грохот выстрела, и выстрелил в упор. Немецкий офицер дернулся и тут же покорно затих, лишь шинель начала темнеть, напитываясь кровью.

– Эй, Майер, ты опять прибежал за шнапсом, – раздался шепот из передней части, где располагались места для механика и радиста. – Майору пожаловаться на тебя, чертов пьяница? Что ты там уронил?

– У тебя есть шнапс? – ответил Соколов, ориентируясь в темноте на звук голоса.

Протянутый в руке пистолет ТТ уткнулся прямо в лицо немцу и выстрелом разнес голову. Больше в танке никого не было. Алексей снова щелкнул рычажком фонарика, в слабом свете стало видно, что на кресле водителя лежал ничком танкист. Голова была залита кровью от выстрела. Соколов, стараясь не смотреть на убитых, изучил пространство вокруг, задержал взгляд на офицерской сумке, туго набитой документами. Он спрятал ее за пазуху, вытянул маузер из-под головы убитого офицера и взобрался обратно. Омаев ждал командира внизу, с автоматом в руках всматриваясь в сторону спящих грозных немецких машин.

– Все тихо, можем возвращаться?

– Да.

Только внутри родного «Зверобоя» чеченец дал волю волнению.

– Вот это немцы утром утрутся! Это им за Семена Михайловича! Я бы вообще потихоньку весь взвод перестрелял.

– Это слишком рискованно, и шуму наделаем. До границы еще минут сорок, не успеем уйти. Поэтому, младший сержант Омаев, оставить стрельбу, – нахмурился командир. – Нам поставили условие – выполнить задачу, не вступая в бой с противником. Открывать огонь только в крайних случаях. Заводите, Бабенко, только трогайтесь не сразу. Логунов, давайте в люк, сначала убедитесь, что немцы не подняли тревогу после нашего нападения. Идем два километра по прямой, десять градусов на восток.

Механик защелкал кнопками, проверил давление. Наверху застучали сапоги Василия:

– Тихо, трогай, Сема, на малых.

Бабенко передвинул рычаг на низшую передачу и плавно отпустил сцепление, другой ногой газуя. Машина ровно тронулась в обход огромной каменной гряды.

– Стойте, короткая! – крик командира в шлемофонах остановил движение набирающего скорость танка.

Соколов под тусклым лучом фонарика снова и снова прочитывал строки бумаг из сумки немецкого офицера. Парень в замешательстве протянул бумаги своим товарищам:

– Это приказ о воздушной бомбардировке. Танковый взвод сопровождает боеприпасы для самолетов на замаскированном аэродроме. Готовится массовая воздушная атака на оккупированные населенные пункты близь Гомеля, откуда немцы уводят свои силы, чтобы оставить Красной армии руины вместо вокзалов, дорог, заводов. Сюда прислали почти тридцать самолетов, они полетят по разработанным маршрутам с точными координатами для авиаснарядов. Мы не можем просто уехать, мы должны помешать плану вермахта! Там Оля, вот список объектов авианалета, и там есть ее город! Я должен спасти ее!

Члены экипажа переглянулись, зная о том, что в лесах вокруг Гомеля среди партизан у командира осталась любимая девушка.

– Давайте сообщим срочно о предстоящей операции по связи, – предложил Бабенко.

– Но как штаб сможет эвакуировать жителей с территории, занятой немцами, или оповестить мирное население? – возразил ему Логунов.

– Но что тогда? Что нам делать, как спасти людей? Это же тысячи, сотни тысяч детей, женщин, стариков! – Руслан почти выкрикнул последние слова, парня трясло от страшной новости. За всю войну он так и не смог привыкнуть к смертям мирного населения, когда в разгромленных фашистами городах встречали они горы трупов.

– Я думаю, что против взвода танков мы можем не выстоять, тем более «тигров», у которых пушки мощнее. Да и смысла нет, боеприпасы стоят на перегоне железной дороги в километре отсюда. Даже если уничтожим этот взвод, груз все равно довезут под охраной другого отделения с автоматчиками, – командир внимательно рассматривал карту с надписями на немецком. – Передавать сообщение по связи опасно, немцы могут перехватить его и всю операцию перенести. Да и квадрат с замаскированным аэродромом в 50 километрах в глубину немецких позиций. Чтобы туда прорваться, нашим придется перебросить соединения пехоты и танков. Сейчас идет наступление между реками Сож и Днепр, там Красная армия заняла уже 150 населенных пунктов. Это северо-западнее Гомеля, нашим понадобится пара дней, чтобы передислоцировать войска на 100 километров к новому опорному пункту и начать наступление.

– И что остается, самолеты? Не можем уничтожить врага, значит, надо нанести удар по его технике, – предложил механик.

Мысль Семена Михайловича вдохновила всех. Руслан и Василий Иванович в два голоса поддержали его:

– Надо выдвинуться к аэродрому и разгромить самолеты, новые немцы нескоро смогут доставить!

– Я карту сравнил со своей, – Соколов расправил немецкую карту на коленях и поднес поближе фонарик. – Мы сейчас в этом квадрате, и самый простой путь на север, по которому и шла колонна с боеприпасами – это дорога вдоль железнодорожного полотна. Но там нас может увидеть патруль с дрезины. Если обходить по полям, то потеряем время, при этом рискуем нарваться на заминированные участки, а значит, крюк может быть просто огромным.

– Так-то бы мы по дороге до аэродрома за пару часов долетели, – вздохнул Логунов.

– Слишком опасно… У немцев здесь заканчивается вторая линия обороны. Нас разведчик провел между основными опорными пунктами через лесной массив, и то напоролись на немецких солдат. Мы вернемся тем же путем. А после останется еще один проскочить, в деревне Зеленечи. Потом к авиаплощадке дорога сворачивает в тыл первой линии, неподалеку от поселка Меловое. Чтобы обойти подальше от постов по лесу этот квадрат, необходимо крюк в 30 километров завернуть.

– Если тыл, то не должно быть больших частей артиллерии или бронетанковых, вблизи штаба танковые побоища фашисты не будут устраивать. – Логунов рассматривал отметку села на карте. – Там у немцев, скорее всего, опорный пункт со стандартным вооружением. Стрелки, пулеметы, минометы легкие. Остается только проскочить опорный пункт в Зеленичах.

Бабенко откашлялся и предложил:

– От реки, где мы разведчика оставили, я видел, что молодняк по опушке идет. Не торопясь можно гусеницами пройти без фар пару часов до рассвета. А потом ждать снова ночи, пересечь дорогу, чтобы дальше пробираться уже в обход немецкой дислокации.

– Долго, сутки уйдут. К рассвету обнаружат мертвого офицера в танке и пропажу документов. В опорном пункте мотоциклетчики, которые Бабенко избили, говорили, стоит целый гарнизон. Значит, есть связь. После пропажи документов фельдполиция выведет в массив все силы. Нас искать начнут везде, где только можно.

От отчаяния Алексей прикусил губу до крови. Изнутри разрывало стремление оставить экипаж, чтобы не подвергать смертельной опасности, и броситься спасать любимую. Но он понимал, что один даже, скорее всего, и до аэродрома не доберется. Да и вместе с родным экипажем за короткое время не остановить жестокий замысел фашистов. Слишком мало сил, четыре человека и один Т-34 против армии вермахта.

– А давайте танк немецкий украдем! – вставил свое предложение