– Эй, с ума сошел? – заорал Федор.

– Больно? – осведомился Спиридонов.

– Нет, – ответил Федор и хотел встать.

Приятель удержал его.

– Сиди, я повредил тебе кость.

– Что ты сделал? – обомлел Барбосов.

– Сломал лодыжку, – объяснил Митя и без предупреждения врезал напарнику по носу.

Федор опять ничего не почувствовал, но машинально схватился за лицо, отдернул руку и увидел, что ладонь в крови.

На Барбосова напал ужас, он подумал, что сейчас озверевший по непонятной причине Дима просто забьет его насмерть. Но тот неожиданно опустился рядом на корточки и мирно произнес:

– Прости. Так надо. Я не хотел, чтобы ты долго мучился от боли, поэтому включил точку. Она будет работать часа три-четыре. Когда сюда прикатит «Скорая», не забудь стонать, а то врачам странно покажется. Кость я тебе повредил аккуратно, зарастет быстро. Нос расквасил от души, но это ерунда. Слушай и запоминай. Ты шел вечером домой через парк, хотел срезать путь. На аллее дорогу тебе преградил какой-то мужик. Лица его ты не помнишь, детали одежды описать тоже не можешь. Незнакомец потребовал кошелек – ты послал его на три буквы. Тогда грабитель двинул тебя по морде, от чего ты упал и сломал ногу, бандит отнял у тебя портмоне, часы, сдернул…

Митя быстро схватил золотую цепочку с крестиком, висевшую на шее у Барбосова, с силой рванул и пробормотал:

– Ага, правильный след остался. Теперь и ежу будет понятно: тебе встретился гопник… Сиди и жди медиков. Где-нибудь больно?

– Нет, – признался Федя, – только покачивает немного, будто на корабле плыву.

– Так и должно быть, – кивнул Дима. – Пусть завтра Машка позвонит в клуб и расскажет о происшествии. Сергей не станет дожидаться, пока ты поправишься, наймет другого врача, ты покинешь клуб и забудешь о том, что видел. Навсегда. Главное, чтобы Лукьянов не усомнился в правдивости твоего рассказа. А он непременно позвонит в клинику, поэтому ори громче, когда гипс накладывать будут. Машке не вздумай сообщить правду, теще тем более. Хочешь живым остаться?

Федор ошалело кивнул.

– Тогда слушайся меня, – приказал Митя. – Давай сюда кошелек с часами! Вызову от метро «Скорую», а ты докторам скажи так: какой-то парень шел мимо и пообещал помощь кликнуть. Не дрейфь, прорвемся!

Спиридонов испарился. Федор остался сидеть в грязи. Его трясло от холода и страха – вдруг сейчас на темной аллее и в самом деле появится бандит? А когда наконец-то прибыли врачи, Барбосов от радости, что все благополучно заканчивается, упал в обморок. Его нервная система оказалась не приспособленной для таких испытаний.

На третий день пребывания в больнице Федора посетил Лукьянов. Хозяин клуба привез яблок и принялся расспрашивать:

– Ну как, жив? Надо было тебе, Федя, лук-до заниматься. Нога болит?

– Сейчас уже не очень, – промямлил больной. – А вот до носа дотронуться невозможно, и головой лучше лишний раз не двигать.

– Ничего, заживет, – пообещал Лукьянов. – В другой раз будь осторожнее, не ходи один через парк по ночам, там постоянно кого-то раздевают. На вот…

– Спасибо, не надо, – стал отнекиваться Федя.

– Бери! – приказал Сергей, сунув ему в руку конверт. – И уж извини, я на твое место другого врача взял. Не могу ждать несколько месяцев, пока ты полностью реабилитируешься. О’кей? Без обид?

Барбосов изо всех сил постарался скрыть радость и изобразить растерянность:

– Ну… конечно… я сам виноват…

Больше с Лукьяновым Федор не встречался, спустя месяцев десять после того, как с ноги сняли гипс, клуб сгорел. С Димой Спиридоновым Федя тоже не пересекался, только позвонил ему на день рождения, но в гости не пошел, прикинулся больным. А потом Митя пропал, и Барбосов вздохнул свободно…

Я выслушала его рассказ и спросила:

– Почему, увидев сегодня Гудкову, ты вспомнил о Лукьянове?

Доктор сцепил кисти в замок.

– После того как Митька ткнул пальцем в эту чертову точку боли, у меня образовалась отметина, круглая ямка с темными, словно опаленными краями. Через несколько дней вмятина начала выравниваться, светлеть, и в конце концов от нее ничего не осталось. Никогда и ни у кого я не видел подобного следа. А на теле Насти обнаружил точь-в-точь такой же, но повыше, в районе желудка. Понимаешь? На Гудкову напал кто-то из владеющих приемами лук-до. У Анастасии случился сердечный приступ, она упала с высоты своего роста и сильно травмировала голову. Очень сомневаюсь, что Гудкова выживет, странно, что она до сих пор не умерла. Нападавший стоял перед Настей, я в этом абсолютно уверен. Слушай, вот что мне теперь делать?

– Ты промолчал, когда исчез Митя, хотя мог рассказать про то, что в клубе творилось нечто странное, – сердито сказала я.

– Не надо на меня баллон катить! – возмутился Барбосов. – Школа Лукьянова на тот момент уже сгорела, Митька сидел без работы. Да, я с ним после той сцены в парке постарался не общаться. Абсолютно уверен: Сергей мутил странные дела, в которые был замешан и Спиридонов. Мне совершенно не хотелось вляпаться в дерьмо, я думал о жене и детях, поэтому и ограничил контакты с бывшим другом. Он понял, что я от него дистанцировался, Дима пару раз звякал мне домой, но Машка отвечала: «Извини, Митя, Феди нет». Он и отстал.

Барбосов заморгал и уставился на меня. Я попыталась сохранить на лице выражение понимания и сочувствия, а про себя усиленно размышляла. Может, Митя и влез в сомнительную аферу, но он в свое время не бросил в беде Федора, нашел ему приработок и не стал втягивать его в делишки Лукьянова, наверное, понимал, что Барбосов не тот человек, чтобы играть в кошки-мышки с законом. Но потом, когда товарищ сунул нос куда не следует, Спиридонов вывел его из-под удара, сделал так, что владелец клуба уволил врача, не заподозрив того в любопытстве. Останься Федор в школе лук-до, он мог навалять глупостей, и вряд ли я бы разговаривала сейчас с ним – трупы, как известно, не болтливы. И как же Барбосов отплатил верному другу?

Я сделала попытку улыбнуться, но потерпела неудачу, из меня полились совсем не ласковые слова:

– Я знаю, что ты ни разу даже не навестил вдову Димы. Мы собирались у Ани после того, как было найдено тело ее мужа, пришли все друзья, кроме тебя. Анька тогда сказала: «Федька, похоже, на что-то обижен, со мной совсем не общается. Может, они поругались перед тем, как Митя исчез, а я не знала?» А ты, оказывается, просто трус.

– Хорошо тебе, Романова, из себя Джеймса Бонда корчить, – поежился Барбосов, – ногу-то мне сломали!

– Митька тебе жизнь спас, – тихо сказала я, – а ты его предал. Одного не пойму: как ты сейчас решился правду открыть?

– Мне страшно, – заныл Барбосов. – Увидел ту ямку на теле Гудковой и чуть в обморок не упал. Подумал: вдруг это предупреждение?

– От кого и кому? – не поняла я.