Вопрос роста и развития для меня очень важен. Рассматривая текущие проблемы человека, я всегда учитываю условия, в которых он рос с момента появления на свет.

Ребенок рождается с врожденными задатками и склонностями, которые влияют на его развитие. Сюда относится способность к личностной интеграции, достижению единства тела и духа, установлению объектных отношений, – все это в дальнейшем оказывает влияние на межличностное взаимодействие. Тем не менее процесс роста и развития зависит еще и от фасилитирующего окружения, что особенно важно в начале, когда ребенок находится в почти полной зависимости. Фасилитирующее окружение – всегда человеческий фактор. Понятие «достаточно хорошая мать» объединяет все необходимые условия для развития врожденных качеств ребенка. С самого начала развитие – обусловленный врожденными стремлениями процесс, имеющий целью интеграцию и рост, то, что однажды вызовет у ребенка желание научиться ходить и т. д. При наличии достаточно хорошего окружения это возможно. Но если фасилитирующие условия недостаточны, нарушается целостность существования, врожденные задатки не находят развития, а реализация потенциальных возможностей затруднена.

Обычная хорошая мать сначала максимально подстраивается к потребностям младенца и идентифицируется с ним. К концу беременности и после родов мать и ребенок настолько неотделимы друг от друга, что мать всегда знает, что чувствует и в чем нуждается малыш. В результате у малыша появляется возможность непрерывно расти и развиваться. Мать закладывает основы психического здоровья младенца и подготавливает его к реализации своего потенциала в дальнейшем, несмотря на сопутствующие этому конфликты и опасности.

Таким образом, мать, а также отец, даже при отсутствии первоначального единства с ребенком, могут идентифицироваться с ним и подстраиваться под его потребности. У большинства детей в мире, родившихся за последние несколько тысяч лет, были достаточно хорошие матери, иначе на земле царило бы безумие. Некоторые женщины боятся идентификации со своим ребенком, им кажется, что они уже никогда не будут самими собой.

Очевидно, мать удовлетворяет инстинктивные потребности ребенка. За последние пятьдесят лет этим отношениям уделялось очень много внимания в психоаналитической литературе. Потребовалось немало времени, чтобы признать, например, важность того, каким образом младенца носят на руках. Можно представить себе карикатуру на нерадивых родителей, курящих и таскающих свое чадо за одну ногу, – определенно, это совсем не то, что нужно ребенку. Тонкий момент. Я видел и разговаривал с множеством матерей, и все они бережно носили своих малышей, поддерживая их под голову и спинку. Если же мать, держа ребенка на руках, делает это небрежно, одной рукой, у младенца может запрокинуться назад голова, и он получит травму; такой момент малыш никогда не забудет. Самое неприятное, что ничего не забывается. У ребенка разовьется недоверие к миру. Правильно сказать, что младенцы и маленькие дети не помнят хорошие моменты, зато помнят плохие, когда что-то пошло не так и целостность существования была нарушена, травма шеи или нечто подобное привели к болезненным ощущениям, которые навсегда запечатлелись в памяти и сформировали определенное отношение к миру.

Даже если все было хорошо, дети никогда не скажут «спасибо», так как не вспомнят этого. Многие семьи живут с ощущением неосознанного долга, которого, по сути, нет. Никто никому не должен, но надо понимать, что если человек благополучно проживает взрослую жизнь, значит, кто-то в самом начале сделал все необходимое для этого.

Качество ухода за младенцем важно для формирования у него доверия к людям. Постепенно мать снижает свое приспособление к потребностям ребенка, что естественным образом заставляет его переживать фрустрацию и гнев, желание идентифицироваться с матерью. Я вспоминаю одного трехмесячного ребенка, который, прежде чем взять материнскую грудь, засовывал одну руку матери в рот, чтобы сначала накормить ее. Он уже мог понять, что она чувствует.

Ребенок способен некоторое время удерживать в памяти образ матери, отца или няни, но если мать отсутствует слишком долго, ее образ начинает меркнуть. Возвращаясь, она предстает перед младенцем незнакомым человеком. Трудно вернуть к жизни померкший образ. До двух лет ребенок болезненно реагирует на разлуку с матерью. К двум годам он уже хорошо различает мать или отца, и его интерес фиксируется не только на объекте и ситуации, но и на конкретном человеке. Если в возрасте двух лет ребенок вынужден лечь в больницу, мать должна быть рядом. И во всех случаях детям нужна стабильность, которая способствует получению непрерывного опыта.

Я многое узнал, не только общаясь с матерями и наблюдая детей, но и работая со взрослыми людьми, которые в терапии возвращаются в детство. Общаясь с ними, я вынужден быть еще более взрослым. Одна моя пациентка, женщина пятидесяти пяти лет, может сохранять в памяти мой образ, только если посещает меня два-три раза в неделю. Одного раза, даже при условии продленной сессии, ей недостаточно. Иначе мой образ меркнет, и она не в состоянии справиться с охватывающими ее чувствами и переживаниями. Таким образом, схема лечения должна строиться на том, как долго пациент способен удерживать образ родительской фигуры. При этом важно наличие у него доверия к профессиональным качествам терапевта.

Почти все вы заняты какой-либо деятельностью и в профессиональной обстановке демонстрируете свои лучшие качества, что привлекает клиентов.

Такое качество человеческой личности, как надежность, говорит громче слов – перед глазами всплывает образ матери, укачивающей своего малыша, и звучит ее голос.

Мы – доверчивые люди. Сидим в этом зале и не боимся, что на нас обрушится потолок. Мы доверяем архитектору, потому что в свое время о нас позаботились. По умолчанию мы знаем, что нас любили, мы находились в надежных руках, и это повлияло на наш рост и развитие.

Ребенок, лишенный заботы и холдинга в довербальный период, – обделенный ребенок. Все, что ему необходимо, это любовь и забота. Даже если поздно, нужно попытаться. Главная трудность в том, что ребенок будет проверять, выдерживают ли любовь и забота деструктивность примитивного влечения. Если все идет хорошо, деструктивность сублимируется через еду, пинки ногами, игру, бег наперегонки и т. д. Ребенок остается на этой примитивной стадии – сначала проявляет любовь, а затем разрушение. Если вы выдержите, на первое место выйдет идея разрушения. Вначале – разрушение, и начиная любить ребенка, которого никто не любил на довербальной стадии, вы окажетесь в замешательстве; у вас будут воровать, вам будут бить окна, а вашу кошку – мучить и т. д. Это надо пережить, и тогда вас полюбят за то, что вы выдержали.

Если я скажу, что у меня было хорошее детство, почему это прозвучит как хвастовство? Значит, все, на что я способен, – не только моя заслуга; я унаследовал это либо кто-то помог мне этим