностудий. В начале 1955 года, когда «Ленфильм» сдавал в Главном управлении по кинематографии СССР кинокомедию «Максим Перепелица», московская Киностудия имени Горького представила союзному кинематографическому начальству свою цветную музыкальную кинокомедию «Солдат Иван Бровкин», поставленную по сценарию Георгия Мдивани режиссером Иваном Лукинским.

Все этажи здания на Гнездниковском гудели от возбуждения: в кино появилось два фильма-близнеца: черно-белый «Максим…» и цветной «Иван…» – с почти одним и тем же сюжетом, с одинаковыми коллизиями, с расстановкой героев. Все понимали, что правда на стороне создателей «Максима Перепелицы». Мало того, что поставлен он был по одноименной книге, вышедшей в свет четыре года назад, так еще и по радио несколько лет подряд звучали ее радиоэкранизации.

Однако Георгий Мдивани слыл драматургом высокого ранга, был членом правления Союза писателей и, пользуясь своим положением, добился, чтобы его фильм «Солдат Иван Бровкин» был выпущен на экран гораздо раньше «Максима Перепелицы». В архивах Ивана Стаднюка долгие годы хранилась стенограмма заседания Комиссии по военно-художественной литературе Союза писателей СССР от 20 октября 1955 года. Она обсуждала просмотренную московскими писателями кинокомедию «Максим Перепелица» перед выходом на экран. Заседание вел военный писатель С.Н. Голубов. В обсуждении фильма приняли участие двадцать человек, среди них – Михаил Алексеев, Григорий Поженян, Николай Шундик, Марк Максимов, Алексей Марков, Константин Поздняев, Герман Нагаев, Матвей Крючкин… То был день триумфа всей съемочной группы и актерского ансамбля фильма. Хотя выступавшие высказывали и отдельные критические замечания, Стаднюк, окрыленный высокими оценками коллег, отказался от прямого конфликта с Георгием Мдивани и не стал доказывать первородство своего сюжета.