– Надеюсь, вы не всерьез.

– Чего? – Она выглядела потрясенной. – Ну разумеется, нет. Брр.

– Вы точно чересчур усердствуете.

– Потому-то я и остаюсь не в своем уме.

Он вскарабкался на большую кучу мусора и протянул ей руку.

– Я рад, что мы здесь, потому что ущелья напоминают о том, как мне повезло, что я больше не в армии Садеаса.

– А-а, – протянула она, забираясь к нему на вершину.

– Его светлоглазые посылали нас сюда собирать всякую всячину, – продолжил Каладин, съезжая к подножию кучи с другой стороны. – И почти не платили за старания.

– Трагично.

– Можно сказать, – проговорил Каладин, когда она сошла с кучи мусора, – что эти крохи помогли многим не упасть на дно. Не считая меня.

Он ухмыльнулся, глядя на Шаллан.

Девушка непонимающе склонила голову набок.

– Дно. – Он взмахом руки показал на окружающее их ущелье. – Я же в итоге упал…

– Ох, клянусь бурей! Ты же не рассчитываешь, что мы это учтем. Ужасно получилось!

– Ну да. Простите. Моя мать была бы разочарована.

– Ей не нравились словесные игры?

– Нет, она их обожала. Просто разозлилась бы, узнав, что я этим занимаюсь, когда ее рядом нет, чтобы посмеяться надо мной.

Шаллан улыбнулась, и они продолжили путь в быстром темпе.

– Рада, что мы здесь, – сказала она, – потому что к этому моменту Адолин должен быть больным от тревоги за меня – и, когда мы вернемся, будет сам не свой от радости. Может, даже позволит поцеловать себя при всех.

Адолин. Ну да. Это испортило ему настроение.

– Надо бы нам остановиться, чтобы я дорисовала карту. – Шаллан бросила хмурый взгляд на небо. – И ты сможешь снова повопить, чтобы привлечь внимание наших вероятных спасителей.

– Похоже на то, – согласился Каладин, и она уселась, чтобы достать свою карту. Юноша приложил ладони рупором ко рту. – Эй, там, наверху! Кто-нибудь! Мы тут, внизу, увязли в дурных каламбурах. Пожалуйста, спасите нас от нас самих!

Шаллан хихикнула.

Каладин улыбнулся и вздрогнул, услышав в ответ какой-то звук. Был ли это голос? Или… погодите…

Трубный звук, похожий на одновременное пение нескольких горнов. Он становился все громче, приближаясь к ним.

А потом из-за угла с грохотом вывалилась громадная туша в панцире и с клешнями.

Ущельный демон.

Разум Каладина запаниковал, но тело двигалось само по себе. Он схватил Шаллан за руку, рывком поднял на ноги, и они вдвоем бросились бежать. Девушка вскрикнула, выронив сумку.

Каладин тянул ее за собой, не оборачиваясь. Он чувствовал тварь – та была слишком близко, и стены ущелья тряслись от погони. Кости, щепки, раковины и растения трещали и лопались.

Монстр снова издал оглушительный трубный клич.

Он почти их нагнал. Буря свидетельница – очень быстрая тварь! Каладин и не предполагал, что такая туша может двигаться с подобной скоростью. На этот раз они не могли его отвлечь. Тварь почти наступала им на пятки; Каладин чувствовал его прямо за…

Там.

Он рывком развернул Шаллан и запихнул в щель в стене. Когда тень уже нависала над головой, сам юркнул туда же, заставив веденку продвинуться поглубже. Девушка охнула, когда он прижал ее к какому-то мусору, щепкам и листьям, набившимся в щель во время паводков.

В ущелье стало тихо. Каладин слышал только тяжелое дыхание Шаллан и собственное сердцебиение. Они бросили почти все свои сферы на земле, где девушка собиралась порисовать. У него еще оставалось копье, его импровизированный фонарь.

Каладин медленно повернулся, заслоняя Шаллан собой. Она хваталась за него, и юноша чувствовал ее дрожь. Буреотец! Он и сам дрожал. Кэл развернул копье ради света и потихоньку двинулся в сторону расселины. Трещина была неглубокая, и его отделяло от выхода всего-то несколько футов.

Хрупкий, вымытый свет его бриллиантовых сфер отразился от влажных камней. Озарил сломанные обороцветы на стенах и оторванные лозы, трепыхавшихся на земле. Они извивались и дергались, словно припадочные. Ущельный демон… куда он подевался?

Шаллан ахнула, крепче схватив его за пояс. Он поднял взгляд. Там, в верхней части трещины, за ними наблюдал громадный глаз. Каладин не видел всей головы монстра, только часть морды и челюсти да жуткий блестящий зеленый глаз. Здоровенная клешня ударила по стене, пытаясь пробиться внутрь, но щель была слишком узкой.

Клешня поковыряла трещину, а потом голова исчезла. Скрежет камня и хитина огласил ущелье, но тварь недалеко ушла, прежде чем остановиться.

Тишина. Где-то капли падали в лужу. И больше никаких звуков.

– Он ждет, – прошептала Шаллан, уткнувшись головой ему в плечо.

– Вы как будто им гордитесь! – резко ответил Каладин.

– Немного. – Она помедлила. – Как долго, по-твоему, до…

Он поднял голову, но неба не увидел. Трещина не шла по всей стене ущелья, в ней было всего-то футов десять-пятнадцать высоты. Кэл подался вперед посмотреть на расщелину наверху – не высунулся из трещины, просто придвинулся ближе к краю, чтобы увидеть небо. Темнело. Еще не закат, но уже близко.

– Два часа, наверное, – буркнул он. – Я…

Грохочущая панцирная буря ринулась по ущелью. Каладин отпрыгнул назад, снова прижав Шаллан к куче мусора, а ущельный демон попытался засунуть одну из лап в трещину, но не преуспел. Лапа была слишком велика, и хотя демон смог пропихнуть внутрь самый кончик – достаточно, чтобы задеть Каладина, – но не мог причинить им серьезный вред.

Глаз вернулся, и в нем отразились беглецы, оборванные и в грязи после путешествия по дну расселин. Каладин выглядел не особо испуганным, как ему казалось, – он пялился твари в глаз, предупреждающе вскинув копье. Шаллан казалась скорее очарованной, чем напуганной.

Сумасшедшая женщина.

Монстр снова ретировался. Остановился где-то неподалеку. Каладин слышал, как тварь устраивается, чтобы караулить.

– Итак… – сказала Шаллан, – мы ждем?

По вискам Каладина текли капли пота. Ждать. Как долго? Он представил себе, как сидит в трещине, точно застрявшая в раковине перепуганная камнепочка, пока в ущелье не появляется грохочущая волна.

Однажды он пережил бурю. Но едва уцелел, и то лишь благодаря буресвету. Здесь все произойдет совсем не так. Вода понесет их из ущелья в ущелье мощным потоком, ударяя о стены и валуны, и они будут плыть вместе с мертвецами, пока не утонут или пока их не разорвет на части…

Это будет очень-очень плохая смерть.

Он крепче стиснул копье. Кэл замер, истекая потом, снедаемый тревогой. Тварь не уходила. Минуты утекали.