Стало очень тихо. Управляющий, сочтя свой долг выполненным, юркнул, от греха, за спины стражников.

Анна сидела бледная как смерть. Сергиус смотрел вниз и нащупывал рукой нож, которым резал мясо. Чаша в руках кузнеца, с которой тот все еще стоял после своего незаконченного тоста, вдруг смялась, как лист пергамента. Красное вино пролилось на белую скатерть…

– Сядь, кузнец! – Голос Алькома был подобен реву боевой трубы.

Кузнец подчинился.

Воин подошел к молодым. Тяжелая рука легла на плечо мага.

– Это не поможет, не делай непоправимого… Она уйдет с нами, но завтра вернется. Жизнь не кончается из-за одной ночи.

Сергиус разжал пальцы, нож с громким стуком упал на пол. Альком прав… Нужно потерпеть, но… Придет час – и он спросит… Спросит за это терпение.

Анна тихонько прикоснулась к нему:

– Ты примешь меня завтра? Простишь?

Голос ее был печален. В глазах стояли слезы. Она боялась за мужа, боялась за отца, боялась того, что должно было произойти.

Сергиус, помедлив, кивнул.

– Это ты должна простить меня, – сказал он. – Я буду ждать тебя, любимая.

Анна поцеловала его в последний раз и встала.

– Идемте, ваша милость, – сказала она Алькому. – Я готова.

И она ушла…

…Сергиус ждал ее наутро. Но Анна не вернулась. Она не вернулась и на следующий день. Барон не отпускал ее. Стражники ухмылялись и гнали мага прочь, когда он попытался встретиться с Мальдехом. Они говорили, что «его милость очень занят». К ненависти и ревности в душе мага стал примешиваться страх за жену. Наконец к нему спустился Альком. Он был очень мрачен.

– Прости, – сказал он, отводя взгляд от ждущих, молящих глаз Сергиуса. – Она вернется завтра.

– Эти слова я уже слышал, – горько произнес Сергиус.

– Да, слышал… – согласился Альком. – Она вернется, обещаю. Я поговорю с бароном. А сейчас уходи.

Альком рыкнул зверем на стоявших рядом стражников и ушел проверять посты.

Сергиус же поднялся в свою лабораторию. Сел на скамью возле заваленного старыми книгами стола. Посмотрел на свои руки – руки человека, никогда не державшего меча. Если бы он был воином… Он никогда не дал бы свою Любовь в обиду. Только бы Анна вернулась… Они уедут, с первым же купеческим караваном. Уедут и забудут, как страшный сон, эти первые три дня. Только бы Анна вернулась…

Альком сидел за завтраком мрачнее, чем обычно. Он смотрел на своего старого друга и господина, с которым прошел через огонь бесчисленных сражений и битв, с которым делил последний кусок… И которому когда-то поклялся в верности. Изуродованное ударом копья лицо старого барона сейчас светилось довольством.

Барон Мальдех был очень доволен. Хороша, чертовка! Три ночи и два дня он не мог ею насытиться. Его жеребец показал, на что способен. Вот только немного побаливает: эта неумелая дуреха задела зубами. Но ничего, научится быстро. Барон взял ее всеми способами, как когда-то брал наложницу убитого им хана. Барон мечтательно улыбнулся: тогда он был очень молод. Жизнь казалась яркой, а впереди были новые победы, походы… Эта, глупая, сначала пыталась упираться, но он быстро показал ей, что желания господина надо выполнять, и выполнять хорошо.

Наверняка она понесла от него. Наверняка. Его жеребец старался. И первенец будет сын. Осечки быть не должно: у его покойной Греты первенец был сын. И эта, как ее… Анна тоже принесет ему сына.

– Ты отпустишь ее сегодня?

Мальдех улыбнулся:

– Пожалуй, да. Я уже не мальчик, надо будет передохнуть недельку… Потом, глядишь, снова призову.

Альком покачал головой:

– Тебе не кажется, что это слишком? Ты сам дал разрешение на их брак, не потребовав выкупа. Ну ладно, взял ее первым по праву ночи. А теперь что, будешь таскать ее каждый раз, когда у тебя встанет? Это… против всех законов – и людских, и божеских.

– Ерунда! – Барон небрежно махнул рукой. – Здесь все принадлежит мне, я тут и бог, и закон…

– Ты твердо решил сделать из этой девчонки свою постоянную наложницу?

– Да, – сказал Мальдех. – Она достойна этого.

В комнату вдруг без стука ворвался стражник с перепуганным лицом.

– Беда, господин!

– Что?! – Лицо барона потемнело.

Алькома охватило острое ощущение чего-то непоправимого.

– Ваша милость… Дочь кузнеца повесилась!

– Где?.. – Барон вскочил на ноги, едва не опрокинув уставленный яствами столик.

– На башне. – Стражник поспешно шарахнулся в сторону, пропуская мчавшихся к выходу барона и Алькома.

Возле башни уже толпились люди – виселица видна издалека. Мальдех, широко шагая, подошел.

– Что, дел других нет – глазеть тут? А ну, пошли! – рявкнул барон.

Стражники, давя щитами и работая копьями, принялись разгонять толпу. Альком, задрав голову, долго смотрел на тоненькую светлую фигурку. «Жизнь не кончается из-за одной ночи» – вспомнил он свои слова и зло усмехнулся. Для этой глупой девочки все кончилось…

– Как она туда попала? Я же велел не выпускать ее из покоев?! – спросил барон.

Начальник стражи заметно побледнел.

– Так она просто воздухом подышать просилась, – промямлил он. – Душно, говорит, в комнатах, натоплено очень… Постою, говорит, наверху. Вот и не уследили…

– Дрянь, – с чувством произнес барон и ожесточенно сплюнул. – Она убила моего нерожденного сына. Не снимать! Пусть повисит.

Альком посмотрел в спину двинувшегося прочь господина. На миг его охватило жгучее желание ткнуть в эту спину мечом…

Взгляд Алькома зацепился за коленопреклоненную фигуру Сергиуса. Тот молился, глядя сухими неживыми глазами вверх, на свою невесту. Альком порадовался, что маг не видит его: ему нечего было сказать ни в утешение, ни в оправдание.

…Впервые в жизни Сергиус напился. Напились они с кузнецом, с его несостоявшимся тестем. Тела Анны им не отдали: начальник стражи, пряча глаза, сказал, что барон запретил вынимать несчастную из петли. И Анна до сих пор качалась на злом ветру тряпичной куклой. Жирные наглые вороны уже исклевали ей лицо…

– Зачем, зачем она так? – плакал кузнец, размазывая по лицу пьяные слезы. – Что он с ней такого сотворил?

– Не знаю, – сказал маг.

Сергиус внимательно смотрел в чашу с вином, словно надеялся увидеть там ответ. Что сделал с его Любовью этот старый боров? Как сломал в ней желание жить?

Его Любовь убили… Надругались и убили. Что с того, что Анна сама затянула петлю на своей шее…

Его жизнь тоже кончена: он не сможет жить с этим дальше. Но он не может уйти просто так, он должен, просто обязан отомстить. Вот только как?..