Клара проехала по мосту и направила коня в сторону Бедфорд-сквер. Вскоре горячечный туман окончательно рассеялся, уступив место реальности.

И все же мыслями Клара то и дело возвращалась к мужчине, скакавшему рядом с ней. Она не могла не признать, что действительно желала герцога Страттона, но разум подсказывал, что он был для нее запретным плодом. Во-первых – старая вражда между их семьями. Но имелись и другие причины…

Поговаривали, будто он вернулся для того, чтобы отомстить. Только вот кому? И за что? Клара вспомнила о бабушке, так упорно добивавшейся перемирия. И вспомнила о страхе Тео. Неужели они действительно считали, что Страттон собирался им мстить?

Кларе очень не хотелось в это верить – ведь тогда его попытки ухаживать за ней предстанут в совершенно ином свете, а поцелуи и ласки превратятся в… Ох, об этом даже думать не хотелось!

Клара украдкой взглянула на своего спутника. Верхом на коне он выглядел необычайным красавцем. И очень уверенным в себе – как будто бы победил в состязании. А призом являлась она, Клара…

«Вы хотите меня, а я хочу вас». Что ж, она не могла этого отрицать. Но ведь Страттон мог руководствоваться как страстью, так и другими мотивами…

Оказавшись возле дома, Клара соскользнула с седла и тотчас же передала поводья герцогу Страттону.

– Благодарю вас, сэр. Но имейте в виду: подобное не повторится. И прошу вас больше ко мне не приезжать.

Эти последние слова леди Клары терзали Адама на протяжении двух дней, причем раздражало не только неудовлетворенное желание, но и внезапно возникшее препятствие. А ведь ему-то казалось, что наметился прогресс…

На третий день, с утра, он решил снова попытать счастья и организовал встречу с Лэнгфордом и Брентвортом.

Друзья наполовину опустошили бутылку портвейна, когда Адам предложил Лэнгфорду устроить у того дома вечеринку в саду.

– А я-то уж подумал, что ты хотел повидаться со старыми друзьями, – поморщившись, пробормотал Лэнгфорд. – Но у тебя, оказывается, другие планы… Извини меня за прямолинейность, Страттон, но если возникла нужда в подобном мероприятии, то почему ты не организуешь его у себя дома?

– Он не может, – сказал Брентворт, поднося к губам бокал. – Если он будет хозяином вечера, ему не удастся пофлиртовать с леди Кларой.

– Нет у меня никаких особых планов, – заявил Адам. – К тому же я не просил Лэнгфорда приглашать леди Клару.

– Пока не просил, но скоро попросишь… – протянул Брентворт.

– Предлагая это, я менее всего преследовал собственные интересы, – произнес Адам. – Мысль о вечеринке пришла мне в голову лишь потому, что Лэнгфорд слишком часто жаловался на докучливых мамаш с дочками на выданье. Если же он организует званый вечер, то все разговоры на сей счет прекратятся.

– Разговоры? Какие именно? – Лэнгфорд выпрямился и с беспокойством посмотрел на друга.

– О, ты ничего не слышал? Наверное, зря я об этом упомянул.

– Ладно, прекрати, Страттон. Рано или поздно он все равно узнал бы об этом, – проворчал Брентворт.

– Узнал – о чем? – Лэнгфорд нахмурился. – Выражайтесь яснее!

– Поговаривают, будто мисс Гермиона Голсуорси ожидает предложения еще до окончания сезона, – пояснил Адам. – Это уже совсем скоро. И еще говорят…

– О, нет-нет! – заорал Лэнгфорд. – Это ее мать распространяет сплетни в тщетной надежде на то, что я заглочу наживку. Такие женщины, как она, ужасно назойливы. Но я этого не потерплю! Я…

– А еще говорят, – перебил Брентворт, – будто бы ты поцеловал ее на балу у Фултона. За пальмой. И знаешь, Лэнгфорд, если собираешься совершить нечто подобное, лучше выбирай более укромные места.

Лэнгфорд промолчал и сделал большой глоток портвейна.

– Так ты ее поцеловал? – поинтересовался Адам. – Признавайся, дружище…

Лэнгфорд откашлялся и проворчал:

– И вовсе я ее не целовал, это она… меня поцеловала.

– Но как такое могло случиться? – Брентворт изобразил удивление. – Она же вполовину ниже тебя. Она что, взгромоздилась на стул, схватила тебя за уши и запечатлела на твоих губах поцелуй? Или же сделала вид, будто ей в глаза попала соринка, а когда ты наклонился, бросилась целоваться?

Лэнгфорд снова откашлялся и промолчал. Адам же улыбнулся и проговорил:

– Теперь ты понимаешь, какую блестящую идею я тебе подсказал? Устрой этот небольшой званый вечер, но не приглашай на него любительницу целоваться, то есть ту девицу, чья мать всеми силами пытается тебя скомпрометировать. Понимаешь?

Лэнгфорд ненадолго задумался, потом, пожав плечами, пробормотал:

– Что ж, может, и устрою. И не стану приглашать Марвуда с семейством, чтобы никто не смог приписать мне интерес к его сестре.

– Мне нет никакого дела до самого Марвуда, – заявил Адам. – Что же касается его младшей сестры, то я уверен: твой брат Гарри не станет возражать против ее присутствия. Кажется, леди Эмилия очень ему понравилась, когда мы наносили визит ее брату. Но поскольку она нуждается в компаньонке, ты пригласишь и ее бабушку…

– Нет-нет! – завопил Лэнгфорд.

– Или старшую сестру, – добавил Адам.

– Отлично сработано, Страттон! – воскликнул Брентворт.

Адам кивнул и улыбнулся.

– Может, Лэнгфорд и слывет главным донжуаном, но я-то горжусь тем, что могу ловко выпутываться из последствий любовных похождений.

– Это намного лучше, чем быть императором скучных вечеров, как Брентворт.

– О чем ты говоришь? Тебе прекрасно известно, что это не так, – возразил Брентворт.

Лэнгфорд многозначительно посмотрел на Адама.

– Прошлым летом состоялся замечательный званый вечер. И наш друг Брентворт соблаговолил его посетить, однако по прибытии взял со всех нас обещание не поощрять никаких сплетен.

– Я подумал, что в столь неспокойное время королевству не будет никакой пользы, если в каждой гостиной станут говорить о лордах, гоняющихся за обнаженными распутницами в лесах Озерного края в процессе игры в нимф и сатиров.

– Но ведь сплетни – часть веселья. И если ты их не одобряешь, то тебе не стоило приезжать.

– Дело не в одобрении, а в осторожности и благоразумии. Я знаю, этих слов нет в твоем словаре, но они стоят того, чтобы их выучить.

– К черту благоразумие! – воскликнул Лэнгфорд.

– Ты всегда так говоришь. Но твое безрассудное поведение не спасает тебя от назойливых мамаш и даже работает против тебя. Я же совершенно свободен от всевозможных дамских уловок. Так кто же из нас умнее, а?

– Он их попросту пугает, – сказал Лэнгфорд, повернувшись к Адаму. – В ответ на их лесть он делает такое лицо, что отпугивает даже самых амбициозных мамаш. Знаешь, как его называют? «Идеальный герцог». И это отнюдь не комплимент.