у нас. Ты можешь сэкономить нам уйму времени.

— Каким образом?

— Чем вы занимались вечером в понедельник?

— Понедельник… Понедельник? Господи, кто помнит?

В это время Буш отыскивал нужный номер в телефонной книге и стал набирать его.

— Послушайте, — сказал Бронкин, — вам незачем звонить туда. Эти картины шли тогда, точно вам говорю.

— Что вы делали в понедельник вечером?

— Я… я ходил в кино.

— Опять в кино? Два вечера подряд?

— Да. В кино кондиционированный воздух. Это лучше, чем слоняться н задыхаться от духоты, не правда ли?

— Что вы смотрели?

— Еще несколько старых лент.

— Увлекаетесь старыми фильмами, а?

— Мне безразлично, какие картины смотреть. Я просто пытался пересидеть жару. На старые фильмы билеты дешевле.

— И какие же это были картины?

— «Семь невест для семи братьев» и «Страстная суббота».

— Вы их хорошо помните, правда?

— Конечно, это же было совсем недавно.

— Почему вы сказали, что не можете вспомнить, чем занимались вечером- в понедельник?

— Разве я так сказал?

— Да.

— Ну, мне надо было подумать.

— U каком кинотеатре вы были?

— В понедельник?

— Да.

— В одном из Р.К.О., в том, что на Восьмидесятой Северной.

Буш опустил трубку на рычаг. — Проверил, Стив, — сказал он. — «Чудовище Черной Лагуны» и «Тело и душа». Как он и сказал. — Буш промолчал о том, что он также осведомился о репертуарном плане театров и что точно узнал, в какое время начинается и заканчивается демонстрация каждой картины. Он коротко кивнул Карелле, переходя на вопросы.

.— А в какое время вы ходили?

— В воскресенье или в понедельник?

— В воскресенье.

— Около восьми тридцати.

— Точно в восемь тридцать?

— Откуда мне точно помнить? Становилось жарко, и я отправлялся в Стрэнд.

— А откуда вы знаете, что это было восемь тридцать?

— Не знаю. Что-то около того.

— Когда вы вышли?

— Около… Должно быть, без четверти двенадцать.

— Куда вы потом отправились?

— Выпить кофе.

— Куда?

— В «Белую Башню».

— Сколько вы там пробыли?

— Полчаса, полагаю.

— Что вы ели?

— Я же сказал, кофе с…

— Кофе с чем?

— О боже, с пончиком и повидлом.

— Это заняло у вас полчаса?

— Еще выкурил сигарету пока был там.

— Встретили кого-нибудь из знакомых?

— Нет.

— Ав кино?

— Нет.

— Это правда, что у вас с собой не было оружия?

— Думаю, не было.

— Обычно берете его с собой?

— Иногда.

— Когда-нибудь нарушали Закон?

— Да.

— Конкретнее.

— Отсидел два года в Синг-Синге.

— За что?

— Вооруженное нападение.

— Что за оружие было?

Брон кин помолчал в нерешительности.

— Слушаю вас, — произнес Карелла.

— Кольт сорок пятого калибра.

— Этот?

— Нет.

— А какой?

— Другой у меня был.

— Он все еще у вас?

Бронкин снова заколебался.

— Так он по-прежнему у вас? — повторил Карелла.

— Др.

— Как это вышло? Разве полиция?..

— Я закопал его. Они никогда не найдут. Мой друг достал его мне.

— Как вы применили его — стреляли?

— Нет, ударил рукояткой.

— Кого?

— Какое это имеет значение?

— Хочу знать. Кого?

— Одну даму.

— Женщину?

— Да.

— Сколько лет ей было?

— Сорок. Пятьдесят.

— Так сколько же?

— Пятьдесят.

— Но вы же славный парень.

— Да, — ответил Бронкин.

— Кто задержал вас? На каком полицейском участке?

— Думаю на девяносто втором.

— Точно?

— Да.

— Кто были те полицейские?

— Не знаю.

— Те, кто арестовал вас?

— Он был один.

— Детектив?

— Нет.

— Когда это было? — спросил Буш.

— В пятьдесят втором.

— А где тот, другой кольт сорок пятого калибра?

— В моей комнате.

— Где?

— Хэвен, 831.

Карелла тут же записал адрес.

— Что еще у вас там есть?

— А что, ребята, собираетесь помочь мне?

— Какая вам нужна помощь?

— Ну, держу у себя несколько стволов.

— Сколько же?

— Шесть, — ответил Бронкин.

— Что?

— Да.

— Перечислите их.

— Два кольта сорок пятого калибра, есть люгер и маузер, даже пистолет Токарева имеется.

— Что еще?

— О, еще ствол двадцать второго калибра.

— Все это в вашей комнате находится?

— Да, почти коллекция.

— Туфли ваши тоже там?

— Да, а при чем здесь туфли?

— И никакого разрешения ни на один ствол, а?

— Нет. Просто из головы вылетело.

— Не сомневаюсь. Хэнк, свяжись с девяносто вторым. Узнай, кто задержал Бронкина в пятьдесят втором году. Предполагаю, что Фостер начал работать у нас, а Реардона могли к нам перевести.

— О, — вдруг произнес Бронкин.

— В чем дело?

— Ах, вот в чем дело-то. Те двое полицейских?

— Да.

— Пролетели мимо, — сказал Бронкин.

— Может быть. А в какое время вы вышли из Р.К.О.?

— Почти в то же. Одиннадцать тридцать — двенадцать.

— Еще проверь, Хэнк.

— Да.

— Лучше позвони в Р.К.О. на Восьмидесятой Северной и тоже проверь это показание. Можете идти, Бронкин. Ваше сопровождение ожидает вас в холле.

— Эй, — спохватился Бронкин, — а как же насчет помощи? Я-то вам помог, не так ли? Как насчет того, чтобы замолвить за меня словечко?

Карелла шмыгнул носом.

Ни на одной из туфель, находившихся в квартире Бронкина, не было обнаружено каблука, хотя бы отдаленно напоминающего тот каблук, слепок с отпечатка которого сделали лаборанты.

Заключение баллистической экспертизы показало, что ни из одного ствола, имеющегося у Бронкина, не была выпущена ни одна их тех роковых пуль.

92-й полицейский участок сообщил, что ни Майк Реардон, ни Дэвид Фостер никогда там не работали.

Только в одном следователи были уверены. В том, что стоял зной.

ГЛАВА XV

В тот четверг, в семь двадцать шесть вечера, город, казалось, весь устремился в небеса.

Где-то гулко загрохотало, и город прислушался, пытаясь разобрать, что это за звук. Это были отдаленные раскаты грома.

И одновременно показалось, будто с севера внезапно ворвался легкий свежий ветерок и омыл утомленное лицо города. Зловещее громыхание все приближалось, и уже засверкали всполохи молнии, вспарывая небо беспорядочными зазубренными полосами.

Жители города, подняв лицо к небу, замерли в ожидании.

Казалось, дождя никогда не дождаться. Молния уже безумствовала в своей ярости, исхлестывая во. чвытающиес я над городом строения и дугой уносясь за горизонт. Вслед за гневными вспышками молнии загрохотал гром, разражаясь грозными эпитетами.

И вдруг небо будто раскололось надвое, и на землю хлынул дождь. Огромные капли забарабанили по тротуару, сточным канавам и улицам. Раскаленные зноем асфальт и бетон зашипели под первыми каплями дождя. Жители города с улыбкой смотрели на дождь, на то, как падали крупные капли. О боже, какие огромные капли шлепали по земле. И лица все больше и больше расцветали улыбками, и люди дружески и радостно похлопывали друг друга по спине. Казалось, что все будет прекрасно.

Длилось это до тех пор, пока не кончился дождь.

Он прекратился так же внезапно, как и начался. Он хлынул с неба как прорвавшая плотину вода. Дождь