Катя, тоже в доспехах, с улыбкой приветствовав ее, предложила воспользоваться баней, пока мужчины спят. Ценнайра согласилась, полагая, что Катя хочет задать ей несколько вопросов. Но ошиблась. Катя была расположена явно по-дружески, словно одобрение Очена предыдущим вечером развеяло все ее сомнения. Катя говорила об их приключениях, о клятве Брахта — это показалось Ценнайре очень странным, — о том, что их ждет впереди. В свою очередь Ценнайра придумала короткую историю о своей жизни в Кандахаре с непродолжительным трагически закончившимся замужеством, после которого у нее оказалось достаточно средств, чтобы снарядить караван и отправиться в путешествие по миру.

Катя рассмеялась и сказала:

— Тогда можешь считать, что тебе повезло. Там, куда мы направляемся, не был еще ни один смертный.

Ценнайра со смехом спросила:

— Вернусь ли я когда-нибудь в Кандахар?

Катя посерьезнела:

— Надеюсь, вернешься. Добраться до Кандахара будет трудно, но не труднее, чем то, что ждет нас впереди.

— Нет, боюсь, в Кандахар я больше не вернусь. — Ценнайра покачала головой и с деланным смущением отбросила с лица длинные локоны. Потом, скромно потупив взор, продолжала: — Я еще сама точно не знаю, но мне кажется… мне судьбой предписано… идти с вами.

— Возможно, — серьезно согласилась Катя. — Иначе как еще объяснить, что ты оказалась у Дагган-Вхе как раз в то время, когда прискакали туда мы?

Ценнайра кивнула и сделала вид, что намыливается, пытаясь по запахам определить, не подозревает ли ее в чем Катя. Все, что она могла различить, было несколько настороженное, но все же истинно дружеское расположение. Видимо, одобрение Очена и впрямь давало ей некий кредит доверия.

— Вероятно, — продолжала Катя, не дождавшись ответа от Ценнайры, — сюда тебя привели сами Молодые боги. Они помогают нам, чем могут. Вполне возможно, ты тоже часть их божественного умысла.

— Ты действительно так думаешь? — Ценнайре даже не пришлось разыгрывать удивление.

— Я не пытаюсь проникнуть в замыслы богов, — ответила Катя. — Но то, что ты оказалась в определенном месте… в определенный час… — Она пожала бронзовыми от загара плечами, с которых потоками стекала вода, и шаловливо улыбнулась: — Не сомневаюсь, Каландрилл тоже так считает.

Ценнайра скромно потупилась и сказала:

— Он очень привлекателен, к тому же он принц Лиссе. Удивительно, что у него нет супруги.

— Никакой он не принц. Его объявили вне закона, — пояснила Катя. — Когда-то он любил, но она стала супругой его брата.

— Он до сих пор ее любит? — спросила Ценнайра.

— Ее? Нет.

Ценнайра улыбнулась и пробормотала:

— Очень хорошо.

Катя кивнула и, словно закрыв эту тему, предложила вылезти из ванны и идти завтракать. Ценнайра, не желая переигрывать, согласилась.

В столовой их уже ждали. Каландрилл и Брахт завтракали в компании Очена и Чазали. Мужчины вежливо приветствовали вошедших женщин. Ценнайра взглянула на вазиря, но его улыбающееся лицо тут же стало непроницаемым, и он поспешил вернуться к беседе с киривашеном. Катя села рядом с Брахтом, и они едва слышно обменялись несколькими словами. Каландрилл выдвинул для Ценнайры табурет, и она наградила его смущенной улыбкой, пробормотав слова благодарности и довольная румянцем, проступившим у него на щеках.

— Мы выступаем завтра, — сказал Каландрилл, с трудом скрывая смятение, овладевшее им от близости Ценнайры. — К тому времени Очен полностью очистит форт. Мы отправляемся на рассвете.

Ценнайра кивнула и приступила к трапезе. Каландрилл, как мог, развлекал ее разговором. Его собственные слова казались ему неуклюжими, а Ценнайре — очаровательными. Благодаря своей красоте она выслушала немало комплиментов в прошлой жизни, но ими мужчины пользовались для того, чтобы обговорить коммерческую сторону дела. Невинность Каландрилла забавляла ее. Юноше и в голову не приходило, что когда-то она была куртизанкой. Да, он делал ей комплименты, но так застенчиво, будто не знал, что это — обычное начало отношений между мужчиной и женщиной. Ценнайра помогала ему поддерживать беседу, но ровно настолько, сколько требовала от нее новая роль. Она отказалась от множества уловок, которыми пользовалась в подобных случаях. Ее единственной заботой сейчас было помочь ему преодолеть свою застенчивость.

Когда трапеза подошла к концу, Чазали оставил их, чтобы совместно с Тэмченом проверить оборону форта. С уходом киривашена в трапезной стало как-то пусто.

Очен тоже извинился и оставил их вчетвером. Ценнайра позволила бы себе отдохнуть перед продолжительным и рискованным путешествием, но Брахт предложил подготовить лошадей, и все вместе они отправились в конюшни.

Лошади их были накормлены и напоены, но почистить их джессериты не решались. Они даже приближаться к ним опасались: крупные животные, особенно жеребец Брахта, нагоняли на них явный страх.

Керниец принялся чистить вороного, нашептывая ему на ухо ласковые слова, на что конь отвечал тихим довольным ржанием. Человек и жеребец словно беседовали о чем-то, понятном только им двоим.

— Временами мне кажется, — заметил Каландрилл, начиная скрести гнедого, — что Брахт любит своего коня не меньше Кати.

— А ты? — по привычке кокетливо спросила Ценнайра, наблюдая за ним из ворот. — Кому отдаешь предпочтение ты?

В конюшне было темно, но ей показалось, Каландрилл покраснел. Как бы то ни было, он ниже склонился над мерином и принялся тереть его с большим усердием.

— Конь много значит для мужчины… — пробормотал он, — за ним надо ухаживать.

Ценнайра мягко рассмеялась и попыталась помочь ему преодолеть неловкость:

— Может, выберешь для меня коня? Я в них не разбираюсь.

— Брахт в лошадях разбирается лучше, — скромно заметил Каландрилл. — Я ему в этом в подметки не гожусь.

Ценнайра кивнула, отказавшись от кокетства. Ей нравилось просто стоять и смотреть на него, подавая время от времени щетку. Когда пальцы их соприкасались, он смущенно улыбался. Годы словно перестали обременять Ценнайру, и она вновь почувствовала себя девочкой, когда ей доставляло удовольствие наблюдать, как брат ухаживает за их тягловой лошадью.

Вскоре кони были почищены, и Брахт предложил попрактиковаться в фехтовании. Катя и Каландрилл с удовольствием согласились. Через тонущий в полумраке лабиринт коридоров они не без труда вернулись в свои комнаты, где из уважения к гостеприимству джессеритов оставили свое оружие.

Форт пребывал в трудах, люди сновали туда и сюда, выполняя свои обязанности, и никому не было дела до чужеземцев. Так что найти уголок во дворе, где можно было бы попрактиковаться в фехтовании, оказалось не так просто. Они плутали по бесконечным пустынным коридорам с длинными рядами закрытых дверей. Подобных крепостей Каландриллу видеть не приходилось; создавалось впечатление, будто она была вырублена в монолитной скале. Внешние стены были частью внутренних. Форт напоминал ему муравейник, а джессериты — его бескрылых обитателей.