* * *

Переодевшись, я кидаю свои шмотки в стирку. Я и впрямь походила на пыльный мешок, но точно не для трупов.

— Давай, рассказывай, — встречает меня мама у входа на кухню.

— О чем? — Я прохожу мимо, садясь за кухонный остров, где уже стоят две чашки, заварник с чаем, разрезанный пирог на тарелке и бутылка виски.

— О том, что у тебя случилось в Ванкувере.

— Я же писала: «Ничего»! — отвечаю я, садясь за стол.

— И как звать твое «Ничего»? — не унимается Рокси.

— Никак.

— Хорошо, и что же этот «Никак» сделал «Ничего»? — Мама садится напротив за стол.

— Я же сказала: Ни-че-го, — недовольно произношу я.

— Я все равно не отстану, и ты это прекрасно знаешь.

— Господи, мам! — не выдерживаю я. — Меня трахнули и бросили, вот и все. Довольна?

— Хм…

Хм? И больше ничего? Какое-то гребаное «хм»? По крайне мере, «меня трахнули и бросили» заслуживало чего-то большего, чем простого «хм».

— Что означает твое «хм»?

— Не могу понять одного, он обещал на тебе жениться? Вот это да, — усмехается Рокси. — Тебе стоит написать книгу для отчаявшихся девушек, кто живет с мужчинами десятилетиями, а они так и не делают им предложение. Потому что за один день — это мегакруто.

— Хватит издеваться! — злюсь я. — Ты можешь хоть иногда быть серьезной? В конце концов, ты моя мать, а не сестра или подруга.

— А вот это было обидно, — отвечает Рокси. — Я серьезнее некуда, потому что я не понимаю, как за одни сутки парень мог тебе пообещать золотые горы и небо в алмазах, а ты ему поверить.

— Да ни черта он не обещал.

— Тогда я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

— Господи, мам, — вздыхаю я и, вместо того, чтоб взять чайник, беру бутылку виски и делаю глоток из горла. Терпкий алкоголь обжигает язык и горло. — Он ничего не обещал. К тому же он еще и заключенный.

— Все чудеснее и чудеснее. — Рокси протягивает руку, желая получить виски. — На трезвую голову я не готова это обсуждать. Рассказывай. — Мама делает глоток и ставит бутылку на стол.

— Он гребаный квотербек какой-то команды.

— О, уже интересное начало.

Я закатываю глаза и беру бутылку, выпивая еще один глоток.

— В Ванкувере была вечеринка двух лидирующих команд штатов и Канады, ну и он избил какого-то чувака из канадской команды, его обвинили в избиении и видимо временно поселили в «конспиративной квартире» до выяснения обстоятельств, а хозяин этой квартиры еще и подзарабатывает леваком. И это была единственная квартира во всем гребаном Ванкувере. Видимо из-за предстоящей игры в Ванкувере все было забито, а мне нужно было где-то остановиться. Когда пришла, обнаружила соседа по квартире.

— Судя по всему, очень горячего соседа, — произносит Рокси.

— А теперь нужно выпить мне. — Я тянусь за бутылкой, но мама успевает ее забрать.

— С тебя уже хватит.

— Мне двадцать один, если ты забыла.

— Давай дальше. — Машет она, требуя продолжения.

— Я не знала кто он, я не слежу за спортом. Вот же, наверное, посмеялся над идиоткой.

— А квотербек это из какого спорта?

— Футбол. Американский футбол.

— Уф! Да он должен быть горячее ада. — Рокси делает глоток виски и отдает бутылку мне. — Это же та игра, где куча мускулистых грубых парней устраивают бои без правил за мяч? С такими огромными штуками на плечах?

— Да.

— И с такими задницами, как орех?

— В следующий раз, мам, доставай сразу абсент, чтоб меня с первого глотка на хрен убило на неделю, — злюсь я.

— Я вся во внимании. — Мама состраивает милую гримасу настоящего ангелочка, только я-то знаю, что за ней скрывается еще та язвительная стерва. Собственно: яблочко от яблоньки. Мы не только внешне похожи с Рокси, но и некоторыми чертами характера. К примеру, быть еще той язвой.

— В общем да, он горячий парень, и я решила, а почему бы нет, один раз живем, ну и он меня трахнул, а утром сбежал и даже не попрощался.

— Почему ты не взяла у него номер телефона? Или свой не написала прежде, чем он трахнул тебя?

— Потому что я не собиралась с ним и дальше зажигать. Я предложила схему двух незнакомцев в «поезде». Хотела провести с ним эти дни в Ванкувере, а после вернуться домой и начать жизнь с нуля.

— Ты точно моя дочь? Или тебя подменили в роддоме?

— Иногда мне хочется тебя сильно ударить. — Я отламываю маленький кусочек пирога и кидаюсь им в мать.

— Ты сказала горячему парню, что не хочешь ничего, кроме секса без обязательств, а потом злишься, что он ушел без объяснений? — Приподнимает Рокси одну бровь. — Я сейчас не понимаю от чего я больше в шоке. От того, что ты отшила обалденного парня, который, наверное, трахается как бог, еще и при деньгах; или твое удивление тому, что он слинял, хотя ты сама же сказала открытым текстом, что ничего от него не ждешь и ему ничего не светит с тобой.

— Это не значит, что он должен был взять и уйти. Ничего не сказав.

— А чего ты от него хотела? — Хмурится Рокси. — Что он после твоих слов скажет: хэй, детка, я знаю, ты холодная стерва, но я все равно увезу тебя в страну чудес? Так что ли?

Я стискиваю зубы.

— Нет!

— А мне кажется — да! Ты ждала именно этого.

— Нет, я не собиралась… — Я сильно прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать эмоции, а главное — не заплакать.

— Эй, милая. — Мама видит мое состояние и быстро спрыгивает с барного стула, и подходит ко мне, крепко обнимая. — Прости.

Я обнимаю маму и прижимаюсь щекой к ее плечу.

— Харли, ты теперь знаешь, кто он. Можешь прийти на его игру. — Гладит меня по волосам Рокси.

— Зачем? — шмыгаю я носом.

— Ну, к примеру, набить ему его красивое лицо. Это у тебя получается на высшем пилотаже. И практика большая. Ты уже в чемпионской лиге.

Я усмехаюсь и постепенно успокаиваюсь. Отстраняюсь от матери и вытираю свои влажные щеки.

— Я не собираюсь его искать, — отвечаю я. — И не собираюсь бить морду этому мудиле. И вообще, пошел он к черту!

— Это уже тебе решать, мы еще не жили в Южной Америке, — улыбается Рокси. — Если что, земной шар большой, а через десять лет можно совершить кругосветку.

— Я люблю тебя, мам. — Я снова вытираю влажные глаза.

— Я тоже люблю тебя, милая. — Рокси обнимает меня. — Он тебе понравился, да?

— Он просто козел! — отвечаю я. — Как и все мужики. Ничем не отличается