Я очутился лицом к лицу с Шалатан, которая сидела в высоком кресле, одетая так же, как во время нашей первой встречи; за ее поясом были изукрашенные кинжалы, на шее – черный медальон с рубинами.

Я знал, что мне полагается отвечать, а не задавать вопросы, но я сердился и все еще очень горевал о Пери.

– Почему со мной так скверно обращались? – крикнул я.

К моему удивлению, Шалатан не выбранила меня; в ее глазах было нечто сродни сочувствию.

– Барски и орлы жаждут отобрать у тебя жизнь и требуют, чтобы я отдала им тебя завтра, прежде чем солнце поднимется высоко. Я не могу отказать. Я и так была слишком снисходительна к тебе и содержала не так, как следовало бы содержать пленника. Когда я научила тебя нашему языку, мы чересчур сблизились. Это моя вина, и вот почему они требуют твоей выдачи. Все кончено. Но не думай, что я отдаю тебя по доброй воле. Я собиралась отвезти тебя на север, чтобы судить там, и будь выбор за мной, так бы и поступила. Я не хотела, чтобы все закончилось вот так.

– А я не хотел, чтобы погибла Пери, – печально сказал я.

Шалатан впервые улыбнулась:

– Тебе еще многому следует научиться. Пери не мертва. Пока жива наша мать, как Пери может умереть? Она будет рождена заново шатеком, как и все мы. Смерть лишь временна. Пока жива наша мать, мы не можем умереть.

– Тогда позволь мне увидеться с ней в последний раз! – взмолился я.

Шалатан покачала головой:

– Она пока не может говорить. Но она все еще будет разговаривать, когда ты уже станешь прахом. Мы будем помнить тебя, ученый.

Потом меня отвели обратно в камеру, и я ждал в темноте, когда меня передадут барскам. Мои мысли все время возвращались к тому, что сказала Шалатан: «Пока жива наша мать, мы не можем умереть».

Еще одно открытие. Теперь мне стало ясно то, что Ада давно бы уже поняла: ключ к уничтожению Хоба – убийство шатека, с помощью которого рождаются его сущности. Это и должно стать нашей первоочередной задачей.

Той ночью за мной пришли, и я шагнул из дома в темноту, ожидая увидеть барска и орла.

Вместо них за открытой калиткой сада ждала женщина, глядя на городскую ограду и на стоящую еще дальше Высокую Стену. Женщина была босая, в длинном платье, и на мгновение мне подумалось, что это Пери, но при моем приближении она повернулась, и свет звезд озарил саму Шалатан. Она смерила меня с ног до головы властным взглядом, но потом выражение ее лица смягчилось, и, поманив меня за собой, она двинулась к городской стене.

Я оглянулся и увидел, что мой эскорт остановился у выхода из ханши.

Я зашагал за Шалатан, но, подойдя ближе, замедлил шаги – она могла решить, что мне негоже идти рядом с ней. Однако, к моему огромному удивлению, она внезапно остановилась, схватила меня за руку и крепко сжала ее, пристально глядя мне в глаза. Я впервые оказался так близко к ней – обычно Шалатан ездила на разире или сидела в кресле – и понял, что мы с ней одного роста.

– Контакт наших рук беспокоит тебя, ученый? – спросила она. – Наше предыдущее рукопожатие тебя не волновало.

Выражение ее лица снова едва уловимо изменилось. Оно смягчилось, бледная кожа с зеленоватым оттенком словно потемнела, и – внезапное потрясение – я понял, что гляжу в мягкие карие глаза Пери. Это длилось всего мгновение. Глаза и кожа не могли на самом деле изменить цвет (меня явно подвело воображение), но я мельком увидел сходство между Пери и ее госпожой Шалатан.

– Ты не знал, ученый, что мы – одно? – спросила она.

Все еще держа меня за руку, она начала гладить ее большим пальцем, медленно и ласково, как некогда делала Пери.

– Это я пожала тебе руку, я научила тебя словам нашего языка, – негромко проговорила Шалатан. – Я пила с тобой вино и преломила хлеб – и я, облаченная в синие доспехи, убила своих врагов. Я сражаюсь и умираю, и вновь рождаюсь из лона моей матери, чтобы сражаться и умереть опять. Семьсот тринадцать – это мы. Не больше и не меньше. Семьсот тринадцать – мое число. И каждый из них – я, потому что мы одно. Я джинн-воин. Я Шалатан.

Голова моя шла кругом, я начал считать. Было семьсот воинов. Плюс четыре личных охранника Шалатан, а иногда – еще шесть, итого семьсот десять. Вместе с Пери и Шалатан получалось семьсот двенадцать. Потом я вспомнил шатек, которая бегала в яме под моей камерой.

Шатек была матерью всех в ее кри-коре. Обитавшие там являлись одним созданием, существом с единым разумом и многими сущностями. Шалатан была таким же джинном, как и Хоб, но гораздо более высокого ранга.

Мир за Барьером населяли джинны вроде Хоба. Хотя здесь, на арене, сражались сотни воинов, на самом деле джиннов было всего тринадцать, по одному в каждой зоне; всего тринадцать, но каждый – с толпой сущностей.

Я уже понял это, потому что изучал Хоба и беседовал с Адой, но только теперь, выслушав объяснения Шалатан, осознал, что на самом деле значит этот факт, и увидел все ее глазами. Разговаривая с Пери, я разговаривал с горстадом, и все сущности Шалатан делили высший разум. Они и вправду были единым целым, и все они слушали меня.

Шалатан снова повернулась к стене.

– Мы должны торопиться, – прошептала она. – Еще немного – и взойдет луна.

По-прежнему держа меня за руку, Шалатан повела меня по траве к городской стене. Вскоре мы уже следовали вдоль плавного изгиба стены на запад. Сердце мое подпрыгнуло, когда я понял, что мы направляемся к маленьким боковым воротам, которые я заметил во время своих блужданий. Сейчас они были открыты, и я с удивлением увидел кобылу Ларас, ожидающую в тени за воротами. Мало того, здесь было мое оружие: в ножнах, притороченных слева и справа от седла, висели два длинных меча, оставленные у Серого Города, а под лукой – мой щит. На траве, слегка поблескивая в свете звезд, лежал короткий меч и брошенные на каменном мосту лук и стрелы.

– Ты принесла мое оружие?!

– Конечно – мы забрали все, что ты оставил.

– Но моя лошадь… Агнван… Она была мертва, а теперь жива. Как такое возможно?

Шалатан улыбнулась.

– Многие твари могут возродиться из лона шатек, – загадочно сказала она.

В голове моей теснились другие вопросы, но я видел, что Шалатан начинает терять терпение.

Внезапно она отпустила мою руку.

– Возьми все это, – велела она. – Я возвращаю воину то, что ему принадлежит.

Удивленный, я быстро поднял короткий меч и сунул его в ножны за плечом. Потом взял лук и колчан, наполовину полный стрел. Я быстро сосчитал их – двадцать две, как и раньше. Я забросил колчан за плечо и прикрепил лук к ремню, свисающему с лошадиной шеи.

– Не медли! – скомандовала Шалатан. – Скачи прямо к маленькому мосту на юге. Сегодня ночью его не охраняют. Как только переправишься через реку, мчись во весь дух. На равнине при свете луны тебя увидят с башни, и барски с орлами пустятся в погоню. До восхода луны осталось десять минут, используй это время с толком. Твоя агнван быстрая и выносливая. Если ты возьмешь хороший старт и сможешь продержаться впереди барсков и орлов до рассвета, они, наверное, прекратят погоню.