— Ой, простите, Алиса Петровна, я очень, оченьспешу! — крикнула я и, не дав ей опомниться, понеслась дальше.

У Мотькиной двери я позвонила три раза, как обычно, и тут жемне открыла Мотька, целая и невредимая.

— Ты в своем уме? Почему в школе не была? Почему непредупредила? — набросилась я на нее. Мотька загадочно улыбалась.

— Аська! Я такое провернула! Охренительный успех!

— Что ты провернула? Где?

— На Ломоносовском!

— Ты что, совсем?

— Да не шуми, Аська! Понимаешь, тут было такое стечениеобстоятельств! А предупредить я не могла, очень рано из дому смоталась.

— Ладно, выкладывай!

— Понимаешь, думала я, думала и надумала, что ехатьтуда после школы скорее всего дохлый номер. Почему? Потому что, если человекработает, его в это время дома не застанешь. Значит, надо ловить его утречком,до работы. А тут вчера к нам мой двоюродный братишка приехал, Владик. Да ты жего знаешь. Владик давно уже машинами бредит и вот вчера заявляется, гордый доневозможности: купил себе «жигуленок» подержанный, провозился с ним месяц итеперь ездит. Пока то да се, время позднее, мама ни за что его отпускать ночьюне хочет. Ночуй, говорит, у нас, утром поедешь. Он согласился. А утром мамарано ушла, я и пристала к нему как банный лист: давай, мол, съезди со мной поодному делу! А у него сейчас отпуск. Ладно, говорит, черт с тобой, едем.Приезжаем на Ломоносовский — ещё восьми нет. Дворник там подметает. Я к нему,наплела с три короба и спрашиваю, где мне Анну Иосифовну Шуркову найти? А онотвечает, что не помнит номер квартиры, а вон её машина стоит. Я гляжу —роскошная машина, «Ауди». Владик мой сразу к ней прилип. Еле оттащила его.Сидим в машине, ждем. Братишка все ко мне пристает, в чем тут дело. Я ему, какмогла, мозги запудрила.

— Да, это ты умеешь!

— Аська, не перебивай! Ну, сидим мы, а где-то вполдевятого, смотрю, выходит из нужного подъезда дамочка. Полный отпад!Супермодель. Ноги — метра полтора! Шуба норковая! Красивая — жуть!

— Шуба?

— И шуба, и баба! Как в кино! И идет она некуда-нибудь, а прямиком к «Ауди». Значит, это и есть наша Анна Иосифовна!Внимание, говорю, Владька, дуй сейчас за этой тачкой! А он говорит: «За такойбабой я хоть на край света! Только не на моей развалюхе за ней гнаться!» Я вслезы! «Да не реви, сестренка, авось не потеряем из виду!» А машин уже много. Ине больно-то скорость разовьешь, даже и на «Ауди». Пристроились мы ей в хвост иедем себе! И приезжаем… Ни за что не угадаешь — куда.

— И куда?

— К «Ключ-банку»!

— Иди ты!

— И не говори! Я испугалась жутко! А потом вспомнила,что Феликса нет в Москве.

— А дальше что?

— А дальше — вылезает красотка из машины и чешетпрямиком в банк.

— Она там работает? — догадалась я.

— Вот именно!

— Интересно, кем?

— Ты недооцениваешь свою подругу! Мы ведь к банку неподъехали, издали наблюдали, чтобы внимания не привлекать. Выскочила я измашины, а там на углу газетный киоск. Купила я быстро конверт, написала на нем«А.И.Шурковой», заклеила и бегом в банк. Меня, понятное дело, не пускают. А яим и говорю: Шуркова у вас работает? Она вот письмо выронила! Взяли они конверт,ощупали. Ладно, говорят, передадим. Неужели, спрашиваю, такая красавица в банкеработает? А они ржут. И кем же — секретаршей? Нет, говорят, поднимай выше!Главным менеджером!

— Ни фига себе! Мотька, но, если ей передадут твойпустой конверт, она насторожиться может.

— Почему пустой? — удивилась Мотька. — Я тудакарточку артиста Николая Еременко вложила.

— Почему именно Еременко?

— А другой в киоске не было! Отдадут ей конверт, онаего вскроет, а там портрет Еременко. Она и подумает, что он в неё влюбился ихочет таким образом к ней подъехать, или решит, что просто кто-то над нейподшутил.

— Ох, Мотька, шутки шутками, а мне все это очень ненравится!

— И мне тоже! Ты не запомнила фамилию того майора,который нас допрашивал?

— Матюхин.

— Может, обратимся к нему? Скажем: парень, которого выищете, ездит на машине по доверенности от Шурковой! Это очень подозрительно!

— Так-то оно так, но, может, лучше дождаться Феликса иему все сказать? Она ведь с ним работает. Может, он сам разберется? И потом, мыдолжны с ребятами посоветоваться. Ты и так уже все наши правила нарушила…

— Победителей не судят! — гордо заявила Мотька.

— А ты вспомни, как сама на Костю орала, когда онинициативу проявил и к Грише в дом втерся!

— Да, правда! Но только там одна глупость была, а туткакая версия выстраивается! Она, наверное, влюблена в Феликса по уши, а он её,к примеру, отверг! И она хочет ему отомстить!

— Знаешь, Матильда, бомба как-то не похожа на женскуюместь. Уж скорее бы она его отравила или пристрелила.

— А если у неё нет оружия? И потом — зачем она сама этобудет делать? Наймет киллера, и порядок.

— Да что ж она, совсем дура? А если киллера поймают, дана её машине?

— Кто этих киллеров ловит! Вон сколько народупоубивали, а где они, те киллеры? Хотя ладно, с ребятами надо посоветоваться!Пока Феликса нет в Москве, время у нас ещё есть, и заявить на эту «супермодель»мы успеем.

На том и порешили.

— А чего ж ты в школу не пришла? Я там совсем извелась!

— Понимаешь, Владъка сказал, что он со мной по моимделам ездил, а теперь ему одному скучно тащиться на рынок за запчастями. Вот мыи проездили!

Митя и Костя, как всегда, ждали нас у метро.

— Привет! Ну, поехали на Ломоносовский?

— Незачем уже.

— То есть?

— Матильда одна все разведала! Давай, Мотька,рассказывай!

Она повторила свой рассказ.

— Да, не слабо! — проговорил Костя, выслушавМатильду. — Воображаю, что бы вы мне сказали, выкинь я такой номер! Но…победителей не судят!

— А что я говорила! — закричала Мотька.

— Пошли ко мне, — предложил Митя. — Холодно.

Мы с радостью отправились к нему. — Теперь все надообсудить, — начал Костя. — С бухты-барахты мы действовать не имеемправа. Сейчас речь уже не о картинах и норковой шубе, как в случае с Ненормой,тут на кон жизни человеческие поставлены.

— Я предлагаю пойти к нашему НиколаюНиколаевичу! — выпалила Мотька. — Он такой клевый мужик!

— Но ведь это дело ведет майор Матюхин… — вставила я.

— Коська, а может, лучше вообще к твоему папеобратиться? — предложила Матильда. — Хотя он ещё не приехал…