Для носика Михримах был вполне привычен запах кожи седел или конского пота, она не чуралась даже вони навозных куч, но вот людские немытые тела…

Но внутри рынка, где лавки ювелиров и других торговцев дорогим товаром, которые, оплатив дорогую аренду, могут позволить себе не выстаивать на солнце, а степенно беседовать с богатыми покупателями в соответствующих условиях, совсем иное дело. Там прохладно, тихо и пахло благовониями и цветами.

Бедестан манил Михримах против её воли, причем те самые дурно пахнущие для носика султанши ряды. Так бывает у детей, когда им страшно и очень хочется сделать что-то недозволенное. Как ни была своенравна принцесса, она понимала, что отправляться туда самостоятельно не стоит. Но как просить мужа после собственного презрительного заявления?

Рустем с интересом наблюдал за колебаниями жены. Он все понял: любопытную Михримах тянуло на рынок, но как осуществить это, она не знала. Паша дал супруге немного помучиться и однажды вечером предложил:

– Султанша, вы не хотите посмотреть новые украшения у Хадима-аги?

Стараясь, чтобы ответ звучал как можно менее заинтересованно, Михримах протянула:

– А у него есть что-то новое?

– Есть. Мы могли бы съездить туда, но если вам страшно от одного воспоминания о Бедестане, то я прикажу ему принести украшения сюда.

– Нет-нет, рядом с вами мне нестрашно.

Рустем сумел спрятать улыбку. Какой она все-таки ребенок! Ему очень хотелось поцеловать Михримах хотя бы просто в голову, прижать к себе, погладить по волосам, по плечам. Но он боялся спугнуть строптивицу, а еще боялся, что не сдержится.

Неудачный первый опыт вынашивания ребенка осложнил отношения; паша понимал: чтобы эта девочка раскрылась, принадлежала ему не только телом, но и душой, нужно действовать очень осторожно и терпеливо. Рустем был готов терпеть, чтобы Михримах ни на мгновение не пожалела о том, что стала его женой.

Повелитель сказал, что нужно ласковое слово. У них получилось немного иначе, но так обычно и бывает. Чтобы приручить дикую лошадь, её сначала захватывают арканом и стреноживают. Но потом нужно терпение и ласка. Если хочешь, чтобы покоренная лошадь стала ручной, нужно доказать ей, что ты не враг, что любишь её и будешь заботиться.

Люди чем-то похожи…

Михримах, став женой, покорилась твердой руке и доверилась мужу, но теперь ему пришлось начинать все сначала. Не его и не её вина, того, что случилось, не изменишь. Рустем не винил Михримах в произнесенных жестоких словах и верил, что у них все будет хорошо, он был готов бережно восстанавливать и её доверие, и вдруг рухнувшее счастье.

– Хорошо, султанша, если вы завтра свободны, мы можем съездить в Бедестан.

Свободна!.. А чем она может быть занята? Это мать вечно возится со своим Фондом. Теперь затеяла большое строительство. Повелитель выделил большой участок земли, чтобы султанша построила себе дворец и уехала из Топкапы, но в действительности чтобы Синан по поручению Роксоланы выстроил целый комплекс с мечетью, медресе, больницей, столовой, школой для девочек и приютом для одиноких.

Михримах могла поучаствовать в подобных делах, но не заниматься же ими с утра до вечера!

На следующий день Рустем-паша привез супругу сразу в Бедестан к ювелирам.

Михримах взяла с собой Хикмат. Девушка, впервые попавшая в столь занятное место, крутила головой и с восхищением ойкала. Султанша не делала замечания служанке, напротив, держалась как завсегдатай и поглядывала на Хикмет снисходительно.

Предупрежденный пашой, Хадим-ага разложил перед Михримах украшения одно другого лучше. Хикмат не могла уже даже ойкать. Принцесса выбрала набор украшений с изумрудами, которые так шли к её зеленым глазам. Хикмат заметила, как переглянулись паша и ювелир; видно, этот комплект для супруги заранее выбрал сам Рустем.

Но Михримах явно интересовало еще что-то. Паша понимал, что именно; немного помучив жену, он словно невзначай спросил:

– Больше ничего не хотели бы посмотреть, султанша?

– Пожалуй, можно, сегодня не так жарко и я не устала.

Рустем кивнул и проводил Михримах по рынку, но только по крытой его части. Да, здесь тоже было многолюдно и вовсе не тихо, как показалось ей в первый раз, но Михримах, как мотылька на свет, тянуло наружу.

– Домой? – Рустем участливо заглянул в лицо, закрытое яшмаком.

– А… туда нельзя? – не выдержала принцесса, кивая на шумевший снаружи рынок.

Он не выдержал-таки, улыбнулся:

– Можно.

Отдал распоряжения евнуху, своей охране и жестом предложил Михримах идти.

Из густой тени крытой части она ступала на яркий свет так, словно наоборот, со света уходила в полную темноту – медленно и опасливо. Сзади ойкала Хикмат.

Рустем с интересом наблюдал за Михримах. На сей раз, видя, что богато одетая женщина не одна и под защитой, торговцы не приставали, напротив, замолкали, стоило приблизиться. Михримах растерянно оглянулась на мужа, тот сразу переспросил:

– Что-то не так?

– В прошлый раз они расхваливали свой товар, а сейчас молчат, только кланяются.

– Они видят, что перед ними принцесса.

Яшмак скрыл раздосадованное выражение лица, но Рустем все равно уловил его. Наклонился, произнес тихонько:

– Я приведу вас сюда иначе – переодетой, чтобы никто не знал, если, конечно, хотите посмотреть настоящий рынок.

– Хочу! – На сей раз глаза блестели.

– Только никому не говорите об этом.

– И Эсмерхан?

Предлагая жене пройти к карете, которая уже объехала и остановилась неподалеку, Рустем-паша покачал головой.

– И Эсмехан Султан. Она носит ребенка, пойти не сможет, ей будет завидно.

– Жалко, – откровенно вдохнула Михримах.

Рустем только улыбнулся в ответ.

Эсмехан немного стеснялась Михримах, стараясь не слишком часто показываться той на глаза. Это понятно: они одновременно вышли замуж, одновременно забеременели, но у Михримах произошла трагедия, а Эсмехан носила своего малыша так, словно и не была в положении. У жены Мехмеда ни пятнышка на лице не появилось, ни приступов дурноты, ни капризов…

Одного Михримах не могла понять – почему подруга живет в Стамбуле, а не в Эдирне.

Несмотря на совет мужа, она не выдержала и отправилась к Эсмехан в тайной надежде, что та как-то сама догадается о том, где куплен новый комплект с изумрудами. Ну а тогда поневоле придется кое-что рассказать… может, чуть больше, чем несколько слов о ювелирах Бедестана…

– Паша, султанша пошла к Эсмехан Султан. Вы просили сказать… – сообщил евнух.

Рустем усмехнулся:

– Пусть идет.

Вот болтушка! Зря он сказал ей заранее, нужно было просто переодеть простолюдинкой и отвести на рынок без предупреждения. Но у Михримах было такое разочарование во взгляде, что он не сдержался.