— Мне наплевать, что сегодня воскресенье. Если хочешь отдыхать на выходных, возвращайся в комиссариат Карабанчеля, — злобно ответила она, понимая, что сразу об этом пожалеет.

Парни сдержали слово: ее машина не пострадала. Она выдала по пятьдесят евро каждому.

— На жестянки. Только не пропивайте все сразу.

Сан-Лоренсо-де-Эль-Эскориаль Элена знала не так хорошо, как Ческа, поэтому немного поплутала, прежде чем нашла детский приют. Хотя еще держалась теплая погода, темнело довольно рано: приближалась осень.

— Добрый вечер, я ищу директора.

— Ее сейчас нет. Я могу вам чем-то помочь?

Сотрудницу, которая встретила Элену, звали Ньевес, и она проработала в приюте больше пятнадцати лет.

— Вы знали Айшу Бассир и Аурору Лопес Сепульведу? — спросила Элена, предъявив полицейское удостоверение.

— Конечно, знала. С ними что-то случилось?

Через десять минут они сидели на открытой террасе кофейни «Кроче» на площади Сан-Лоренсо, заказав по чашке латте и вазочку печенья.

— Айша погибла? Вот беда! А что с Ауророй?

— Пока не знаем, мы ее ищем. — Элена не солгала, просто утаила часть правды.

— Девочки были с характером, но в таких местах, как это, все дети трудные. Они бунтуют против своей участи. Не думаю, что они были плохими; просто два перепуганных подростка, которым досталось от жизни.

— Мне сказали, что они сбежали отсюда, не дождавшись восемнадцатилетия.

Ньевес объяснила, что девочки сбегали много раз, последний — за несколько недель до того, как им исполнилось восемнадцать, и что она настоятельно предлагала сообщить об этом в полицию, но тогдашний директор, Игнасио Вильякампа, решил, что в этом нет необходимости.

— Мать Ауроры говорила мне, что Вильякампа не ладил с ее дочерью.

Ньевес огляделась по сторонам и, прежде чем признаться в своей неприязни к бывшему директору, взяла с Элены слово, что сказанное останется между ними.

— Его превозносят до небес, я сама видела, как он выступал по телевизору в качестве эксперта по трудным детям, но мне он совсем не по душе. Я думаю, он нехороший человек. А с этими двумя девочками обращался особенно сурово.

— Что вы имеете в виду?

— Однажды я нашла Аурору привязанной к спинке кровати. Такому наказанию ее подверг лично директор приюта.

— Он склонен к физическому насилию?

— Иногда, чтобы добиться результата, с такими детьми приходится проявлять твердость. Взять, например, нового директора, донью Хулию. Она строгая, но, как мне кажется, любит детей. Дон Игнасио их не любил; ему нравились только те, кто не причинял беспокойства. Я уж не говорю о препаратах, которыми он их травил! Дети вечно ползали, как сонные мухи. Не знаю, склонен он к насилию или нет, я никогда не видела, чтобы он кого-то бил, но разговоры ходили всякие… Нет, он нехороший человек.

Глава 24

На улицы больших городов вернулся героин. В Мадриде и Барселоне привычным зрелищем снова стали живые мертвецы, одержимые поиском очередной дозы и взирающие на мир так, словно им открыто великое знание, хотя сами они стоят на краю могилы.

— Новое поколение наркоманов верит: если не колоться, а только курить, с ними не произойдет того, что с наркоманами восьмидесятых и девяностых. Они и правда реже цепляют заразу и могут протянуть подольше, но конец всех ждет одинаковый, — объяснял Коста, старый приятель Сарате по Карабанчелю. — К тому же наркотики сильно подешевели, дневную дозу можно получить за восемь-десять евро. По всей Испании есть места — Каньяда-Реаль в Мадриде, Мина в Барселоне, Трес-Миль-Вивьендас в Севилье, Пуче в Альмерии, Принсипе в Сеуте, Миль-Вивьендас в Аликанте, — где законы устанавливают наркоторговцы и куда полиция заглядывает только в случае крайней необходимости, причем экипированная, как на войну. Несколько лет назад было решено, что после ликвидации любого наркопритона в Каньяда-Реаль здание будут сносить экскаватором. Сначала идея всем понравилась, — продолжал Коста. — Но в итоге преступные кланы, чтобы минимизировать риски, стали расползаться по новым местам. Так районы, которые мы мало-мальски контролировали, постепенно начали переходить к ним в руки. Прибыль из района Каньяда делят между собой основные преступные кланы: Гордо, Ниньо, Эмилио и Фернандес-Фернандес. Они скупают землю в Мората-де-Тахунья, строят там дома, захватывают пустующие квартиры, которые принадлежат банкам и инвестиционным фондам, и незаконно сдают их тем, кого выбросили на улицу из точно таких же квартир. Понятно, что эти жильцы не станут жаловаться на арендодателей, если в соседней квартире заработает очередной наркопритон. В Карабанчеле всем заправляет семейство Гордо. Ситуация очень сложная, но все же не такая, как в Сан-Диего и Вальекас, где, по подсчетам полиции, на несколько кварталов приходится до тридцати пяти притонов. На некоторых улицах еще сохранились невысокие дома с внутренними дворами. Там кроме продажи наркотиков и незаконной сдачи жилья промышляют разведением бойцовых петухов и собак. Есть квартиры, где проститутки обслуживают клиента за пятнадцать минут, не предохраняясь и рискуя заразить его или заразиться самой. Совсем недалеко отсюда, в Вильяверде, находится промышленный полигон Маркони, так там женщины и трансвеститы, иной раз голые, предлагают себя автомобилистам. И еще одно: наркоторговцы воспользовались опытом доставщиков еды. Клиентам из других районов уже не надо тащиться в специальные точки: их обслужат на дому, привезут товар на мотоцикле. Так что в добрый час, — подытожил Коста. — Женщина, которую вы ищете, может оказаться где угодно, хоть на вилле в Ла-Моралехе[11]. В Испании оборот наркотрафика достиг нескольких миллиардов евро в год, так что те, кто этим занимается, могут позволить себе жить и там.

Ческа и Сарате были не в духе. На этот раз не потому, что не выносили друг друга, а потому, что вечером в воскресенье им приходилось колесить по Карабанчелю, плохо представляя себе, что, собственно, они ищут.