Пятьдесят дней провел я на излечении в госпитале. Врачи главное внимание обратили на повреждения шеи и черепа; опасались кровоизлияния в мозг. На ногу же внимания обращали мало, считали, что это дело пустое, легко исправить. Лежать мне пришлось не очень удобно, потому что шею, для исправления, подтянули кверху, а ногу залили гипсом. В результате голову и шею мне действительно поправили, но зрение после сотрясения головы перестало быть нормальным: все отдаленные предметы кажутся двойными. Правда, этот недостаток нисколько не мешает мне читать и писать. Глазные врачи признали, что зрение может исправить только время, медицина же в данном случае бессильна. Должен сказать, что, несмотря на мой восьмидесятилетний возраст, зрение у меня вообще великолепное, если исключить указанный недостаток, причиненный несчастным случаем.

Хуже обстояло у меня дело с ногой. Кость зашла за кость, и привести их в надлежащее положение не удавалось. За пятьдесят дней лежания в госпитале не появилось никаких признаков срастания костей в новом их положении. Попытка поставить кости на прежнее место — под наркозом, с помощью трех дюжих студентов-практикантов, которые растягивали ногу не за страх, а за совесть, — закончилась неудачей: спустя некоторый промежуток времени оказалось, что кости загипсованной ноги вернулись в старое положение, то есть одна кость надвинулась на другую. Лежать в госпитале мне уже надоело, в Чикаго в это время насту пила сильная жара, и я выехал в Сан-Франциско. Передвигаться мне приходилось, пользуясь парой костылей; сломанная, бессильно болтавшаяся нога причиняла мне много беспокойства.

В Сан-Франциско посетивший меня на квартире профессор французского госпиталя в категорической форме заявил: «Ни гнилое дерево, ни гнилые кости никогда не могут срастись. Необходимо подпиливание кости в местах излома». Наслышавшись об алчности американских врачей, я не отнесся с полным доверием к его словам. Кроме того, я побоялся новой мучительной процедуры с моей ногой, да и уверенности не было в благоприятных результатах этой операции. По советам окружавших меня лиц я решил еще обратиться к специалисту по изломам костей, профессору Калифорнийского университета, имевшему и частную практику. Профессор прислал ко мне на дом своего ассистента, который осмотрел меня и пришел к заключению, что кость может срастись без всяких операций. На другой день приехал сам профессор и полностью подтвердил мнение своего ассистента. На следующий же день он снял мерку с ноги, чтобы приготовить для нее специальный браслет, и, уезжая, сказал: «Будем надеяться, что теперь нога скоро срастется». И действительно, через месяц кости срослись, нога и до сих пор служит отлично, я не хромаю. Единственное последствие излома — нарушенная циркуляция крови.

В конце лечения я в силу создавшегося у меня представления о больших аппетитах американских врачей, ждал весьма солидного счета; но, к моему удивлению, мне подают счет всего только на 25 долларов.

— Позвольте, — говорю я профессору, — вы слишком мало желаете получить с меня за все ваши труды и хлопоты. Ведь только ваш ассистент побывал у меня пять раз.

Он просто ответил мне:

— Мы обязаны делать это.

Мне удалось все же уговорить его, засчитав визиты его ассистента, принять от меня 50 долларов. В чикагском же госпитале мне пришлось заплатить, за время моего лежания там, 400 долларов.

После несчастного случая со мной наша группа, состоявшая из пяти человек, распалась: сын с его женой сопровождали меня, а племянник с супругой поехали путешествовать по Европе.

ИЗ АМЕРИКАНСКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

Последние шесть лет я живу в Голливуде, пригороде Лос-Анджелеса. Свой выбор я остановил на этом районе, как на одном из лучших в Америке по климатическим условиям и красоте природы. В Голливуде у меня свой домик, где я наслаждаюсь природой и не ощущаю одиночества благодаря многочисленным русским знакомым и друзьям по Сибири. Всего в Голливуде насчитывается до 10 тысяч русских. Часть из них занята интеллигентным трудом, другие работают на фабриках. Живут безбедно, на условия жизни не жалуются, пользуются полной свободой, никого и ничего не боятся. Словом, живут как полноправные граждане Соединенных Штатов.

Я позволю себе сделать о Калифорнии следующее заключение.

Калифорния по могущественной красоте ее природы и по отличным климатическим условиям превосходит все европейские страны, за исключением разве только Швейцарии, с которой ее можно сравнить.

Это я утверждаю вполне определенно, без всякого увлечения и пристрастия. Я бывал в Европе несколько раз до мировой войны, и затем в 1936 году я еще раз проехал всю Европу, проверяя свои прежние впечатления, останавливаясь в каждом значительном городе на пять — десять дней. В Швейцарии прожил я целый месяц, побывал во всех видных городах этого государства: Берне, Женеве, Люцерне, Лозанне, Цюрихе и других. В Италии я порядочно поездил весной 1914 года, накануне мировой войны. Там всю зиму 1913/14 года, с ноября по апрель, жила моя жена с больной дочерью. Я ездил за ними в Италию и пробыл здесь март и половину апреля 1914 года. За это время посетил многие итальянские города.

Приятного впечатления от моего тогдашнего посещения Италии у меня не осталось. Природа ее, по сравнению с калифорнийской, показалась мне какой-то жалкой. В 1936 году я был в Италии снова и провел там две недели. Осматривая итальянские города, я нашел, что они выглядят лучше, чем это было в 1914 году. Столица Италии Рим произвел на меня очень сильное впечатление: это действительно один из немногих городов в мире по своей величественной красоте.

Возвращаюсь, однако, к своим американским впечатлениям. Меня очень интересовала, среди других колоссальных сооружений Америки, строившаяся на реке Колорадо дамба, которая называлась раньше дамбой Хувера, теперь — Боулдера. Колорадо славилась когда-то богатой добычей золота. Идея создания такой колоссальной дамбы могла возникнуть только в Америке, с ее не знающими границ размахами в затрате капиталов и смелостью технических замыслов. Дамба Боулдера преграждает большую горную реку, протекающую на протяжении нескольких сотен миль. На время работ реку отвели от места постройки дамбы вправо и влево, для чего были устроены в хребтах специальные тоннели. Дамба, сооруженная среди скал, имеет высоту 700 футов, из которых 200 футов образуют ее основание, или фундамент, а 500 футов сверх фундамента образуют плотину для контроля воды. Энергия падающей воды приводит в движение десять исключительно мощных водяных турбин для добычи электрической энергии, которая передается на территории нескольких штатов, участвующих в постройке дамбы. Благодаря этой дамбе река, превратившись в громадный бассейн, становится судоходной на протяжении 100 миль. Кроме того, несметные запасы воды, использованные в целях орошения, обратят несколько сот тысяч квадратных миль близлежащей сухой и безводной степи в плодородную местность. Для достижения поставленной грандиозной цели потребуется затратить более 200 миллионов долларов. Какое другое государство в мире в состоянии затратить такой капитал для осуществления подобной задачи?

Я имел редкую возможность осмотреть до мельчайших подробностей это замечательное сооружение. На долю муниципалитета самого большого в Калифорнии города Лос-Анджелеса, находившегося ближе других к месту работ, выпала обязанность руководить работами по созданию дамбы. Во главе отдела, ведавшего проводкой электрической линии от Лос-Анджелеса к дамбе Боулдера и некоторыми другими работами, муниципалитет поставил нашего соотечественника, русского инженера Всеволода Владимировича Ланковского, служившего инженером при муниципалитете. Ланковский был настолько любезен, что представил меня руководителям муниципалитета и получил их согласие показать мне только начатую тогда постройкой дамбу.