«…Высокая заработная плата и короткий рабочий день могут удержаться только тогда, когда сильно увеличится и производительность труда рабочего…, рабочие ничего не достигнут, если их домогательства будут препятствовать хозяйственной жизни страны» – отмечалось в брошюре, изданной для харьковских рабочих летом 1919 года[836].

«Декларация по рабочему вопросу» по существу стала лишь началом для разработки последующих законопроектов. «…Временная власть открывает подготовительные работы по законодательному урегулированию рабочего вопроса во всех его отношениях, с привлечением к участию в этих работах представителей, как предпринимателей, так и рабочих…» – такая цель объявлялась в «Основных положениях Национального Центра» (программном документе этого политического блока). С этой целью, как уже отмечалось во второй книге монографии, при Особом Совещании была создана специальная комиссия, деятельностью которой руководил сам М. М. Федоров. Ее работа должна была продемонстрировать возможность единства интересов правительственной власти, предпринимателей и рабочих. Представительство последних обеспечивалось приглашенными делегатами от крупнейшего профсоюзного объединения Юга России – Югпрофа[837]. Правда, социал-демократы из Югпрофа не стали искать путей соглашения и покинули заседание комиссии[838].

Поведение лидеров «Югпрофа» во многом объясняется общим отношением руководства РСДРП к Белому движению вообще и к Особому Совещанию при ГК ВСЮР, в частности. Поскольку в составе правительства не было ни одного представителя левых партий («Союз Возрождения России» – наиболее близкий к РСДРП блок левоцентристской ориентации имел в 1919 году очень незначительное влияние на принятие политических решений на белом Юге), то, по мнению многих меньшевиков, белая власть выражала только интересы «правой реакции», «реакционного генералитета».

Представители «Югпрофа» ориентировались на резолюцию, принятую в Харькове, в начале августа, накануне первого заседания комиссии Особого Совещания. Резолюция, ставшая результатом особого «Совещания профессиональных союзов Юга России», однозначно утверждала, что «…на всей территории, занятой Добровольческой армией, попираются элементарные основы гражданских свобод» и поэтому «…задачей рабочего класса остается по-прежнему борьба за полную свободу профсоюзов, стачек, собраний, рабочей печати…». «Имея в виду, что рабочий класс сумеет добиться защиты своих интересов, лишь сплотившись вокруг своих рабочих организаций, поручает избранному центру – Югпрофу – вести борьбу за эти требования от имени всего организованного рабочего класса Юга России»[839].

Проявлением подобного рода «борьбы от имени всего организованного рабочего класса юга России» и стал бойкот работы правительственной комиссии. Несмотря на широкий резонанс данной акции, решение представителей профсоюзов следует, очевидно, считать политически ошибочным, ведь разработка рабочего законодательства, тем самым, полностью передавалась правительственным чиновникам и предпринимателям и зависела теперь исключительно от их отношения к разбираемым проблемам. «Голос рабочих организаций» не был услышан.

В то же время деятельность очень многих профсоюзных организаций на белом Юге проходила в русле общей поддержки деникинского политического курса. Относительно перспектив профсоюзного движения достаточно показательными могут считаться мнения, высказываемые на страницах киевской рабочей печати. Так, в газете «Путь рабочего» осенью 1919 года нередко публиковались статьи б. члена группы «Единство» и некоторое время даже члена РСДРП(б), одного из активных деятелей киевского профдвижения И. А. Киселева (расстрелян в ЧК после отступления белых из Киева). В одной из них, озаглавленной «Задачи профессионального движения», указывалось на «громадную ответственность, которую в данный момент берут на себя лица, становящиеся во главе профессионального движения», говорилось о необходимости приоритетного разрешения двух задач: «решить вопрос о безработных» и «вопрос культурно-просветительской деятельности», «усиленная работа по просвещению масс», для чего «перед профессиональными организациями появится вопрос о реальной связи с интеллигенцией…»[840].

Образовавшиеся в Киеве в сентябре 1919 года профсоюзы трамвайщиков, металлистов и работников водного транспорта в числе наиболее важных своих целей ставили «подачу декларации прав рабочих в Особое Совещание», осуждали тактику Югпрофа и предлагали заменить его новым профсоюзным объединением, заинтересованным в сотрудничестве с белой властью[841].

Деятельность южнорусских профсоюзов во время гражданской войны – проблема, практически неисследованная и она должна стать предметом отдельного исследования.

Несмотря на конфликты с социалистическими профсоюзами, работа над законопроектами по рабочему вопросу продолжалась, и к осени 1919 года можно было подвести уже первые итоги. Одним из наиболее интересных и показательных законопроектов был проект о примирительных камерах. Он содержится в фонде Уполномоченного Российского Красного Креста (РОКК) при Верховном Правителе России адмирале А. В. Колчаке (фонд 6088).

Сама по себе идея создания структур, регулирующих отношения работника и работодателя, не была новой, примирительные камеры существовали и в России, и в других странах. Новым можно было бы считать их введение на всей территории России, соответственно не на уровне отдельных фабрик и заводов, а на уровне административно-территориальном. Предполагалось создание примирительных камер в каждом уездном, губернском и областном городах. Общее руководство должен был осуществлять Высший Совет по делам примирительных камер при министерстве торговли и промышленности. Он же являлся и высшей кассационной инстанцией по отношению к губернским примирительным камерам.

Соподчиненность административно-территориальных уровней была достаточно жесткой и предусматривала четкую иерархию от уездных к губернским примирительным камерам и далее к Высшему Совету.

Круг рассматриваемых вопросов был достаточно широк и различался на уездном и губернском уровнях соответственно. Направление деятельности примирительных камер заключалось в налаживании взаимодействия между рабочими коллективами и предпринимателями. Так, ведению уездной примирительной камеры подлежали дела, связанные с «установлением новых условий труда… выработки нормальных тарифных договоров… утверждение отдельных тарифных договоров по предприятиям… рассмотрение конфликтов, возникающих на почве споров, вытекающих из условий найма и правил внутреннего фабрично-заводского распорядка, когда споры касаются не отдельных лиц, а целой группы рабочих того или иного фабрично-заводского предприятия данного уезда… собирание и разработка сведений о фабрично-заводских предприятиях для осведомления рабочих организаций уезда…»[842].