— Инструменты брать с собой? — спросили гитаристы.

— Какие же это инструменты? — усмехнулся Готов. — Это не инструменты. Это дрова. В Москве выдадут. Хоть фендеры, хоть гибсоны. Что угодно.

— Здорово! А где мы будем жить?

— В Москве, — Готов сделал вид, что не понял вопроса.

— На квартире?

— На какой еще квартире? В гостинице. Да, не переживайте вы, все проблемы я беру на себя. Вам повезло. Вы, ребята, оказались в нужном месте в нужное время. Как когда-то «Битлз», «Дорз», «Роллинг-стоунз». Через год каждый из вас купит себе по особняку. А сейчас мой вам совет: заканчивайте репетицию, бегите домой, готовьтесь к поездке. Нужны будут деньги, чтобы в поезде покушать, билеты я сам куплю. Не забудьте поразмыслить над названием группы. Вечером занесите диск мне домой. А в следующую пятницу в 11.15 в моем кабинете проведем итоговое совещание.

Музыканты в спешном порядке стали выключать аппаратуру и весело планировать действия на неделю вперед.

Готов сидел в классе, заполнял журнал и грыз семечки, сплевывая кожурки в выдвинутый ящик стола. Дверь приоткрылась и в помещение просунулась голова учительницы географии Ермаковой:

— Рудольф Вениаминович, я не помешаю?

Готов поправил очки и взглянул на нее:

— Интересно, задали бы Вы этот вопрос, если б я мастурбировал?

Ермакова хлопнула дверью.

Через мгновение постучались.

— Входите, Вероника Олеговна. Не стоит все понимать так буквально.

В класс вошли музыканты, поздоровались и встали рядом с учителем. Готов не обратил на них никакого внимания.

— Рудольф Вениаминович, мы пришли, — сказал ритм-гитарист.

Подняв голову и придерживая очки, Готов внимательно посмотрел на рок-группу.

— А-а-а-а! — вспомнил учитель. — Ливерпульская четверка. Привет. Давно не виделись. Присаживайтесь. Какими судьбами?

Ребята сели за парты. Ритм-гитарист теребил нашивку «Анархия» на джинсовой куртке:

— Вот. Пришли. Вы же сами сказали — через неделю собрание.

— Какое собрание? — Готов снял очки и чуть было не уронил их на пол.

— Вы нам на репетиции сказали, что позвоните в Москву насчет прослушивания и про билеты узнаете.

— Какие билеты? Какая Москва? Какое прослушивание? Какая муха вас… вас что, укусила муха цеце?!

Музыканты сникали на глазах. Как снежный ком наваливалось ощущение, что их кинули.

— Вы сказали, что будете нашим продюсером, — пояснил барабанщик.

Готов стукнул себя по лбу:

— Ах да! Ну, конечно! Вот вы про что. Звонил я в Москву. Запись по Интернету выслал. Все в порядке. Я свое слово держу. Я никогда никого не обманываю. А знаете, кому я ваши песни отослал? Ни за что не догадаетесь. Своему другу, известному продюсеру. Он замечательный человек: поэт, драматург, музыкант, мизантроп. Да-а-а…

— И что он сказал? — спросили ребята.

— В смысле?

— Ну, про запись, что он сказал? — глаза ритм-гитариста заблестели.

— Да, «дерьмо полное», вот что он сказал, — выпалил Готов. — А что вы хотели? Когда я вас слушал, у меня чуть уши в трубочку не завернулись. Кому вы нужны в Москве? Никому. Хотите скажу, почему вы рок-музыку лабаете? Вас только и вдохновляет, что у большинства рок-музыкантов нет музыкального образования. Слава и деньги минимальными усилиями, вот что вам по душе. Чтобы стать рок-звездой, надо хоть немного уметь играть, а не просто тренькать. Джазом почему-то вы не занимаетесь, да и попсу вам не потянуть. Работать, работать и еще раз работать. Как гласит русская народная пословица: усидчивость и регулярное сокращение мышц способны привести что бы то ни было в порошкообразное состояние. Болезнь всех провинциалов — считать «пусть у нас не лучше, зато оригинальней». Ничего подобного. Ваша музыка, не боюсь повториться…

— Наша музыка людям нравится, — озлобленно возразил ритм-гитарист.

Готов рассмеялся:

— Существует такое психическое отклонение копрофагия — это когда людям нравится жрать говно. Только таких людей, к счастью, ничтожное количество. Как и ваших поклонников.

— И что нам теперь делать? — задал вопрос басист.

— Не мешать мне работать, — сказал Готов. — Тихонечко встать и выйти. И перестаньте забивать себе головы бесполезными грезами. Никто за вами не приедет и в Москву не увезет. Там и без вас полно таких. Родина ждет таланты. К сожалению, вы не из их числа.

Не успели разочарованные музыканты удалиться, как в класс вошла Сафронова.

— Рудольф Вениаминович, Вы зачем Ермакову обидели? — спросила завуч.

— Что она Вам сказала?

— Ничего. Только то, что заходила к Вам. Но я ведь не слепая.

— Надежда Ивановна, Вы когда-нибудь участвовали в самодеятельности?

— В какой самодеятельности? — Сафронова нахмурила брови.

— Песни, пляски. Что-нибудь в этом роде.

— Не-е-ет, — повеселела Сафронова, вспоминая социалистическую молодость, — мне медведь на ухо наступил.

— Жаль.

— А что?

— Просто любопытно. Живет человек, за всю жизнь ни разу не испытав радости музицирования. Много ли он потерял или это вовсе необязательно для полного счастья? А Ермакову я не обижал. Так ей и передайте: на работе у меня с ней романа не получится. На работе я, если хотите, импотент и флиртовать не намерен. Пускай домой ко мне приходит. Так и передайте.

В школе было тихо, шли уроки. Еле слышно из классов раздавалась монотонная речь учителей, кое-где приглушенный смех учеников.

Готов подходил к слегка приоткрытой двери учительской, но остановился, услышав, как женский голос произнес его фамилию. Он неслышно подобрался к двери и посмотрел одним глазком в щель.

В учительской сидели женщины и откровенно сплетничали.

— Вы знаете, — сказала Житных, — Готов такой отвратительный тип. Недавно заявляет, что французский и немецкий языки преподают зря. Видите ли, весь цивилизованный мир на английском разговаривает. А я, стало быть, не по праву свое место занимаю. Я говорю, что английский и преподаю, а он все равно: гнать, говорит, Вас поганой метлой надо. Каково, а?

— Я, девочки, думаю, — подхватила Ермакова, — в шею его гнать надо. В других школах так и сделали бы. Повезло ему, что у нас директор алкоголик. Но ничего, слух прошел, что Смирнова скоро под зад и того… а на его место Сафронову, она давно метит… Вот тут-то Готову не поздоровится со своими шуточками.

— Кобель ваш Готов, — нервно заявила молодая аспирантка Кольцова. — Глаза постоянно вытаращит и пялится, и пялится. Прическу поправляет, штаны подтягивает: посмотрите, какой я хороший. Проходу не дает…