Федор затравленно оглянулся на дверь.

– Вдруг Митька жив?

– Тело Спиридонова нашли в лесу, – напомнила я. – И Дима ничего не рассказал Лукьянову о том, как была сломана твоя нога, иначе б, Феденька, не сидеть тебе сейчас в этом уютном кабинете.

– Ошибаешься насчет тела! – горячо возразил Барбосов. – Не труп обнаружили, а кости, Анька мужа опознать не сумела!

– Делали анализ ДНК, – напомнила я, – а он никогда не лжет.

Федор визгливо рассмеялся:

– Романова! Я понятия не имею, чем занимался Митька, но подозреваю, что не цветочки разводил. Спиридонову ничего не стоило разыграть спектакль. И Анька небось была в курсе. Муж и жена одна сатана! Она дала для сравнения ДНК якобы Димкину зубную щетку, только никто ж не проверял, что она действительно Спиридонова. Они все подготовили: Митька свалил из Москвы, а чтобы замести следы, кого-то убил и в лесу схоронил, а его баба…

– Остановись, Барбосов! – приказала я. – Дима умер, Аня вышла во второй раз замуж за Андрея. Не неси чушь!

– Спиридонов мне отомстить решил, – зашептал Федор, – выждал время и начал пугать! Отметина на коже Гудковой прямо как моя. Кто еще мог ее оставить?

– Роман писателя Барбосова «Монте-Кристо номер два», – скривилась я. – Успокойся!

Но Федор никак не мог справиться с собой:

– Романова, почему ты мне позвонила? Зачем направила в нашу больницу Настю?

Я попыталась разумно объяснить свои действия:

– Катя[2]вместе с Лизой и Кирюшей улетели на неделю в Дубаи. Кроме Катюши, у меня из знакомых медиков только ты. Мне показалось неверным пустить ситуацию с Настей на самотек. Я опасалась, что ее привезут в какую-нибудь больницу и бросят надолго в приемном покое. Пока дежурный врач соизволит подойти к ней, пока Настю осмотрят, пока назначат лечение, неизвестно сколько времени уйдет. Сам знаешь, в случае повреждения мозга счет идет на минуты. Если пострадавшему человеку быстро оказать помощь, он имеет шанс на успешную реабилитацию даже после инсульта. К сожалению, в нашей стране нельзя рассчитывать на ум, порядочность и профессионализм доктора, которого видишь впервые, поэтому я и вспомнила про тебя. Я не хочу сказать, что российские медики сплошь идиоты, но, увы, среди них немало равнодушных и жадных людей, которые к простому клиенту, доставленному по «Скорой», не поторопятся. Тебя я всегда считала отличным врачом и надеялась, что по дружбе ты отнесешься к Настене крайне внимательно. К тому же ты не рвач, не потребуешь от родственников большую сумму, не отправишь их на фирму, с которой у тебя подписан контракт, за ненужными лекарствами. Какие еще аргументы привести? Ах да, палата! Своего человека поместят в мало-мальски приличные условия, не запихнут в зал, где стоит сто коек.

Федор вжался в кресло и затравленно смотрел на меня.

– Ты с ними заодно! Спиридонов жив! Он хочет мне отомстить! Поэтому и напал на Настю! Решил с ума меня свести! Романова, я очень боялся с тобой разговаривать. Сначала решился, потом испугался, затем все же рассказал про нас с Митей. Иди к Спиридонову, скажи ему, что я все-все отдам прямо завтра. Там совсем чуть-чуть не хватает. Я возмещу, честное слово! Понимаешь, я думал, что Митька того… ну… умер. Хотел вернуть, но боялся! Вдруг меня поймают? Заподозрят?

– Что за чушь ты несешь? – изумилась я.

Барбосов завизжал:

– Я, по твоему мнению, идиот? А Митя хороший, да? Спиридонов замечательный, душка-ватрушка, всем нравился, потому что умел правильное впечатление произвести, понимал, кому чего сказать надо. Перед Машкой моей любителем собак прикидывался. Жена животных обожает, если при ней шавку пожалеть, сразу лучшим другом станешь. Знаешь, как Димка поступал? Уходит от нас домой и просит: «Машуня, собери остатки еды с тарелок. У метро семья бобиков живет, я их угощу». Маня, дура, и рада стараться, набьет объедков в пакет, Митьке вручает. А потом мне на мозг капает: «Ах, ах, ах, Спиридонов такой прекрасный человек! Я его за доброту обожаю!» И остальные туда же. Ваню Болотова Митька на работу устроил, Олегу Королеву помог ремонт сделать, Нину Бондарь на операцию к лучшему кардиохирургу устроил. Вечно он добряка изображал!

– Может, Дима на самом деле был таким? – тихо спросила я.

– Нет, – буркнул Федор, – он прикидывался. Я просто уверен, он хотел всем нравиться и преуспел. Дима вор, бандит и негодяй.

Я встала.

– Хватит, Барбосов. Жаль, я не знала раньше, как ты завидовал Спиридонову.

Федор вскочил.

– Завидовал?

– Похоже на то, – кивнула я. – Митьку люди любили, а тебя сторонятся, потому что ты постоянно ноешь, жалуешься, всех критикуешь, отчитываешь. Тяжело с тобой, Федя, общаться, вот настоящих друзей у тебя и нет. Да, ты очень честный, прямолинейный, борец за правду и справедливость, но ведь иногда можно и соврать. А ты… Кто сообщил Болотову, что ему жена изменяет?

– А следовало промолчать, увидев, как его баба с другим обнимается? – взвился Барбосов.

– Иногда лучше жевать, чем говорить, – вздохнула я.

– Митька бы именно так и поступил! – взвизгнул Федя. – Хочешь знать правду? Врач из Спиридонова, как из клизмы телевизор. В институте он спустя рукава учился, все по соревнованиям катался, автографы девчонкам раздавал. И Спиридонов вор!

Я опустилась на стул. Жуть какая-то… Дружишь с человеком не один год, полагаешь, что хорошо его знаешь, принимаешь со всеми недостатками, а потом вдруг он неожиданно открывается с другой стороны, и становится понятно: чужая душа действительно потемки, подчас в ней живут демоны, которые варят похлебку из ненависти, злости и зависти.

– Да, да, вор! – в запале повторил Барбосов. – Оставил мне кое-что, просил сохранить. Только я в сверток заглянул, а там все с бирками. Вот что ваш распрекрасный Митька натворил – ювелирный магазин ограбил!

– С ума сошел? – устало спросила я. – Придумай что-нибудь более правдоподобное.

– Не веришь, Романова? – прищурился Федор. – Очаровалась Димой? Ну так слушай!

Я вцепилась в сиденье стула. За годы общения с Барбосовым я хорошо усвоила: Федьку лучше не злить. Если он впадает в раж, то забывает обо всем на свете и может наговорить уникальных гадостей. Скольких друзей Барбосов потерял из-за этой своей черты характера, сосчитать трудно. А я сейчас раздразнила Барбосова, и он начал озвучивать никогда мною ранее не слышанную историю. Он потерял над собой контроль, и его понесло по кочкам.

…После того как Федор благополучно ушел из клуба Лукьянова, он избегал встреч с Митей, перестал ездить к нему в гости и вести с ним телефонные беседы. Спиридонов понял, что Барбосов его боится, и не стал выяснять отношения, тесная дружба плавно сошла на нет. Федя радовался этому и был очень удивлен, когда Спиридонов вдруг позвонил ему однажды в очень поздний час и сказал: