нет, я смогу. Дайте только тряпку обтереть лицо, ничего не вижу, – просипел водитель. – Аккуратно надо вести, встанем, если гусеницу в лесу порвем.

Весь экипаж с уважением смотрел на избитого сержанта, что, превозмогая боль, снова уселся за рычаги. Танк тронулся, мягко пополз мимо раздосадованных ушедшей добычей фрицев.

– Простите, так было надо, – мягко проговорил Веллер.

Но Алексей не выдержал, не удержал злость, забыв об армейской дисциплине:

– Они могли его убить, они хотели его убить! А вы стояли и смотрели! И что, смотрели бы и смеялись, даже если бы этот ефрейтор расстрелял? Это… это бесчеловечно, жестоко!

– Так надо, лейтенант, запомни! Мы на войне, в тылу врага, у немцев прямо под носом, и здесь приходится лгать! Молчать, улыбаться, когда крик глотку рвет! – Разведчик и сам позволил наконец волнению выйти наружу. На лбу заблестели бисеринки пота, руки без остановки мяли кожаные перчатки. – Думаешь, Сталинград мы на одних только танках вывезли? И наш вклад там есть, лично товарищ Сталин одобрил радиоигры. И не морщи лоб, не слышал ты о таком, все строго засекречено контрразведкой. – Алексей снова удивился, как замечал этот военный со строгой выправкой каждую эмоцию на человеческих лицах, читал людей, как открытую книгу. – Мы через захваченных немецких радистов даем дезинформацию немецкому абверу, чтобы отвести авиаудары, захватить шпионов. Оборонные заводы спасли от взрыва, предотвратили покушение на командиров Красной армии. Слышал об операциях «Двина», «Патриоты», «Туман» когда-нибудь? Вот и никто не знает о них, кроме руководителей Смерша. Мы недаром так называемся. «Смерть шпионам»! Ты и не представляешь, сколько немецкая разведка к нам шпионов засылает, какие масштабные операции мы предотвратили. Не только на линии фронта идет война, но и глубоко в тылу тоже, тихая, невидимая война. Кровь твоего механика сегодня сотни тысяч мирных граждан спасла, которых немцы отравить, разбомбить, сжечь планируют. Гитлер так просто из нашей страны не уходит, каждый сантиметр старается разрушить напоследок! Но я лично все сделаю, чтобы его планы разрушить. Свою жизнь, твою, любого пожертвую, чтобы спасти миллионы людей!

Экипаж танка примолк, размышляя над словами разведчика. Только вспыльчивый Руслан в обиде не поворачивал головы на двойного агента, он смачивал водой тряпицу, подавая ее механику, у которого до сих пор шла кровь из ссадин на лице.

Оставшийся путь они проехали в молчании, только офицер давал указания, куда свернуть. Танк проворно катился по редкому лесу, где не было привычных завалов сушняка или коварных пеньков, что ломают гусеницы танкам в лесных просеках. Березы выстроились редкими островками, а под снегом лежала твердая щебенистая почва, по которой танк ловко выводил затейливые траектории при поворотах. Уже стало совсем темно, затихли все звуки, только мелкие камушки хрустели под тяжестью машины. Иногда Веллер сверял по компасу маршрут, вылезая из люка, чтобы осмотреть окрестность.

Лейтенант по карте отмечал все повороты, изгибы дороги, чтобы потом вернуться точно по проложенному маршруту. Насколько он помнил карту, они двигались за стеной из леса параллельно с двумя важными магистралями: асфальтовое полотно и железная дорога. Такие важные объекты точно патрулирует немецкий дозор. По другую сторону лесная полоса уходит в холмы с нагромождением камней, развалившегося песчаника, в понижении местности у их основания все изрезано промоинами, сменяющимися заболоченными участками. По такой территории танку не пройти. Поэтому путь, который указывал их спутник, самый верный, прямо через лесной массив, минуя линию передовых частей вермахта. Тем более что немецкий офицер предусмотрел каждую мелочь.

– Вот там ложбина, внизу небольшая река. Сдавай вправо 500 метров, там неглубокий участок с настилом из бревен, партизаны еще делали, перегонять телеги с ранеными. Танк пройдет.

Оказавшись на другом берегу после переправы по самодельному мостику, они поставили танк в густом кустарнике, замаскировав сверху срубленными ветками.

– Вы как? Зубы не выбили? – разведчик подошел к Бабенко. С сочувствием осмотрел ссадины на лице. – Раны промойте спиртом, пока мы с ребятами груз укроем в тайнике. Потом я вам перевязку тугую сделаю, найдите ткань плотную, метра полтора, можно от брезента оторвать кусок. Необходимо ребра стянуть, если перелом был.

– Спасибо. – Старшина поднял глаза на разведчика из-под залитых кровью бровей. – Я не обижаюсь, товарищ офицер, не могли вы по-другому поступить.

Тот кивнул благодарно в ответ, ухватился за связанную бечевку на скобах:

– Двое со мной, берите лопату. Клад будем прятать. Один на наблюдении.

После того как ящики были зарыты и заложены сверху грудой камней, разведчик занялся рацией. Крутил ручки настроек в поисках нужной волны, пока Омаев рядом изнывал от любопытства.

– Я – Гром, повторяю, я – Гром. Высота Лебяжья на подготовке, орден готов.

И еще с десяток странных сообщений, смысл которых радист совсем не понял. Набор слов какой-то, пускай даже сразу и кажется обычным посланием.

Руслан с интересом вслушивался в сообщение; когда Веллер закончил, не утерпел и спросил:

– А как же немцы? Вы ведь в открытый эфир текст передали, перехватят же сообщение.

– И что они узнают? – ухмыльнулся разведчик. – Вот ты хоть что-нибудь понял?

– Я же не из абвера, они знают, как расшифровать.

– Знают, только не все. Три сообщения в эфире, и только наши понимают, которое правдивое. А немцы сейчас бросятся свои позиции обыскивать, потому что получили дезу.

– В правдивом сообщении кодовое слово? – вспыхнула у парня догадка.

– Соображаешь! Головастый ты, сержант, смелый, еще и радист. Может, к нам в разведку? Такие кадры нужны. Только пыл придется поумерить, сам видишь, какую выдержку надо иметь.

– Спасибо, мне и в танке хорошо, я к ребятам привык. Мы с ними как одна семья, – смутился от похвалы Руслан.

Перед тем как попрощаться, Веллер забрал у Соколова и поджег инструкцию с шифром. Страницы занялись пламенем на резком зимнем ветру, с треском скручиваясь в черные свитки. Танкисты замерли вокруг, ожидая следующего приказа, кроме Бабенко, который после перевязки старался не вставать со своего места у рычагов.

– Ну что, товарищи танкисты, – офицер Веллер окинул взглядом своих спутников. – Приказ выполнен, командованию я доложил о доставке ценного груза, будем прощаться, – он кивнул Руслану первому. – Теперь можешь от души мне влепить. Только нос не сломай.

– Я, зачем, я не могу… – парень с удивлением отступил назад.

– Так надо, придется вам мне лицо разукрасить и личное оружие забрать. В лесу нас видели немцы, так что действуем по легенде номер 2. Пленные танкисты напали на офицера вермахта, разоружили и сбежали. Придется нападать, товарищи.

Соколов так и застыл от неожиданности. Одно дело ненавидеть и наносить удары настоящему фашисту, который убивает твоих товарищей, издевается над мирным населением, а совсем другое – ударить