Перед их глазами маячили расколотые черные доски корабля. У ватерлинии торчали сломанные шпангоуты и зияла огромная пробоина, куда вливалось море.

Амаргин посмотрел вниз, его бледные волосы развевал ночной бриз.

– Вот что мы сделаем, – сказал он. – В течение одной ночи, дня и еще ночи мы провезем вас мимо Рудских утесов к Сеннетттской косе, а потом снова спустимся туда, где Селин впадает в море. Я заслужу твои молитвы, Верховная жрица Даны. И соль твоих слез.

Трудно было разглядеть что-либо в слабом лунном свете, и она находилась от него далеко внизу, но ей показалось, что его улыбка светится добротой.

– Мы можем взять вас на борт, – сказал он. – Хотя вы и не увидите никого из моряков, а меня самого – только тогда, когда звезды будут сиять прямо над головой. Ближе к корме от того места, где вы стоите, есть веревочный трап. Вы оба можете подняться на борт, и мы поставим корабль на якорь у подножия Анор Лайзен, чтобы взять ваших спутников.

– Там очень мелко, – сказал Пуйл. – Вы сможете подойти так близко к берегу?

В ответ Амаргин внезапно запрокинул голову и расхохотался резким, холодным смехом в темноте над морем.

– Дважды Рожденный, – сказал он, – тебе следует ясно понимать, на что ты идешь. Нет морей, слишком мелких для этого судна. Нас здесь нет. И вас не будет, стоит вам лишь ступить на эту палубу. Я снова спрашиваю вас: вы готовы отправиться в плавание вместе с мертвецами?

– Я готов, – спокойно ответил Пуйл, – если именно это мы должны сделать.

Они вместе прошли по морю до того места, где свисала веревочная лестница с почти прозрачного борта гниющего корабля. Переглянулись, не говоря ни слова. Пуйл полез первым, доверив лестнице вес своего тела. Она выдержала, и он медленно поднялся наверх и достиг палубы. Джаэлль последовала за ним. Казалось, она карабкалась очень долго, опираясь на пустоту, чтобы достичь пустоты. Она старалась заставить себя не думать об этом. Пуйл протянул ей руку. Она ухватилась за нее и позволила ему помочь ей взобраться на палубу. Палуба выдержала ее вес, но, взглянув вниз, она увидела море сквозь доски. Волны катились через трюм под ними. Джаэлль быстро отвела взгляд.

Внезапно ветер стих, но звезды светили ярче, и луна тоже. Амаргин к ним не приближался. Он подошел к румпелю и без какой-либо видимой помощи со стороны начал поворачивать корабль к берегу.

Никого не было видно, но вокруг себя Джаэлль теперь слышала шаги, потом потрескивание рваных парусов, которые внезапно полностью развернулись, хотя она по-прежнему не чувствовала ни малейшего дуновения ветра.

Звучали слабые голоса, ниточка чего-то, вроде смеха; они плыли по направлению к Анор. Глядя на сушу, она увидела остальных, которые теперь проснулись и молча ждали. Она подумала о том, могут ли они ее видеть и как они с Пуйлом выглядят, стоя на палубе, не превратились ли и сами в призраков. И какими станут, когда сойдут с корабля на берег, если когда-нибудь сойдут.

Слова оказались ненужными. Диармайд, поразительно быстрый, как всегда, уже понял, что происходит.

Амаргин медленно направил свое судно к подножию Башни Лайзен, а ведь Джаэлль знала, что при жизни ему никогда этого делать не приходилось. Она взглянула на него, но ничего не смогла прочесть у него на лице. Интересно, подумала она, не вообразила ли она ту улыбку, которую видела, стоя внизу.

Больше времени гадать не оставалось. Первые люди из шлюпки уже перелезали через борт, с изумлением и страхом в глазах. Они с Пуйлом подошли, чтобы им помочь. Одной из последних поднялась Шарра, затем Джиневра и Артур и, наконец, на палубу ступил Диармайд дан Айлиль.

Он взглянул на Пуйла, затем его голубые глаза обратились к Джаэлль и долго смотрели на нее.

– Так себе корабль, – в конце концов пробормотал он, – но должен признать, что мы его заранее не заказывали.

Она была слишком напряжена и даже не пыталась придумать ответ. Он ей все равно не дал такой возможности. Быстро нагнулся и поцеловал ее в щеку, что по всем меркам было недопустимым поступком, и сказал:

– Блестяще сотканный узор, Первая после Даны. Вы оба. – И он подошел к Пуйлу и поцеловал его тоже.

– Не знал, – сухо заметил Пуйл, – что тебя так возбуждают подобные вещи.

И этот ответ, с благодарностью решила Джаэлль, сойдет и за ее ответ тоже.

Теперь они все были на борту, и все молчали среди топота ног невидимых моряков, под разорванными, надутыми парусами, не способными удержать ветер, которого никто из них не ощущал.

Джаэлль обернулась и увидела Амаргина, который медленно приближался к Артуру, прижимая Копье к груди. Нужно сделать еще одну вещь, поняла она.

– Добро пожаловать на корабль, – обратился мертвый маг к Воину. – Если только живым место на этом корабле.

– Если только можно считать меня живым, – спокойно ответил Артур.

Амаргин несколько мгновений смотрел на него, затем опустился на одно колено.

– Я владел в этом мире одной вещью, которая принадлежит вам, мой господин. Вы примете из моих рук королевское Копье?

Они вышли в открытое море, огибая полукруг бухты, и повернули под звездами на север.

Она услышала, как Артур ответил очень просто, низким голосом, несущим отпечаток столетий и многочисленных войн:

– Приму.

Амаргин поднял Копье. Артур взял его, и, когда он прикоснулся к нему, наконечник королевского Копья вспыхнул бело-голубым ослепительным огнем. И в это же мгновение зашла луна.

Джиневра резко обернулась, словно что-то услышала. Она молча смотрела назад, на полоску берега, на лес позади нее. Затем прошептала:

– О, любимый мой. О, мой любимый.

Когда Флидас наконец добрался до Священной рощи, битва уже давно началась. Он прибыл последним. Все способные передвигаться духи леса уже были здесь, кольцом окружили поляну, наблюдали, а те, кто не мог двигаться, тоже присутствовали: они послали сюда свое сознание и смотрели глазами собравшихся.

Когда он приблизился, перед ним расступились, некоторые с большей готовностью, некоторые с меньшей, и он это отметил. Но все же он был сыном Кернана. Они дали ему пройти вперед.

И, пробравшись сквозь эту призрачную компанию, он очутился на самом краю поляны и увидел на ней Ланселота, отчаянно сражающегося за свою жизнь и за жизнь Дариена.

Флидас прожил долго, но видел Старейшего всего один раз, в ту ночь, когда собрался весь Пендаран, как сейчас, чтобы посмотреть, как Курдадх выйдет из треснувшей земли, чтобы убить Амаргина из Бреннина, посмевшего провести ночь на поляне. Тогда Флидас был молод, но он всегда был мудрым и наблюдательным, и он ясно помнил: демон, вооруженный своим мощным молотом, стремился подавить сознание наглого пришельца, который был всего лишь простым смертным и не мог выстоять. И все же, как помнил Флидас, Амаргин выстоял. С железной волей и мужеством, которые оставались непревзойденными все минувшие с тех времен годы на памяти младшего сына Кернана, он сражался со Старейшим и победил.