тысячами картечин. На затянутом дымом поле воцарился настоящий АД. Уцелевшие пехотинцы, ослепленные и оглушенные, застыли в ступоре, многие, даже не задетые картечью, упали на колени или грохнулись плашмя от ударной волны залпа. Уцелевшие кони с ходу врезались в упавших, образовав завалы из бьющихся коней и оглушенных всадников.

И на все это сверху убийственным градом посыпались стрелы с бронебойными наконечниками. 6 тысяч лучников обрушили на противника смертельный ливень.

Собственно, на этом сражение и закончилось. Опомнившиеся уцелевшие пехотинцы бросились наутек. Всадники от них отстали ненадолго. Развернув обезумевших коней, они тоже пустились вскачь прочь с поля бойни.

Владимирцы развернули повозки, по открывшимся проходам из гуляй-города вынеслась русская конница, преследуя бегущих.

Мало кому удалось уйти от погони. В плен взяли 1600 пехотинцев и 700 всадников. По оценке воеводы Пантелея, ушло не более полутысячи конных. Пантелей, по особому указанию князя Юрия Всеволодовича, перед битвой объявил, что воин, сразивший князя, получает весь его доспех и коня в качестве трофея. Поэтому, полоцких рюриковичей и литовских князей воины в плен не брали.

Город Изяславль тут же сдался.

Войско оставалось на месте два дня. Собрали трофеи, оставили в городе гарнизон и двинулись в поход на литовские земли. Впрочем, большую часть артиллерии Пантелей отправил в Полоцк.

Второе войско выступило из Новгорода 25 мая. Границу Полоцкого княжества пересекли 6 июня. 9 июня взяли Полоцк, 14 июня взяли Витебск. Затем войско вернулось в Полоцк.

Из Полоцка Юрий отправил отряды во все города и городки полоцкой земли, с приказом доставить в стольный град княжества всех бояр, господ, дружинников и лучших людей. Действовать решил по смоленскому шаблону. Во всех городах остались гарнизоны.

Все вотчины бояр и уделы князей он перевел на себя, разделил на волости и поместья, которые раздал своим воинам. Местных и литовцев после приведения к присяге сослал на поселение в мордовские земли. Особо злостных, отказавшихся присягать казнили, остальных закабалили в холопы. Сформировал управы уездов. Полоцкий удел присоединил к Псковскому. Наместником объединенного удела оставил брата Ивана. Преобразованиями в Полоцкой земле Юрий занимался до конца августа.

Войско Пантелея вторглось в пределы Литвы 12 июня. Из артиллерии в войске остались 4 осадные пушки и по десятку полевых пушек и гауфниц. Поскольку главные силы Литвы были уничтожены под Изяславлем, серьезного сопротивления не ожидалось.

Пантелей выполнял распоряжение Юрия: «Разорить и сжечь все селения. Все ценное, включая людей — вывести в Полоцкую землю. Особо тщательно отлавливать всех мастеров. Их вывозить со всем скарбом и инструментом. Всех сопротивляющихся — убить.»

Пантелей разделил войско на пять отрядов, разошедшимся пятью перстами одной длани. На земли Литвы упал библейский Армагеддон. Запылали веси, села, крепости и города. Под конвоем конных стрелков из сел и весей потянулись караваны телег с крестьянскими семьями и скарбом. Из городов — караваны ремесленников с подмастерьями и чадами. После прохода русских отрядов осталась только пустая выжженная и вытоптанная конями земля.

Лишь немногим удалось скрыться в лесах и болотах. Знать вырезали под корень. Впрочем, прослышав про нашествие русских, не дожидаясь их прихода, знатные литвины бежали в земли Аукшайтов и Жмуди.

Однако, отсидеться там им не удалось и там. «Вычистив» земли Литвы, Пантелей вступил в земли Аукшайтов. Их тоже разорили дотла. Иван Васильевич вовсю использовал опыт монголов. А на Литву у него был большой «зуб».

Затем войско Пантелея прошло земли Селов вступило в земли Латгалов. Оттуда караваны «выселенцев» направлялись в Псков.

В Псковские земли Пантелей с войском вернулся только в начале сентября.

Все этот время Юрий с помощью подъячих Воинского, Сельского и Городового Приказов направлял потоки переселенцев. Основной поток шел на Смоленск, далее по уже построенной дороге на Владимир, далее на Рязань или на Муром, далее к мордовским землям. За конвоирование и охрану колонн переселенцев отвечал Воинский приказ.

Второй поток шел на Псков, оттуда по новой дороге на Новгород, оттуда на Владимир. Сельскому и Поместному приказу было дано распоряжение в октябре определить переселенцев на зимний постой, там где их застанут первые холода. Весной, как просохнут дороги, продолжить движение. Поместный приказ отвечал за расселение литовских пахарей в мордовских поместьях. Городовой приказ расселял мастеров по городкам. Самых лучших мастеров оставляли в рязанских и муромских городах.

Всего из литовских земель вывели 60 тысяч пахарей с семьями и 4 тысячи ремесленников.

Во Владимир князь с войском вернулся только по первому снегу.

18. Присоединение мордвы мокшанской

Стольный град Владимир уже воспринимал ежегодный триумф и вытекающий из него «пир горой» по случаю возвращения своего князя из очередного успешного похода, как нечто само собой разумеющееся. Если бы триумфа не последовало, горожане были бы удивлены. Правда, в этом году триумф оказался поздним. Все же князь ходил далеко, аж до самой Литвы. Великое княжество Владимирское приросло еще одной землей — Полоцкой. Были жестоко наказаны литвины, не раз набегавшие на новгородские и псковские земли. А Полоцкую землю князь, можно сказать, увел у них прямо из под носа.

По городу снова прошли победоносные войска. На больших повозках провезли горы трофейного воинского снаряжения, снятые с церквей колокола, сундуки с серебром и серебряной утварью. Виру с побежденных князь, как обычно, вытребовал по полной мере. Восторженно приветствовавшие вход войска в город горожане и селяне из окрестных сел выстроились вдоль дороги к Золотым воротам.

Митрополит Максим отслужил в храме Успения Богородицы торжественную службу, прославляя Юрия Всеволодовича как господина всей земли Русской. Хотя, пока что, это было преувеличением. Но, дело шло к этому.

На следующий день после праздника у Головы Сельского Приказа думного боярина Ставра собрались его закадычные приятели Голова Столичного Приказа думный боярин Никифор и Голова Податного Приказа думный боярин Путята.

Опохмелившись, друзья поделились своими семейными новостями, а затем перешли на государственные дела.

— Не кажется ли вам, други, что князь наш, Ясно Солнышко, дай Бог ему здравия, слишком мало советуется с Думой боярской? Вот соберет нас, расскажет как поход прошел. Но, перед походом он нас не собирал, с нами не советовался. Поход, конечно, удачный получился. А может, мы бы перед походом еще что путное князю присоветовали? А то, он все сам решает, без нас! — начал хозяин.

— А что мы могли еще присоветовать? Князь и без нас все отлично сделал. И с Полоцком и раньше с мордвой. Вот если бы он ошибся в чем, тогда мы бы могли что-то ему советовать. Или, в чем то его поправить, — возразил Путята.

— Однако, посоветоваться с думными боярами, прежде чем дело начинать, ему бы следовало. Хотя бы для уважения. Батюшка его по любому делу с нами советовался, — поддержал хозяина Никифор.

— Не правда ваша, други! Посмотрите, что князь за неполных 9 лет княжения достиг! Присоединил к Владимиру Рязань, Муром, Новгород, Смоленск, Псков, Полоцк, мордву. Да еще и Литву разгромил. Такие деяния во все времена только Олегу Вещему да Владимиру Святому под силу были. А если бы он у думы на каждое дело согласие спрашивал, так вполовину меньше бы сделал, — настаивал на своем Путята.

— Посмотрите, что он с боярами новгородскими, смоленскими да полоцкими сделал! Да и с нашими ростовскими тоже. Вотчин прадедовских лишил и на границу в малые поместья выслал! Нет у него уважения к боярам! — Настаивал на своем Ставр.

— Так за дело же выслал! К тому же, деньги, имущество им оставил. А мог и головы срубить. И потом, что вы все возмущаетесь? Вспомните, кем вы 10 лет назад были? Чем заведовали? Дворцом да детинцем. А теперь, под каждым из вас целый Приказ, который управляет половиной всех земель русских! Дьяки у вас, подъячие, столоначальники, писарчуки! Да еще и в уделах столы и в уездах представители. Такими делами огромными ворочаем! Нам всем такое раньше и не снилось! — Разгорячился Путята.

— Так то оно так, — согласился Никифор, — да только нет у него уважения к боярству родовитому. А ну как он и нас, также как новгородских да смоленских бояр, в поместья посадит?

— А ты служи честно, и будешь ты у князя в почете и богатстве! Никого князь без вины еще вотчин не лишил. — Настаивал на своем Путята.

— И вообще, други, прошу заметить, что мы не в осуждении князя речь ведем, а только для пущего процветания державы нашей Владимирской! — пошел на попятный Ставр.

— Вот именно, други, а то Тайный Приказ