Все наши взоры были устремлены на самолет Ковалева, который теперь один дрался против восьмерки вражеских самолетов. Ковалев перевел бой на вертикаль. После нескольких вертикалей он пристроился в хвост «фокке-вульфу», и после небольшой паузы мы услышали, как загрохотали пушка и пулеметы самолета Ковалева. Трасса от пушки и пулеметов достигла цели, и из мотора немецкого истребителя вырвалось пламя…

Вышников хотел произвести посадку с ходу, но произвел неточный расчет. Над стартом у него высота была около 30 метров, и видно было, как при уходе на второй круг медленно и неодновременно убирались шасси его самолета. Вдруг сверху из дерущегося клубка под большим углом на самолет Вышникова спикировал ФВ-190. С малого расстояния и со скольжением «фока» открыл огонь. Надрывая голос, командир полка кричал: «Маленький, тебя атакуют! Отвернись!» Самолет Вышникова как бы вздрогнул, стал заметно уменьшать скорость. К этому времени шасси полностью убрались. Самолет, теряя скорость, повис над землей… Еще некоторое время пройдя по прямой, он свалился на крыло и, ударившись о землю, загорелся. Мы бросились к горящему самолету. В огне рвались снаряды. Они вылетали из полыхающего самолета с каким-то шипящим свистом. Мне удалось доползти до самой машины, но, заглянув в кабину, я не обнаружил Вышникова. Тогда я пополз вперед, по ходу самолета, и вскоре увидел Ивана. Он лежал без сапог, с распущенным парашютом. От удара о землю его выбросило из кабины. Его тело было пробито снарядами. Он был убит еще в полете…

Александр Губин на подбитой машине с плохо работающим мотором тянул на Бычье Поле, но из-за плохого расчета на посадку его погнали на второй круг, и при даче полных оборотов мотор остановился. Садясь вне аэродрома, Губин разбился.

Ковалев же продолжал сражаться до полного израсходования боеприпасов. К нему на выручку из Кронштадта пришла пара Тимофея Вытоптова, и они втроем завершили этот бой. Как раз в этот день на нашем аэродроме был заместитель командующего ВВС КБФ полковник Г. Г. Дзюба[34]. Он наблюдал бой и сказал: «Много видел боев, но такого еще не встречал!»

…Немецкая разведка обнаружила появление авиации на аэродроме Борки. Вновь началась стрельба из дальнобойных орудий. Для корректировки артогня немцы подняли в район нашего аэродрома самолет-корректировщик «Мессершмитт-110» под прикрытием пары ФВ-190. Константин Ковалев, наблюдавший с земли за полетом корректировщика, принял дерзкое решение — он позвонил на КП полка с просьбой разрешить ему слетать парой на учебный воздушный бой над аэродромом. Получив добро, объяснил свой замысел Хорунжему: «Немцы находятся на 3000 метров, а мы наберем высоту 4000 метров, зайдем на солнечную сторону и оттуда спикируем на корректировщика».

— Ты смотри хорошенько за воздухом и за моим самолетом! — добавил Ковалев.

Так они и сделали. С высоты 4000 метров Ковалев стремительно атаковал корректировщика. Сначала он расстрелял стрелка-радиста, а затем ударил по моторам. Истребители прикрытия прозевали атаку нашей пары. Объятый пламенем Ме-110 свалился на землю в 8 км юго-восточнее города Красное Село. Вечером за ужином командир полка преподнес победителям торт с красивым названием «За победу!»

В июне всем сержантам-пилотам присвоили воинские звания младших лейтенантов. С начала войны прошло два года. Немцы хотели отметить годовщину войны по-своему — артобстрелами и авиационными ударами по Ленинграду. Рано утром наша четверка заняла готовность № 1. Ожидалось, что немцы предпримут налет на Ленинград. Вскоре последовал приказ на вылет. Наша четверка с ведущим Тимофеем Вытоптовым стремительным набором высоты пошла в зону на юго-запад от Ленинграда. Станция наведения передала: «С юго-запада курсом на Ленинград под прикрытием большой группы истребителей идут 70 Ю-88». А мы знали, что немцы впереди основной группы бомбардировщиков высылали группу расчистки!

Я шел справа от Хорунжего, левее его шел Вытоптов и самым левым — Иван Корнилов. Идя в наборе высоты, на высоте 5000 метров справа от меня я заметил пару ФВ-190, а ниже этой пары на 1000 м этим же курсом шла четверка.

— Справа на нашей высоте пара ФВ-190 и еще четверка ниже! — передал я товарищам.

В нашем звене одна молодежь. Таким составом мы еще не дрались. Наша четверка и немецкая пара шли в наборе высоты. Вытоптов, приняв мое радио, набор высоты прекратил и тут же сделал переворот. За ним Хорунжий, потом я и последним Корнилов. А та пара, что была справа, осталась наверху. Немецкое звено, что было ниже нас, не приняв боя и увеличив скорость, ушло. Вытоптов после переворота пикированием вышел в горизонтальный полет и тут был атакован сверху той парой, которая оставалась наверху. На пикировании наше звено растянулось. Отбить атаку было невозможно — слишком большая дистанция была между нами, а немец атаковал под 70–80°. События стали развиваться очень быстро. Впереди по нашему курсу повис парашютист — Вытоптов покинул сбитый самолет. Хорунжий пошел ему на выручку, но немец, сбив Вытоптова, левым боевым разворотом пошел на мою пару.

Я оказался в роли ведущего, а Иван — ведомого. С немцем я встретился левым бортом. Сделав «накидку», как меня учил Костя Ковалев, я зашел ведущему немцу в хвост. Немцу это не понравилось, и они парой, разогнав скорость, пикированием пошли вниз. Я повторил их прием — пикированием погнался за ними. Немец, видя, что я его догоню, перевел самолет на вертикаль, но мы с Корниловым следовали сзади на дистанции 150 метров. Я открыл огонь. Немец резко заработал рулями, отклоняясь от трассы огня, и в верхней точке, работая на больших перегрузках, резко перевернул самолет в горизонтальный полет. Когда он переворачивал самолет, с консолей его крыльев тонкой струйкой тянулись белые полоски. Накренив самолет, немец увидел меня рядом, снизу, и, перевернув самолет, пошел вниз. Я — за ним. С дистанции 60 метров я начал стрельбу. Все мои снаряды достигли цели, за «фокке-вульфом» потянулся дымный след. Немец, увеличивая скорость, пикированием направился к линии фронта, и в это время справа ниже нас на фоне облаков показалась другая пара ФВ-190. Предупредив Корнилова, я пошел в атаку и только приготовился стрелять, как увидел, что на Ивана пикирует еще одна пара, и вот уже к нему тянутся огненные шнуры. Резко развернувшись, я огнем отогнал эту пару. Корнилов из боя вышел переворотом, и тут до меня дошло, что Иван подбит. Бой проходил над нашим аэродромом. Ведя бой с немцами на вертикалях, я внимательно смотрел за заходящим на посадку Корниловым. Теперь мне пришлось вести бой одному. Известно было, да и сам на днях был тому свидетелем, как «охотники» бьют самолеты, заходящие на посадку. Выбрав удобный момент, когда немцы вышли из боя, я пошел прикрывать посадку Корнилова. Проходя над планирующим самолетом Корнилова, я увидел, куда ему ударили немцы. Правая плоскость была обнажена почти полностью; виднелся бензобак с развороченным покрытием. За крылом тянулся шлейф бензина.

Этот бой был интересен тем, что это был первый групповой бой молодых летчиков. Основную группу «юнкерсов» встретили летчики, вылетевшие с других аэродромов. Самолеты врага были рассеяны еще на подходе к Ленинграду. Враг не прошел. Беспорядочно сбросив смертоносный груз, немцы вразброд повернули обратно, оставив несколько своих самолетов догорать на нашей территории.