вонзить? Тебя совесть мучить не будет? А для страны какой это будет удар? Поверь, тогда гораздо больше людей пострадают и погибнут. Так что, Трофим, ты, возможно, и сам не знаешь, насколько важна твоя служба. А я скажу. Ты на своём месте. В некоторых моментах ты для меня ценнее, чем некоторые министры и губернаторы.

По мере того, как я говорил, Трофим то краснел, то бледнел, а в конце и вовсе слёзы из глаз спустил.

— Вы это правда? — спросил он дрожащим голосом.

Вместо ответа я молча его приобнял.

— Эх, Трофим! Когда это государи имели привычку обманывать близких друзей?

Трофим совсем не сдержался и всхлипнул носом. Тут же порывисто скомкал прошение и разорвал его.

— Я пойду, мне нужно… порядок в ваших покоях навести, — сдерживая слезы, пробормотал он и направился к выходу. На пороге вдруг обернулся и, вытянувшись по струнке, спросил: — Разрешите идти, Ваше Величество?

— Разрешаю, — с улыбкой, но торжественно, ответил я.

А сам крепко призадумался. Мало я внимания уделяю тем простым людям, что всё это время находятся рядом со мной и, стоит отметить, идеально исполняют свои обязанности. Я ведь их почти не замечаю. Но при этом и не задумываюсь, каких трудов им стоит то, чтобы я ни в чём не нуждался и чувствовал себя комфортно.

Возможно, складывается стереотип мышления, что в прислугу идут люди слабохарактерные, готовые пресмыкаться перед сильными мира сего. Но я не успел заболеть звёздной болезнью и увериться в своей исключительности. И потому понимаю, что это совсем не так. По крайней мере, Трофим мне не кажется слабохарактерным или не решительным человеком. Просто он, поступив на службу во дворец, хорошо и самоотверженно делает своё дело. И не важно, что это за дело. Помогать мне в быту или решать какие-то мои личные дела.

Ещё мой дед говорил, (настоящий из моего мира, а не император Николай Александрович), что все люди нужны, какие бы они ни были, так и здесь. Трофим, может, не решает важных вопросов и не охраняет мой сон, как Семён Пегов, но при этом он очень важен. Если подумать, я во многих вопросах могу на него положиться. И не было ни разу такого, чтобы он от чего-то открещивался. Даже самые необычные задачи, исходящие от меня, которые, быть может, не входили в его обязанности, но были решены. Да даже в мелочах. Он и побрить может, и кофе принести, когда совсем сил не остаётся.

Да и другая прислуга. Что и говорить… Можно исходить из того, что дворец — это не только то здание, где император из стороны в сторону ходит, почёсывая умную голову. Это ещё и целые музеи, собрание художественных ценностей. И все люди, что служат здесь, они служат не только мне, но и ухаживают за достояниями культуры. Да уж…

А почему бы и вправду самых лучших из моих слуг не наградить медалью за трудовую доблесть?.. И тут же себя одёрнул. Хотя народ не поймёт. Если я уравняю металлурга, комбайнёра и повариху — это, как минимум, несправедливо будет.

Медаль, пожалуй, давать не стану, но придумать что-то следует. И не только для моей прислуги. Ещё Кутепов вспоминал про нелёгкий труд тех же дворников и других трудяг, что изо дня в день делают свою нелегкую работу. И во многом, делают её хорошо, а мы этого порой даже не замечаем. Видим только тогда, когда что-то плохо сделано или поломалось, например, улицы грязные или трубы воду не пропускают, тогда вот и ругаемся. А когда всё хорошо работает, не хвалим тех людей, которые это всё обеспечивают. Я прикинул, сколько сейчас людей трудится в замке. Может, им премии выписать. Ну, как минимум. Можно и благодарственные письма выдать за исключительную работу. Напечатают их в типографии с золотым тиснением, с моей подписью. Будут их потом хранить, на стенку вешать, и внукам, быть может, будут показывать.

Тут меня посетила ещё одна мысль.

А сколько, интересно, в дворце работает женщин? Из тех, кого я видел, три поварихи, четыре горничных. Но уверен, что их гораздо больше. Опять же, личная прислуга матушки и Сони. Неплохо бы и им букеты цветов вручить… Так, ну это не положено. Я ведь женат и это могут понять неправильно. Я могу цветы дарить лишь актёрам или своей жене, ну или родственницам женского пола, если они рядом с мужьями находятся, да и только. Поручить это Трофиму или коменданту? Тоже не поймут. Повод какой-то нужен. А коль уж я задумался о женщинах, не стоит ли придумать какой-нибудь женский праздник, типа восьмого марта? В этой реальности, международного дня нет. Уж не знаю от чего, не интересовался этим вопросом специально. Однако сделать нечто подобное следует, почему нет? Чтобы в этот день женщинам дарили цветы и подарки, говорили комплименты, всячески их превозносили. Имеется у нас в культуре один женский праздник — Жён-мироносиц, но он больше церковный. А женщинам всё-таки внимание нужно. Нам необходим светский праздник для женщин.

Только вот какой день выбрать? Так, чтобы и в тему было и приурочить к чему-то…

Придумал! Я вспомнил о дне крещения моей Софии. Всё-таки крещение турецкой принцессы, которая готовилась стать женой императора событие знаменательное. Идеально подойдёт повод, и дата хорошая — второе июня. В этот день мусульманская принцесса Нермин стала русской православной девушкой по имени Соня. Кстати, София в переводе с греческого означает «мудрость». Так и праздник назовём — День женской мудрости. Опять же, у нас есть церковный праздник Святой Софии, а это будет светский праздник, тоже Софии.

Я даже усмехнулся довольно. Вот Сонечке сюрприз будет!

Какой из мужчин может похвастаться тем, что в качестве подарка своей женщине преподнёс официальный государственный праздник в империи в её честь?

Кстати, я еще и схитрил, ведь можно будет не объявлять этот день не рабочим днём. Второе июня — это ведь уже государственный праздник, день тезоименитства императрицы. Хорошая задумка!

Теперь мужчины будут должны в этот день дарить своим женщинам подарки, вести их в кино или ресторан, благодарить за то, что они такие есть на свете. Краткую инструкцию, с чем еще нужно поздравлять прекрасную половину человечества и как восхвалять, я составлю. Но потом этот праздник заживёт своей собственной жизнью, и спустя много лет вряд ли будет предан забвению. Так и о Софии моей будут помнить и через сто лет. Да уж, интересно, день начался. Ну, хотя бы не сразу вести с фронтов. Появилось что-то интересненькое и что-то новенькое. Да и для народа хоть что-то сделал, а то в последнее время было как-то совсем не до того.

Глава 4

Война, как лакмусовая бумажка

Помню по урокам химии в школе, что лакмусовая бумажка в кислых средах приобретает красную окраску, а щелочных — синюю.

Война — это тоже лакмусовая бумажка, которая позволяет определить «стоимость» человека, обнажить его нутро и показать истинную сущность.

В чём-то я до сих пор человек наивный и доверчивый, хотя и должен был за время своей жизни там, а также за год правления здесь, приобрести здоровый цинизм, но всё равно, не получается. До сих пор удивляюсь — на что готовы пойти люди, не желающие идти на фронт и пролить свою кровь за Отечество. Именно так, с большой буквы а не «За веру, царя и отечество», потому что на войне, признанной народом и церковью Отечественной, ставят на первое место именно Родину. Или родину, это уж как вам угодно.

Конечно, для газет и для радио мы давали лишь имена тех солдат и офицеров, что отличились в боях, но было и другое. Если говорить казенным языком, то «имели место быть» и случаи мародерства, и насилия со стороны солдат. С этими поступали просто. Нет, на месте никого не расстреливали, а вначале передавали в трибунал, а расстреливали потом.

Сложнее было с дезертирами. Вот, скажем, если человек испугался, не пошел в атаку, а рванул в тыл, считать ли его дезертиром? Вроде бы, следует считать, но на первый раз такого прощали. Особенно, если он далеко и не убежал, а если и убежал, то не успел ни преступления совершить, ни казенные вещи продать. Как говорят опытные люди — первый бой, он ещё не показатель. Первый раз человек может и струсить, и запаниковать. Нужно дать ему шанс искупить вину, дать себя проявить в бою ещё один раз. Как показывала статистика (а мне её тоже ежемесячно поставляли), примерно девяносто процентов солдат, первый раз смалодушничав, во второй раз уже вели себя