– Больше года уже прошло. В конце прошлой зимы машина здесь разбилась. Все погибли, а собака выжила. Почти не пострадала. Хромала только пару месяцев, а так – ничего, ни царапины. Живёт здесь. То есть ночует. А целыми днями сидит там, на месте, где всё произошло.

– Смотри ты, – задумчиво изрёк мужчина, глядя в окно. Пёс сидел на обочине в ста метрах от кафе, поворачивая голову вслед проносящимся машинам. Больше года, а собака помнит. Ждёт. Не уходит.

– Посчитай-ка мне два беляша, Сулим. Пойду, покормлю пса.

Хозяин что-то по-таджикски отрывисто крикнул двенадцатилетнему черноволосому пацану за стойкой. Тот скрылся в кухне.

– Мы его кормим, – словно оправдываясь, сказал Сулим. – Только он не очень-то ест. Гордый. Положишь перед ним, а он морду воротит. Когда отойдёшь, он нехотя так возьмёт, съест, будто одолжение тебе делает. И гладить себя только недавно стал позволять. Всё рычал, глядел исподлобья.

Прибежал пацан, принёс беляши.

– Да-а, дела, – только и сказал мужчина. Затем поднялся, кивнул в сторону окна: – Схожу я.

– Сходи, сходи, дорогой, – Сулим проводил его понимающим взглядом.

Мужчина вышел из кафе и направился к сидящей на обочине немецкой овчарке.

Подошёл, присел на корточки, развернул и положил на землю пакет с беляшами.

– Привет, собака. На вот, подкрепись. Ждать-то тоже силы нужны, знаешь ли.

Пёс равнодушно посмотрел на ещё дымящуюся вкуснятину, потом на мужчину и отвернулся.

– Какие мы гордые! – усмехнулся мужчина.

Мимо пронеслась легковая машина. Пёс проводил её долгим взглядом, повернул голову и взглянул человеку прямо в глаза. Улыбка медленно сползла с лица мужчины.

– Бедолага, хреново тебе, вижу.

Он поднял руку и осторожно коснулся собачьей головы. Пёс скосил на него глаза, но голову не отвёл. Мужчина уже смелее погладил его.

– Хороший ты пёс. Только зря здесь сидишь. Не вернутся твои хозяева. Нет их больше. Погибли они.

Пёс гавкнул и оскалился. Человек быстро убрал руку, поднялся. Ошеломлённо посмотрел на собаку.

– Ничего себе! Ты что ж, всё понимаешь?

Пёс ещё раз, уже не так грозно гавкнул и отвернулся. Мужчина обалденно покачал головой:

– Ну и дела! Ладно, живи как хочешь.

Он развернулся и зашагал в сторону кафе. На полпути остановился, обернулся и крикнул:

– Я здесь часто езжу. Буду к тебе заглядывать. Ты не против?

Машина…

Не остановилась. Не та. Не Хозяин.

Ещё одна…

Не остановилась.

А вот большая, длинная, громкая. Это машина не Хозяина, но кто его знает, может Хозяин купил себе новую? Такую большую и плохо пахнущую…

Нет. Не остановилась.

Пошёл дождь. Уже осень, скоро выпадет снег. Зима… Какая же она по счёту? Почему же Хозяин всё не едет?

Хозяин, я жду тебя. Я уже очень-очень долго жду тебя. Ты приедешь, выйдешь из машины, позовёшь меня. Как всегда это делаешь: Гольд. Го-о-ольд! Я подбегу к тебе, встану на задние лапы, оближу тебе всё лицо. А потом мы поедем домой. Там твоя Женщина приготовит вкусный ужин. И ты дашь мне косточку. Потом вы закроетесь в спальне, а я лягу мордой на твои тапочки и засну. И мне приснится сон, хороший-хороший. Там будешь ты, и буду я. Ну, может быть твоя Женщина будет, она тоже хорошая. Мне часто снятся сны. Почти каждую ночь. Но когда я просыпаюсь, тебя нет. А я хочу, чтоб ты был…

Машина.

Остановилась.

Выходит Человек. Не Хозяин. Но я его знаю, он часто останавливается. Даёт еду, разговаривает со мной. Я не против. Он хороший Человек. Я знаю очень много хороших Людей. Они часто останавливаются возле меня, гладят, кормят. Жалеют меня. Зачем? Не надо меня жалеть. Я самый счастливый пёс на свете. Потому что я жду Хозяина. Моего Хозяина.

…Подошёл. Что? Косточки? Спасибо, добрый Человек. Я поем, но… позже. Хозяин не разрешает мне есть с чужих рук, но Его ведь пока нет. А мне нужны силы.

… Гладит меня. Я позволяю. Даже не лаю.

… Разговаривает.

Уехал.

Я жду.

Хозяин, я жду тебя. Я дождусь, обязательно дождусь. Ты выйдешь из машины, позовёшь меня. Я подбегу, встану на задние…

Совершенно седой старик – хозяин кафе – появился в дверях и что-то коротко бросил высокому молодому парню за стойкой на своём языке. Посетители – шесть водителей-дальнобойщиков – оторвались от тарелок и вопросительно уставились на него. Что-то в голосе старика заставило это сделать.

– Как издох? – по-русски растерянно пробормотал парень. – Дядя, ты уверен?

Сулим покосился на посетителей, вздохнул. Он знал их всех, его постоянные гости. Пусть слушают.

– Пёс издох.

– Барбос?! – водитель, обедающий за ближайшим столиком, поднялся со стула.

– Да.

Восемь мужчин вывалили из кафе и побежали к лежащей на обочине собаке.

Гольд лежал на животе, положив голову на правую лапу, стеклянными глазами глядя вслед очередной пронёсшейся машине. Люди окружили его кольцом и стояли молча. Холодный осенний дождь затекал за воротники, капал с волос.

– Принеси лопату. В кладовке, – тихо приказал старик. Парень сорвался с места, убежал.

Опять повисла тишина. Прошелестела туманом брызг машина.

– Вот поэтому я не люблю кошек, – сказал кто-то из мужчин.

С высоты ста метров картина представлялась безрадостной и унылой: дорога, кафе, группа мужчин на обочине, голое поле и голый лес. Природа замерла. Земля ждала зиму. Ждала снега, чтоб поскорей укрыться мягким белым покрывалом и заснуть на долгие месяцы.

С десяти километров деталей не разобрать. Лоскутное одеяло где-то далеко внизу – и то, если повезёт и не будет облачности. А так: пушистый белый ковёр, медленно плывущий за иллюминатором, и пронзительная синева вверху. И в качестве последнего штриха – миловидная стюардесса, предлагающая чай-кофе-сок…

За сотни тысяч световых лет от Земли, на планете, название которой никто не знал, было лето. Вечное лето. На вершине холма, поросшего сочной зелёной травой, стоял мужчина, уперев руки в бока. На нём были джинсы и широкая ковбойская рубаха. Мужчина слегка щурился от яркого солнца и улыбался. Его взгляд был устремлён вниз, к подножью холма.

Немецкая овчарка, высунув язык, неслась наверх. Тёмной стрелой, утопая по брюхо в ярко-зелёном море, Гольд мчался к Тому-Кого-Он-Ждал. Он дождался. Хозяин всё-таки пришёл за ним.

Андрей присел на одно колено и протянул руки вперёд. Гольд больше не мог сдерживаться, и, хотя до Хозяина было ещё далеко, прыгнул. Собаки не умеют летать, но то на Земле. А здесь пёс парил в метре над травой, вытянувшись струной, не сводя глаз с Божества.