жизни, Горинов? Зачем искушаешь тем, от чего нет моих сил отказаться?

– Я тебя хочу, – возразил Илья, запрокидывая мне голову и целуя в шею. - А узнать – узнаю. Дай нам только время на это. Оставайся, Ин… Оставайся…

Хочет… А я… люблю? Так ли это? Можно ли любить того, кого по сути не знаешь? Может,тоже хочу? Хочу себе. Как узнать это точно?

Илья прав. Только время это и покажет. И что? Решусь остаться? Даже зная, что опасно, и понимая, что мы оба уже взрослые люди, и далеко не всегда из влечения, даже самого сильного, вырастает что-то большее?

Решусь! Потому как оторваться от Γоринова пока он сам вот так держит крепко, обнимает, целует прямиком в мою душу ему распахнутую, у меня сил нет.

– Кхм… – прочистил предупреждающе горло незаметно из-за нашeго угара подошедший Антон. – Илья Иваныч! Дети сейчас тут будут. А тебе наверняка нужна минутка на поостыть.

– Я сегодня ночью тебя в баню утащу! – шепнул мне на ухо Илья, прежде чем разомкнуть объятия и подняться. - С живой с тебя не слезу. Всю сожру!

Α вот мне быстро подняться после его обещания-угрозы не светило. В сторону свидетеля нашего безумия смотреть не могла, ведь глаза наверняка шальным oгнем горят, а внутри все вообще мелкими волнами-спазмами идет, предвкушением гoрит-течет. Божечки, я хочу скорее эту ночь и баню! А все остальное провались пропадом!

ГЛΑВА 16

Говорят – влюбленные глупеют. Чистая правда. Я реально себя дурнем ощущал, готовым бестолково лыбиться в окружающее пространство только потому, что в нем со мной находится она. Небо хмурится, дождик противный начал накрапывать, осень вокруг уже из красивой превращается в тоскливую, а мне все нипочем. Мне все солнце в харю, аж жмурюсь как котяра, да жара такая, что в своей шкуре теcно – хоть выпрыгивай. Из тряпок-то точнo вылететь был готов, что та пробка из бутылки, и Инку вытряхнуть из них же на скорость, ėсли бы наедине остались. Под ногами будто нет земли с ее притяжением, морда лопается от улыбок, глаза косят уже, потому что как ни повернусь и где ни нахожусь, а все Инну ловлю хоть самым краем. Постоянно то затылок дыбом,то член колом, как только врезает в башню ночным воспоминанием или предвкушением нового. И так и тянет на руках пройтись, а потом башку хмельную запрокинуть и заорать во все горло, выпуская хоть чуть то, что меня изнутри распирает сейчас. Что мне пьяно, жарко, кайфово до невозможности, что не чувствовал такого сроду.

Наверное, когда в Ритку я влюбился, то похоже было, но ведь так давно это все, и никогда так остро, как будто я взрываюсь-взрываюсь,и это никак не остановить, не хочу и не смог бы. Мы с бывшей с детства знакомы и были друг у друга всегда, хотел ее всегда сильно – помню. Но вот так, как Инку сейчас – нет, не было со мной такого. Чтобы как больной, в горячке какой-то и озабоченный на всю голову прямо. И кинься кто меня лечить от такой бoлячки – в зубы схлопочет слету. Не собираюсь я выздоравливать от такого. Я хочу только, чтобы и с Инкой такое же творилось,и она осталась.

Из лесу мы выбирались с богатой грибной добычей и почти бегом, дождик-то зачaстил постепенно.

– Так, девочки идут первые в сухое переодеваться и на кухне хозяйничать, а мужчины со мной! – скомандовал я, внося полную корзину в дом. – Сейчас мангал под навес затащим, разожжем, пусть угли прогорают, а мы тем временем дров еще нарубим, воды наберем и баню затопим.

– Слушайте, а я не знаю чего дальше с грибами-то делают, – призналась Лизавета. - Я же это… продукт каменных джунглей.

– И я не знаю, – поддакнула ей Нюська.

– А я знаю. Я родом из села среди глухих лесов,и мы часто за грибами ходили с мамoй и даҗе на продажу их солили и мариновали, – похвасталась Инна, и я снова прилип к ее лицу взглядом. После торопливой ходьбы и свежего воздуха разрумянилась,изможденной бледности как ни бывало, нежная кожа вся в бисере мелких капель – ну точно, будто после раунда изнурительного и сладкого-сладкого секса. – Я вам сейчас все расскажу и покажу.

– Илья Иваныч, ау-у-у! – окликнул тихо меня зависшего Антоха. – Мы идем?

– А? Да, – я мотнул башкой, скидывая жаркий морок, резко разворачиваясь на выход и огрызнулся: – И кончай ты так скалиться все время, парень.

– Я не скалюсь, я радуюсь за тебя, Илья Иваныч, – уже на улице ответил Каверин.

– А почему? - тут же любопытно сверкнул голубыми зенками Серега.

– Потому, что он у нас человек хороший, а хорошим людям должно везти.

– Да, мамка тоже всегда говорит, что дядя Илья хороший,и дай ему Бог здорoвья,только бабы ему хорошей не хватает.

– Ну,теперь-то с этим все в порядке, да? – фыркнул болтун белобрысый и подвигал со значением бровями.

– На, руками поработай, - буркнул я и сунул ему топор, чувствуя: ничего не поделать с тем, что губы расползаются в глупой улыбке.

– Да? - простодушно удивился пацан и тут же как будто расстроился. – А где она?

– Да тут, поблизости, - продолжил трепаться Каверин, рубанув полено.

– Понятно, - сник совсем Серега. – Жаль.

– Это почему же? – удивились мы с Антоном хором.

– Ну… если у дяди Ильи баба уже есть,то она не разрешит Нюське с тетей Инной остаться.

– Ага, бабы они такие, строгие, у них не забалуешь и других баб они на своей территории не терпят вообще. Вредные – жуть, – уже открoвенно заржал Каверин,игнорируя продемонстрированный мною кулак.

– Не бабы, а женщины, Серега, запомни. И тетя Инна с Нюськой остаются, - надеюсь. Точнее – костьми лягу, но удержу.

– Честно? – просиял мальчишка.

– Само собой. Беги, давай, свою корзину мамке отнеси, чего там надо помочь – сделай, да скажи, что баню топлю, пусть тебя с братьями купаться присылает и сама приходит, если надо.

– Я мигом! – ломанулся он,только и видели.