– Это не важно.

– Для меня было бы важно. Я бы лучше умерла наедине с собой. А не так.

– Он Видящий. Особа королевской крови. Ему не позволено ни в чем быть наедине с собой. Запомни это, Би. Кетриккен верно говорит. Мы служим людям, и они берут у нас все, что им нужно. Или что захотят.

– Тебе лучше вернуться домой к своей малышке.

– Будь моя воля, я бы и вернулась. Я ужасно скучаю по ней и Риддлу. Но нельзя, чтобы все увидели, как я бросила отца и сестру в подобных обстоятельствах. Понимаешь? – И она посмотрела на меня мамиными глазами. – Я не хочу такой участи для тебя, Би. Я попытаюсь защитить тебя от нее. Но чтобы я могла защитить тебя, ты должна вести себя как можно незаметнее. Если ты не будешь слушаться меня, если будешь действовать своенравно или безрассудно, все взгляды будут прикованы к тебе. Притворись податливой и непримечательной – и сможешь выкроить немного времени для себя. – Она устало улыбнулась мне. – Хотя твоя сестра всегда будет помнить, что ты совсем не такая.

– О!

Я не стала вслух сожалеть о том, что никто не объяснил мне этого раньше, пока я не усложнила Неттл эту задачу так сильно. Но я взяла ее за руку.

– Хорошие у тебя стены, – сказала сестра. – Олух отлично обучил тебя.

Я кивнула.

* * *

День разгорался. Полог отцовского шатра подняли, чтобы впустить внутрь дневное тепло и выветрить запах смерти. Я сидела возле каменного волка, сжимая тетрадь, куда записывала воспоминания отца. Вот уже два дня он говорил так невнятно, что я не понимала его. Но все равно оставалась подле него, рисуя то, что он успел рассказать.

Неттл поведала мне то немногое, что знала сама, о его цели. По-видимому, в давние времена круги магов Шести Герцогств на склоне лет поднимались сюда, чтобы сообща создать дракона и уйти в него. Этот обычай перешел к ним от Элдерлингов. Так они достигали относительного бессмертия.

– Похоже, камень оживает лишь ненадолго. Верити сражался в облике дракона до победы над красными кораблями. Отец сумел оживить и послать ему на помощь других каменных драконов, но мы так и не разобрались, каким образом ему это удалось. Некоторые круги из основанных мной говорят, что в старости придут сюда, чтобы попробовать. Когда-то папа сказал мне, что детская песенка «Шесть мудрецов отправились в Джампи» на самом деле о том, как круг идет в горы, чтобы создать своего дракона.

– И они все умирали так же некрасиво и болезненно?

– Не думаю. Однако все записи о том, как это происходило, были утрачены, когда Регал распродал библиотеку, где хранились свитки о Силе. Я надеюсь когда-нибудь отыскать сведения в каменных брусках с Аслевджала. Но пока ничего найти не удалось.

Ничто из сказанного ею не смогло меня утешить. Изъеденное червями тело моего отца было выставлено на всеобщее обозрение, как преступник в клетке у калсидийцев. Если уж он должен умереть, пусть бы это произошло в постели в уютной комнате. Или как мама, просто упал бы, занимаясь каким-нибудь любимым делом. Или чтобы можно было хотя бы взять его за руку и утешить. Я вздохнула и переступила с ноги на ногу.

– Тебе не обязательно смотреть на это. Я могу попросить кого-нибудь из владеющих Силой отвести тебя обратно в Олений замок.

– Ты только что объяснила, почему так делать нельзя.

– Верно.

* * *

Настала ночь, мы развели костер, а отец все не умирал. Так скорее я умру от всего этого, чем он. В воздухе сгустилось невыносимое напряжение. Мы хотели, чтобы он наконец умер, и ненавидели себя за это.

Мы – те, кого я привыкла считать его настоящей семьей, – сидели вокруг костра, спиной к каменоломне.

– А можем мы помочь ему? – спросил Пер. – Что, если каждый из нас отдаст что-то его волку? – И впервые на моей памяти он солгал: – Я ничуть не боюсь попробовать!

Он встал.

– Пер! – предостерегающе крикнула Неттл, но он резко хлопнул по каменному боку волка:

– Я не знаю, как это делается. Но я отдаю тебе память о том, как моя мать не узнала меня и прогнала со своего порога. Мне это не нужно. Я не хочу переживать об этом.

Рука отца слегка дернулась. Пер стоял и ждал. Потом убрал свою ладонь.

– Кажется, ничего не вышло, – сказал он.

– Не кори себя, – отозвалась Неттл. – Думаю, в тебе слишком мало Силы для этого. Но сама мысль хорошая. И он сейчас не в том положении, чтобы помешать нам. – Она встала грациозно, как и всегда, и положила руку на морду волка. – Волк из снов, возьми мои теплые воспоминания о тебе.

Неттл не сказала, что это за воспоминания, но по тому, как она расслабилась, я поняла, что она и впрямь отдала волку нечто.

Когда Неттл села, встал Лант:

– Хочу попробовать. Хочу отдать ему память о нашей первой встрече. Я тогда перепугался до дрожи.

Лант положил руку на плечо волка. Он стоял так очень долго. Потом коснулся пальцем руки моего отца, там, где была кожа.

– Возьми это, Фитц, – сказал Лант, и отец, кажется, взял.

Спарк попыталась, но не смогла. Кетриккен тихо улыбнулась.

– Я уже отдала ему то, что хотела, чтобы он вложил в своего волка, – сказала она, заставив нас всех гадать, что бы это могло быть.

– Нет, – сказал Нед. – Я сохраню все воспоминания о нем и все, что я к нему когда-либо чувствовал. Это нужно мне. А из чего еще, по-вашему, рождаются песни? Отец это знает. Он не хотел бы, чтобы я забывал.

Дьютифул поднялся на ноги и жестом велел двум своим сыновьям отойти:

– Лучше сохраните то немногое, что вам известно о нем, мальчики. А у меня есть кое-что, чего не жаль. Однажды ночью мы подрались. В ту ночь я ненавидел его. И всегда сожалел об этом. Возможно, теперь та ночь сослужит службу.

Закончив, он вытер слезы с лица и сел. Я пристально смотрела на Шута. В эти минуты он был именно Шутом, скорбь стерла с него маски лорда Шанса, леди Янтарь и лорда Голдена. И он больше не был ничьим Любимым. Просто печальный маленький человечек, сломанный паяц. Но он так и не встал, и не выразил желания пожертвовать чем-то ради отца. Я сидела тихо, как мышка. Мне нужно было придумать какой-то план, иначе меня оттащат прочь, прежде чем я успею сделать задуманное. Я потупилась, словно испугавшись, и вскоре все заерзали, а Спарк предложила принести всем чая.

– И холодной воды, – попросила Кетриккен. – Хочу попробовать хотя бы смочить ему рот. Он, должно быть, очень страдает.

Не сейчас. Не стоит и пытаться сделать это на глазах у всех. Они привыкли, что я сплю возле волка. По крайней мере кто-то из них вскоре уснет. «Подожди немного, не умирай», – мысленно молила я отца. Обратиться к нему в Силе я боялась и держала стены высоко поднятыми, чтобы Неттл не учуяла, что я задумала.

Ночь сгущалась так медленно… Мы выпили чая, и Кетриккен смочила губы отца влажной тряпочкой. Его глаза были закрыты. Должно быть, он уже никогда не откроет их. Его костлявая спина медленно вздымалась и опадала с каждым вздохом. Спарк уговорила Кетриккен лечь поспать, а сама отправилась с Лантом к верхнему краю каменоломни, чтобы нести стражу. Дьютифул и Неттл, усевшись поближе, о чем-то напряженно говорили. Принцы клевали носом, сидя спина к спине. Нед сидел в стороне, тихо перебирая струны. Я догадывалась, что он вкладывает в музыку воспоминания. Интересно, могут ли звуки впитаться в каменного волка?