– Она тебя хочет с самого первого дня…

С видом баловня судьбы в бар ввалился хозяин фирмы по производству электроники миллионер Охара. Богатый, потрепанный, обожающий выискивать слабые места в молочных изгибах тел западных девушек, Охара был Катиным постоянным клиентом. Ее ноздри тут же уловили его присутствие (носовые рецепторы Кати особенно чувствительны к запаху денег – тут ей равных нет). Сейчас Катя напоминала гончую, взявшую след жертвы.

Время сочилось гноем, словно капли со сталактита. Я приготовил греческий салат и щупальца осьминога под соевым соусом, затем еще картошку-фри и соус чили. Металлической лопаткой я вынимал крошки из фритюрницы и взвизгнул от боли, когда капля раскаленного масла брызнула на запястье.

Пора убираться с чертовой кухни.

В одно мгновение я соскользнул в гиперпространство. Я парил над дымным маревом, подсвеченным снизу городскими огнями, поднимался к звездам, висевшим в небе бумажными гирляндами. В мозгу вертелись разгадки вечных вопросов, а я все скользил сквозь сияющую сумасшедшую реальность, разрывавшую человеческую логику в клочья. Я видел суету миллионов – миллионы судеб представали передо мной, словно нарисованные на схематичной школьной диораме.

Я опустился ниже – к зданиям, кишащим задницами и челюстями, к городам, сверху похожим на Тетрис. Семьи сидели перед телевизорами, загипнотизированные сигналами, действующими на подсознание; достигшие половой зрелости вампиры рыскали у самого дна Осаки, лесбиянка-поджигательница со всех ног убегала от пылающего дома, где в дыму задыхался ее несчастный муж.

Спустившись еще ниже, я увидел Мэри в будке караоке. Дым от сигар пощипывал ее роговицы, словно статическое электричество. Ее лицевые мускулы атрофировались уже несколько часов назад, теперь на лице Мэри застыла измученная гримаса. Щеки сидевшего рядом с ней клиента горели от количества алкоголя, который его организм был не в состоянии усвоить. Он шептал Мэри, что та напоминает ему какую-то актрису.

Охара-сан исполнял «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Фрэнка Синатры. Он дергался в такт песне, суставы скрипели, словно ржавые. Катя благоговейно внимала, изо всех сил изображая восхищение его пением, вызванное на самом деле его деньгами. Когда Охара-сан спустился со сцены, она отчаянно захлопала в ладоши.

– Замечательно! – выдохнула Катя, словно пережила духовное потрясение или Охара-сан был ее Свенгали.[6]

Его блудливые ручки сжали ее бедро.

Охара-сан размышлял.

Так, сегодня возьму блондиночку… А что, если она не захочет? Ничего, Катя ее уговорит, а если надо, обманет. Моя украинская принцесса никогда еще меня не подводила.

Ледяная заноза вонзилась мне в сердце. Что за человек этот Охара-сан? Я проник в его память и увидел скверную историю возвышения его электронной империи, построенной на бандитские деньги, увидел, как нечестным путем он обанкротил фирму-конкурента. В то время как его жена – больная, напичканная лекарствами женщина – с трудом передвигалась по усадьбе на вершине холма, Охара-сан и его закадычные дружки прочесывали квартал красных фонарей в поисках едва достигших половой зрелости шлюшек, с которыми можно творить, что вздумается. Иногда Охара-сан делал поляроидом фотографии, которые на следующее утро, издеваясь, показывал жене.

Я должен помешать ему. Немедленно.

По потолку тянулся медный кабель – система разбрызгивателей фирмы «Пиросейф лимитед», которую Мама-сан установила, тщательно просчитав возможные риски. В баре систему активировали три рычага, но только коридорный рычаг находился за пределами досягаемости камер слежения. Я снял фартук и выскользнул в коридор, осторожно наблюдая за посетителями бара. Погруженные в бессмысленные светские и деловые разговоры, они и ухом не повели.

Сигнализация в коридоре представляла собой рычаг под стеклом. Здания, подобные нашему, имеют печальную славу смертельных ловушек. Скоро я увижу, как все эти мерзавцы собьются в безмозглое стадо. Если бы не опасность, угрожающая Мэри, я бы потер руки в предвкушении удовольствия.

Я сосчитал про себя до трех и ударил кулаком в стекло.

Стекло не поддалось. Рассчитанное на серьезные перегрузки, оно обладало превосходной эластичностью. А если случится настоящий пожар? Что тогда? Рассвирепев, я снял кроссовки и принялся молотить по стеклу подошвой, пока оно не разлетелось на осколки. Одна тридцать вторая секунды понадобилось электронному сигналу, чтобы сработать. Раздался оглушающий, как при воздушном налете, вопль пожарной сигнализации. Прошли еще две и четыре десятых секунды, и гидравлические прессы начали подавать воду в систему разбрызгивания воды. Струя достигла положенного уровня в три и две десятых метра и принялась орошать все вокруг.

Мгновение я позволил себе полюбоваться отлично сделанной работой, а потом припустил вверх по лестнице.

Казалось, моя хитрая уловка взорвала бар. Клиенты и девушки-хостессы столпились у выходов, сердца их выбивали панические каденции. Психосоматические реакции включали в себя повышение пульса, гипервентиляцию и ослабление мышц сфинктера. Мама-сан с каменным лицом собирала брошенные пальто. Стефани умоляла пьяного почтового служащего встать со стула, а он потягивал виски и размышлял:

– Дождь прямо в комнате! Чудо! Эй, где там мой зонтик?

Прочие посетители бегом одолевали лестничные пролеты. Охара-сан вцепился в руку Кати, хмуро оглядывая свой промокший пиджак.

Спрятавшись в фойе, я смотрел, как бар «Сайонара» в полном составе эвакуируется на тротуар перед зданием. Коллективный разум вибрировал, мыслительные корпускулы сталкивались и звенели. Воздух пронизывали психоделические вспышки.

Спасшиеся посетители слонялись по тротуару. Они поднимали головы, ища глазами дым и пламя – хоть что-нибудь, что могло бы оправдать выпавшее на их долю суровое испытание. Мама-сан раздавала дрожащим клиентам промокшие пальто. Охара-сан звонил по мобильному личному парикмахеру, чтобы тот привел его в порядок перед визитом в следующий бар.

Похоже, тревога была ложной – вспыхивали то там, то тут разрозненные мысли.

Теперь в здании оставался только один человек.

Мысленно я прощупал пространство бара. Мэри стояла под разбрызгивателем, потемневшие золотые волосы прилипли к голове, под стекающими ручейками лицо казалось вылепленным из мрамора. Несмотря» на то, что сигнал тревоги превышал болевой порог на семь с половиной децибел, Мэри радостно прислушивалась к вою сирены. Звук позволял изгнать из сознания воспоминания о сегодняшнем вечере.

Мэри никогда еще не выглядела такой довольной. Она закрыла глаза и подставила лицо под струю воды. Яркий свет ее души рассеивался неистовым радужным спектром, бьющим прямо из груди. Я прошел сквозь нее, вглядываясь внутрь… И внезапно заметил нечто удивительное. Мэри знала, что никакого пожара не было и в помине! Она знала это благодаря скрытому дару. Ее дар будет ждать своего часа, пока реальность для Мэри не разорвется в клочья. С ней это случится так же неожиданно, как некогда случилось со мной. Холодок прошел по позвоночнику. Скоро, совсем скоро Мэри присоединится ко мне.