— Гай, прекрати это! Ты меня пугаешь…

До Оливии, кажется, дошло наконец, что Консул не шутит. Одно дело болтать языком или грызть миндаль, глядя на бой рабов, но совсем другое дело наблюдать за поединком консула и фракийца, что, говорят, был не последним человеком в своем племени. На кону престиж и честь Рима… а что если…

— Гай, отмени свою затею… все это поймут… давайте выпьем вина, сейчас принесут твое любимое фалернское…

— Он предпочитает попроще…, -только и смогла вымолвить я, девушка из далекой страны, что заварила эту кашу. Надо было спасать ситуацию, только вот как…

— Гай Марий, я прошу тебя… не надо никаких поединков. Я не сомневаюсь в твоей победе, но ведь ты можешь повредить мое имущество. Это было бы грустно. Первый раз в жизни обзавестись рабом и тут же его потерять… жаль…

Теперь мы смотрели в глаза друг другу… голубое небо и синее море, всегда рядом, но никогда не сойдутся… разве только в бурю или сильный шторм смогут слиться в неистовых страстных объятиях. Может, все бы еще обошлось, но словно какой-то злой демон дернул Дакоса за язык и он, до сей поры молчащий, вдруг весело пробормотал, нахально мне подмигнув:

— А с чего ты взяла, что я пострадаю, добрая Госпожа?

"И в самом деле — с чего бы… Я, вообще-то за Гая волнуюсь, чтоб ты знал! Ты его выше на полголовы и гораздо массивнее, да и дерешься на арене каждый месяц не по разу, а Гай только со своим чернокожим амбалом тренируется понарошку…"

После этой наглой реплики не могло быть и речи о том, чтобы отменить поединок. Мы перешли в просторный атриум дома. Мужчинам принесли экипировку для боя. Матроны расположились на бронзовых скамеечках, что предусмотрительно сдвинули к стенам, прочие гости тоже отошли в сторону. Я прижалась спиной к терракотовой колонне, поддерживающей стену крыши и обхватила себя руками. Мне было не по себе… Я волновалась за Гая. То, что он задумал, это неправильно, это какое-то мальчишество, удаль молодецкая, и не что иное.

Клодий подошел ко мне, коснулся лбом моего плеча и забормотал какую-то ерунду:

— Даже не предполагал, что ты настолько ему интересна. Он просто из себя вышел! Никогда не видел его таким злым…

Поэт поплелся к Оливии, подчиняясь ее властному, зовущему взгляду. Я перевела взор на мужчин в центре ровной площадки зала. Они были готовы сражаться. И Гай Марий произнес последние слова:

— Твоя задача продержаться несколько минут, если сможешь выстоять, я решу, что ты готов быть ее защитником. Сам будешь атаковать в полную силу! И не бойся меня задеть, тебя не накажут за это. Тем более, у тебя теперь такая добрая госпожа…

Фракиец только кивнул в ответ, а через пару секунд глухо добавил:

— Я продержусь и дольше… Консул!

Большой шлем с грифоном полностью закрывал его голову. Тяжело, наверно, таскать на себе такую железную каску. Ох, что творят эти мужчины. Мне вдруг показалось, что Гай задумал убить гладиатора. И это нарочно, чтобы меня уязвить, наказать за что-то… Но что я сделала? В чем виновата перед ним?

В руках Гая был короткий меч с широкой режущей кромкой — обычное оружие римских легионеров, предназначенное для сильного колющего удара. Дакос держал так называемую «сику» — мощный изогнутый кинжал, способный наносить тяжелые раны — порезы на слабо защищенных тыльных местах рук и ног противника. У обоих мужчин были щиты. Гай ударил мечом о поверхность своего и это, видимо, означало начало поединка. Я зажмурилась и опустила голову. Я не могла на это смотреть! Однако, я прислушивалась изо всех сил…

Какое-то время были слышны лишь звуки металлических ударов и шарканья ног о гладкий мозаичный пол залы. Потом до меня донесся чей-то приглушенный смех и одновременно аханья со стороны женской части зрительской аудитории. Нет, ни за что не открою глаза… зря он рассчитывает, что я буду этим любоваться. Нет, ни за что… у меня слишком тонкая душевная организация, я этого дикого зрелища не перенесу.

А потом раздался громкий, повелительный голос Септония:

— Гай Марий, довольно! Ты порядком потешился, он — достойный противник и будет хорошим стражем, это уже поняли все… Прекрати бой! Эй, охрана! Привести сюда еще людей… Оливия, может, тебе лучше покинуть залу, ты не хотела бы прогуляться со мной…

Ответа Оливии не услышал никто. Раздался пронзительный женский возглас и я открыла глаза. По левой руке Гая обильно текла кровь… я бросилась к нему, но кто-то сильной рукой оттащил меня в сторону и кинул на другого человека. Я заметила, как поединщиков тут же взяли в кольцо рослые преторианцы, что сопровождали консула. Гай был в бешенстве:

— Отойти, всем отойти назад! Пока я могу приказывать, вы будете слушать меня!

Консул сделал новый выпад, но Дакос легко отбил его и провел новый удар, от которого Гай едва успел увернуться. Тогда римлянин отбросил в сторону меч и взявшись за свой щит обеими руками яростно напал на фракийца. Дакос пошатнулся и едва не свалился навзничь под этим натиском. Он тоже выбросил свой кинжал и теперь мужчины наносили друг другу удары щитами.

А потом в ход пошли кулаки, теперь уже щиты оказались на полу и началась какая-то непонятная «римско-фракийская борьба», Дакос, кажется, зарычал и я снова закрыла лицо руками, потому что не могла смотреть на окровавленную одежду Гая. Я вообще боюсь вида крови на других людях. Меня начинает мутить и кружится голова… А тут еще за спиной стонут и вздыхают всякие чувствительные девицы. Кажется, одна Оливия была спокойна как мраморная статуя.

— Что вы стоите и смотрите? Убить варвара!

Голос Септония звучал как труба, но Гай рявкнул на своих людей и те отскочили в сторону. Гай хотел закончить поединок честно. Но честное слово, я не понимала, кто побеждает. Я тряслась как лист осиновый, хотя в Риме нет не берез, ни осин…

А потом их все-таки растащили преторианцы. Хотя, Гай обещал им за это всякие кары. Что на него сегодня нашло, разве так можно вести себя полководцу… У Дакоса было разбито лицо, кажется ему тоже досталось от римского щита. Гай, похоже, и в одиночку неплохо применил знаменитую тактику «черепахи» — сомкнутых строев римских легионеров, наводивших ужас и трепет на другие народы. Вообщем, я пришла к выводу, что эти ребята — равные соперники и никто из них не собирался уступать. Но, конечно, в глазах всех гостей этого дома, победу несомненно одержал Консул Каррон. Завтра весть об этом разнесется по всему Великому городу. Гай Марий не уронил честь римской армии, ведь даже в гладиаторском поединке он доказал свою отвагу и продемонстрировал отличные боевые навыки. Так и запишем…

— Ты меня убедил! Можешь служить своей Госпоже!

— Почту за честь! — буркнул Дакос, отплевываясь кровью.

Оба мужчины тяжело дышали. Я снова хотела подойти к Гаю, мы посмотрели друг на друга и я едва не разревелась, видя как он зажимает глубокую рану на руке, пытаясь остановить кровь. Вокруг консула вскоре образовалась толпа помощников и меня оттеснили обратно к колонне.