— Оливия… я не буду на это смотреть. Я лучше еще погуляю здесь.

Опираясь на руку своего старого знакомого Септония, хозяйка виллы не спеша приблизилась к нам.

— А ты, Гай… останешься со своей милой соседкой или убедишься в который раз, что школа гладиаторов моего мужа остается самой лучшей в Риме?

— Я и так в этом не сомневаюсь, Госпожа… Мы продолжим прогулку и прибудем с Наталией позже.

Ах, как я была благодарна ему за эти слова…

Когда Оливия и Септоний удалились и мы с Гаем остались одни, Консул вдруг спросил:

— Ты, и правда, не хочешь посмотреть поединки? Многие женщины в восторге от этого зрелища…

— Значит, я не из многих… Я, будущая мать, я знаю, как долго и трудно появляются на свет дети, сколько лет и сил нужно, чтобы вырастит их, а вы ради забавы лишаете жизни сотни крепких, здоровых мужчин. Это несправедливо! В конце концов, если они рабы — пусть строят мосты и дороги, пусть разбивают сады… Пусть разводят скот и кормят Рим…

— Их много, Наталия… их слишком много…

Я опустила голову. Я все понимала… Рим вел захватнические войны, Рим уводил в в плен множество жителей Африки и Азиатских стран, с территории современной Европы, ведь и Париж и Берлин, и часть Британии — все находилось тогда в руках римлян. В дешевом человеческом материале недостатка не было… Красивую смерть отчаянных людей можно было смотреть, словно захватывающий современный блокбастер. «Хлеба и зрелищ!»

Мы еще немного погуляли во дворе, обсаженном по периметру высоченными акациями и душистыми глициниями, заглянули в ту часть усадьбы, где находились казармы гладиаторов. Мы с Гаем шли рука об руку, он долго и скучно о чем-то расспрашивал хозяйских слуг, внимательно рассматривал стоящих за изгородью мужчин, кажется, консула интересовали способы тренировки бойцов и сам местный контингент вызвал любопытство. Я мало в это вникала, я просто хотела быть рядом, искоса смотреть на своего синеглазого полководца и мечтать…

А потом мы вернулись в дом и я с облегчением узнала, что яростные схватки уже завершились победами ретиария (гладиатор с сетью и трезубцом) в первой паре, мирмиллона (шлем с рыбой на гребне, меч — 50 см длиной, и огромный щит как у легионера) во второй паре, фракийца в третьей паре, самнита в четвертой и секутора (короткий меч, латы) в пятой.

Возбужденные вином и смертельным зрелищем гости вовсю пировали. К роскошной трапезе присоединились и мы с Гаем. Наконец-то я увиделась и обнялась с Клодием. Мой благодетель выглядел немного утомленным, но вполне счастливым. Но мы едва перекинулись парой фраз, как его отвлекли… А после долгого шумного застолья мужчины уединились в атриуме для бесед и споров о политике, а Оливия увела женщин на свою половину. Знать бы мне тогда для чего именно…

Мы расположились в уютном небольшом зале, где горели множество ароматических светильников и были в беспорядке разбросаны драгоценные ткани, подушки и покрывала.

— Все это мне лишь сегодня прислали из города, я велю завтра же навести здесь порядок. И непременно раскрашу стены… непристойными сюжетами. Мне это по душе.

Но когда хозяйка и пять ее наперсниц, а в том числе и я, улеглись на ложа, отдыхая от суеты долгого дня обильного угощения, Оливия громко хлопнула в ладоши и в покои один за другим вошли пятеро мужчин.

— Вот они — герои сегодняшней битвы! И теперь они принадлежат нам… Вы можете выбрать… любой из них готов подарить вам удовольствие этой ночью. Выбирай первая ты, моя дорогая Сабина!

Я просто обомлела от такого циничного заявления. Но еще большего удивления вызвал гладиатор, что шел последним. Это был Дакос. Значит, он тоже участвовал в схватках и победил соперника. И теперь этих мужчин римлянки рассматривают словно жеребцов на торгу, собираясь использовать по особому назначению. Разве это не гадко… кому как.

Судя по довольному лицу пожилой Сабины, идея выбрать себе здоровенного самца для ночной услады, очень пришлась ей по душе. Ну, конечно, Сабина вдова, ее муж — почтенный сенатор, скончался год назад от переедания и разврата. Всю свою жизнь от тиранил и притеснял жену и теперь свободная женщина может предаваться собственным запретным радостям. Разве можно ее за то осуждать…

— Пусть они повернутся! Вон тот… с края, самый красивый! Настоящий Марс — Бог войны. Я выбираю его!

— Никогда не сомневалась в твоем вкусе, подруга! Но зачем привели сюда этого фракийца? Он страшен, как исчадие тьмы! И не важно, что он победитель… Замените его на более привлекательного парня!

Мне стало жутко обидно за Дакоса. Просто возмущение поднялось со дна души. Какие же они вредные — эти римлянки. Им мало заставлять мужчин сражаться, так они еще позволяют себе их открыто унижать. Я вступилась за гладиатора, я не смогла промолчать:

— А по мне, так это самый соблазнительный экземпляр из всех представленных самцов.

Темные глаза Дакоса смотрели на меня, не мигая. У меня перехватило дыхание…, но я осмелилась продолжать:

— Разве мужчина непременно должен быть смазлив? Разве у мужчины должны быть нежные черты лица и кожа ровная, как у девушки… И от него всегда должно пахнуть жасмином?

В мужчине главное — гордая стать и прямая осанка, умение постоять за себя и своих родных. Этот гладиатор — один из лучших бойцов, и он неоднократно это доказывал. Вы только посмотрите, как он великолепно сложен: высокий рост, массивная фигура, сильные руки, могучий торс.

Ну, еще бы мне его не разглядеть — все парни были в коротеньких повязочках, едва прикрывавших пах. Все их достоинства и прелести, шрамы и ссадины были отлично видны заинтересованной публике.

— Если этот воин обнимет женщину, она воспарит к небесам и без крыльев. Я также уверена, что его мужское достоинство соответствует всем его выдающимся размерам. «А в этом мне даже пришлось убедиться лично, интересно, Оливия знает, что Дакоса приводили ночью в мою комнату…»

После моей бурной хвалительной тирады в комнате наступила напряженная тишина. Но я успела заметить, как Присцилла — самая молоденькая, золотоволосая гостья виллы, похотливо облизала язычком свои розовые пухлые губки. А ее худосочная соседка вдруг издала протяжный стон и тут же заявила:

— Я его беру!

Вот и отлично, пусть Дакос порадуется и хотя бы так отомстит ненавистным римлянам. Отымеет эту чванливую дрянь по полной программе… Да простит меня Венера, но других слов просто нет! Однако Венера все решила иначе… руками Оливии.

— Так он тебе приглянулся… ага… я так и знала, что тебе нравятся варвары. Что ж… забирай! Не грусти, Артия, взамен ты можешь выбрать сразу двоих победителей для своего удовольствия. Этого фракийца я подарю Наталии!

— Как это… «подарю»? — только и смогла прошептать я, чувствуя, как по спине пополз неприятный холодок странного предчувствия.

Темно-зеленые глаза Оливии смотрели на меня пристально, а губы улыбались.