Стефани перевела взгляд со старшего брата на Эдриана. Последний явно боролся с собой, чтобы не обронить лишнего. Ей захотелось как-то сгладить ситуацию, но вместо того, чтобы прекратить конфликт, она боялась его только разжечь. Поэтому промолчала.

– Прошу извинить его, месье. Мой сын устал с дороги, – с тяжелым вздохом проговорил господин де Монклар.

– Я не хотел задеть ваши чувства, – тут же с ухмылкой вставил Филипп. – Вы у нас герой – вам почет.

– Месье, вы меня ничуть не обидели. – Эдриан расплылся в улыбке. – Вы напомнили мне одну старую истину. Чем более праздную жизнь ведут одни, тем тяжелее приходится работать другим.

Филипп ступил вперед, щуря глаза. Стефани испугалась, что брат сейчас вытащит шпагу или пистолет. Но громкий смех господина де Монклара заставил всех вздрогнуть.

– В этой фразе определенно есть разумное зерно! – отсмеявшись, заявил он.

Стефани всмотрелась в ярко-голубые глаза Эдриана. Ей еще не приходилось испытывать настолько ледяного взгляда на себе. В горле застряла фраза: «Примите мои извинения за брата». Она просилась быть сказанной, но девушка не смогла выдавить ни слова.

– Чин, тебе пора приступать к своим обязанностям, – голос интенданта звучал сурово, как стужа в долгую зимнюю ночь. Однако это никак не отразилось на улыбающемся слуге.

– Слушаюсь, госпо-один. – С доброжелательной улыбкой он поклонился. – Всего хоро-ошего, госпо-ода и госпо-ожа.

Чинвенду покинул комнату легко и грациозно.

– Рад видеть, что молодой господин пришел в себя, – Эдриан обратился к Лоренту. – Если вас не тяготит, месье, можете ли вы рассказать, что с вами случилось?

– Э-м-м, – протянул Лорент, смутившись из-за общего внимания. – Помню, как переводил Вента через речку. Помню, что не мог пробиться сквозь кусты болотной мяты. Весь брод ею порос. Потом повел Вента и Пиля под уздцы кратчайшей дорогой к дому – через опушку. Пиль задергался. Я бросил повод Вента и попытался осадить Пиля. А потом… кажется, это Вент меня лягнул. И… все… помню, как вы меня везли…

– А вы не видели, кто напал на вас? – спокойно поинтересовался Эдриан.

– Нет… А что? Кто-то напал? – Лорент испуганно посмотрел на остальных. – Что-то случилось с Вентом?

– Да, – кивнула Стефани. – Его растерзал какой-то дикий зверь.

* * *

Эдриан не знал наверняка, что произошло ночью в госпитале, но догадывался, как именно пришел в себя Лорент, потому что видел довольного Чинвенду и помнил, как тот стоял в коридоре возле палаты. Сомнений почти не было, но тем не менее он собрался задать слуге вопросы.

Покончив с работой, интендант отправился в выделенную ему квартиру, где его ждал приготовленный ужин. Он присел за накрытый стол и указал камердинеру сделать то же самое.

– Будь добр, поясни, что ты сегодня сделал в госпитале? А именно – что ты сделал с юным господином и видел ли это кто-нибудь?

– Я про-огнал беса. – Чинвенду улыбнулся.

– Прекращай шутки шутить!

– Но это правда, госпо-один. Его жизненную силу пожи-ирал злой дух. Если бы я не вмеша-ался, мальчик умер бы к вечеру.

Эдриан долго и внимательно вглядывался в черные как смоль глаза слуги.

– И как ты это сделал? – Он склонил голову набок.

– Обо-орвал связь. Я вошел в транс и увидел, как черные нити вьются вокруг ма-альчика. Я отрезал их от него при помощи заклинания. И бес исчез.

– Нити? – Интендант верил ему. За шесть лет службы Чинвенду зарекомендовал себя как преданный и честный слуга. Но услышанное представлялось с трудом.

– Да, госпо-один. Как обычные нити.

– Ты был один, когда это делал?

– Да… то есть нет…

– Ты шептал заклинания в чьем-то присутствии? – понизил голос Эдриан, стараясь говорить при этом как можно тише, чтобы еще не ушедшая повариха не услышала их разговор.

– Я… Я не зна-аю, как это вышло…

– Говори! – потребовал интендант.

– Госпо-ожа Стефани почти прервала ритуал. Но я успел сказать последние слова… И когда госпо-один Лорент пришел в себя, то слыша-ал мой ответ про беса.

Эдриан тяжело вздохнул, уставившись на пустую тарелку. Он пребывал в сильной растерянности, не зная, что делать. Если она кому-нибудь расскажет, считай, они пропали.

– Ты хоть понимаешь, какую беду можешь навлечь на нас своими ритуалами? В Луарии это запрещено. Согласно постулатам Церкви Двенадцатиконечной Звезды, ты еретик. И тебя надо заживо сжечь на костре.

Чинвенду нахмурился.

– Но я должен был помочь… Он бы умер!

– Я понимаю, что ты делаешь доброе дело. Но… – Эдриан постарался подобрать нужные слова. – Я много раз предупреждал тебя, что твои способности должны оставаться в тайне. И… глотка демона, ты мог бы предупредить меня! Я бы задержал ее подольше. Или что-нибудь придумал, чтобы тебя не потревожили во время ритуала. А так? Что теперь? Что мы будем делать, если они расскажут кому-нибудь об этом?

– Госпо-один не расскажет. Он ничего не будет помнить. Не вспо-омнит и мой ответ про беса. Обычно разум пому-утнен во время ритуала.

Эдриан тяжело вздохнул. Даже если о Лоренте можно не беспокоиться. Он ничего не расскажет. Но Стефани…

– А мадемуазель?

– Не расска-ажет.

– Ты плохо знаешь этих… дворян. Это не те люди, которым можно доверять. Они умеют только кичиться своим благородным происхождением, но давно забыли, что означает благородство. Ты вон сегодня познакомился с ее… благородным братом! С этим Филиппом, – интендант цинично ухмыльнулся. – Небось она такая же, как и он! Только чуточку помягче. А может, она хитра и коварна, в отличие от братца, и использует свое знание другим способом. Например, начнет шантажировать.

Эдриан чувствовал, как внутри буйными красками фейерверка взрывается разочарование. Интендант будто сам убеждал себя в подлости Стефани. И как он мог подумать, что юная дочь графа не такая, как остальные? Потому что умеет стрелять? Или сидит возле койки больного брата? Да это всего лишь блажь избалованной девчонки. Она ничем не лучше… тех… других…

Чинвенду покачал головой.

– Она уже промо-олчала.

– Что?

– Госпо-ожа ничего не сказала. Значит, уже не скажет. – Камердинер доброжелательно улыбнулся. – Она хорошая, госпо-один.

– Хотел бы я быть так уверен… – буркнул Эдриан, озадаченно уставившись на слугу. – Да, ты прав… не сказала…

Это заставило интенданта задуматься, а еще испытать мимолетный стыд за свои мысли. Но все равно нужно держать ухо востро и при первой же возможности попытаться отвести подозрения. Она ведь пила настойку полыни. «Если что, нужно будет изобразить Климента», – улыбнулся своей мысли Эдриан.

– Только она испугалась и ударила меня по лицу, – весело продолжил Чин. – Но она очень хоро-ошая.

Интендант хмыкнул.

– Остается надеться, что она и дальше будет молчать.

Глава 10

Стефани сидела на своей