На это я улыбнулась.

— Вы замечательная женщина, Маргарет. Для них большая радость, что вы здесь. — Я не лгала. Мы с Маргарет могли придерживаться разных взглядов на секс до брака, но ее любовь к сыновьям и внучкам от этого не уменьшалась. Я не была единственным примером для подражания в жизни девочек.

Маргарет пожала плечами. Было видно, что моя похвала одновременно и польстила ей, и смутила ее.

— Я, как и ты, просто пытаюсь делать что могу, не злоупотребляя гостеприимством Сета.

— Ему нравится, что вы здесь, — быстро сказала я.

У Маргарет округлились глаза.

— Я не глупа. Я хочу помогать и дальше, но знаю, что не могу жить у него вечно. Он взрослый мужчина, и сколько бы я ни притворялась, что это не так, ничего не изменится.

Я заулыбалась еще сильнее.

— Не волнуйтесь, я ему не скажу, что вы такое говорили.

Несмотря на это, вечером я шла домой с тяжелым сердцем. Сет задерживался допоздна и не хотел, чтобы я его дожидалась. Тем не менее, оба мы понимали, как мало бываем вместе в последнее время, поэтому Сет пообещал прийти завтра на мою тренировку по боулингу. Обычно он избегал сборищ бессмертных, но, думаю, его обуяла нездоровая идея сразиться в боулинг во славу Ада.

— Слава богу, — сказал Роман, когда я вошла в дверь. — Я уж думал, ты останешься у Сета. На плите есть суп.

— Нет, спасибо, — сказала я, — я уже поела.

— Тебе же хуже, — ответил Роман и сел на диван с тарелкой. Судя по тому, как терлись у его ног кошки, выпрашивая подачку, я решила, что животные с ним согласны. — Как съездила?

Мыслями я все еще была с Мортенсенами и на мгновение подумала, что Роман спрашивает о них. Но потом вспомнила, что мой приятель не склонен думать о нескольких вещах одновременно, и поняла: он спрашивает о Лас-Вегасе.

— На удивление хорошо, — ответила я, садясь в кресло.

Роман удивленно вскинул брови. Он не ожидал такого ответа.

— Да? Расскажи мне.

Я рассказала, и он внимательно слушал, прихлебывая суп. Когда я закончила рассказ о том, как прошли выходные, Роман допросил меня с пристрастием обо всех, с кем я встречалась, смертных и бессмертных. За два дня к моей биографии мало что прибавилось, но я отчиталась перед ним как могла.

— Что ж, — сказал Роман, — не чудесно ли это? — Он даже не пытался скрыть сарказма.

Я вздохнула.

— Ты продолжаешь считать, что все это часть какого-то тайного замысла?

— Я считаю, это ужасно удобно: с виду рядовой перевод служащего с места на место приводит к исполнению всех желаний, какие только у тебя имелись.

Я усмехнулась.

— Кроме самого факта перевода. Едва ли я этого хотела.

Роман выпрямился, и кошки подбежали к отставленной миске. Он приготовился загибать пальцы на правой руке.

— Подведем итог, ты не против? Когда мы познакомились, я спросил, о какой работе ты мечтаешь? Что ты ответила? Танцовщица в Вегасе. И вот! Это падает тебе прямо в руки. И кто это тебя туда кинул? В городе, где полно коварных, готовых вонзить в спину нож суккубов, тебе посчастливилось встретить сравнимого с тобой по всем статьям, с таким же чувством юмора и интересами. Забавная вещь… Ты сталкивалась с другими суккубами за эти выходные? В городе, где их полным-полно?

— Роман…

— Нет-нет, погоди. Это не все. Как ты познакомилась с этим удивительным суккубом? Через своего ближайшего бессмертного друга, который только что переведен в Лас-Вегас по заявке самого лучшего босса, какого ты встречала во все времена. Ты всё ещё веришь в эту сказку?

— Но почему бы…

— И, — продолжал Роман, — чтобы ты не скучала по идиотским выходкам твоих здешних друзей, Вегас готов предложить тебе новых в лице пьяного шута беса и Сета № 2. Если бы ты осталась подольше, они бы, вероятно, откопали где-нибудь ангела и парочку вампиров для тебя. Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что ты едешь в Лас-Вегас! Это самое подходящее для суккубов место.

— Хорошо, я понимаю, о чем ты говоришь. — Я раздраженно всплеснула руками. — Все это превосходно. Может быть, даже слишком здорово. Но ты упускаешь из виду одну важнейшую вещь. Допустим, это правда: кто-то состряпал для меня идеальный сценарий, ситуацию, где я чувствовала бы себя абсолютно счастливой. Зачем этому «кому-то» так утруждать себя, когда больше всего я буду счастлива, если останусь в Сиэтле? К чему возиться с этим альтернативным счастьем? Почему не оставить меня, как есть?

Глаза Романа блеснули.

— Потому что это единственная вещь, которой они не хотят. Они не хотят, чтобы ты оставалась в Сиэтле, Джорджина. Им нужно, чтобы ты убралась отсюда, но без жалоб и сожалений.

— Но почему? — протестовала я. — Вот чего я никак не могу понять.

— Дай мне еще какой-нибудь пищи для размышлений, — сказал Роман. — Ад не безгрешен. Даже в самой совершенной с виду ловушке есть щель, чтобы улизнуть. Было ли в этих выходных что-нибудь? Что-нибудь такое, что показалось тебе неестественным? У чего был привкус лжи?

Я глянула на титана косо.

— Я была в Лас-Вегасе, веселилась в компании со слугами Ада. Все было неестественно.

— Джорджина, думай! Что можно считать действительно странным, противоречивым?

Я начала было отнекиваться, но вдруг остановилась.

— Время.

Роман наклонился вперед.

— Да? Что со временем?

Я вспомнила свои первые часы в Лас-Вегасе.

— Луис и Бастьен оба старались создать впечатление, будто мой перевод и перевод Бастьена — дела, давно запланированные, как говорил Джером. Но один раз Бастьен прокололся. Из его слов следовало, что он не был в Вегасе уже очень давно, хотя раньше оба они с Луисом говорили не так.

— Вроде как его внезапно сорвали с места, чтобы перевести одновременно с тобой?

— Не знаю, — сказала я. Мысль о том, что Бастьен может быть частью какого-то тайного замысла, в центре которого нахожусь я, мне совсем не нравилась. — Он исправился, сказал, что просто оговорился.

— А что еще ему оставалось? — Роман откинулся назад, будто пытаясь переварить сказанное.

— Бастьен не стал бы врать мне, — выпалила я. — Он мой друг. Я ему доверяю. Он заботится обо мне.

— Верю, верю, — сказал Роман. — Полагаю, он не стал бы лгать тебе, если бы это могло причинить тебе вред. Но если начальство попросило его солгать во спасение, прибавить или отнять пару-тройку дней тут и там, разве он не сделал бы этого?

Я была готова отрицать это, но потом задумалась. У Бастьена время от времени возникали проблемы с начальством: в прошлом году он ввязался в рискованное предприятие в Сиэтле, чтобы восстановить статус. Если бы на него надавили, даже припугнули, чтобы он сказал, что переведен в Лас-Вегас раньше, чем это произошло на самом деле, пошел бы он на это? Особенно если считал, что это не повредит, и не знал о низкой подоплеке всего предприятия?