с парнями, да еще с интернатскими. Разве от них стоит ждать чего-нибудь хорошего?

— А давай прогуляемся, — предложил он.

— Мне некогда, — отрезала она.

— Брось! — сказал Егор и рассмеялся. — Я же видел, как ты шла — никуда не торопилась. И на журналы зыришь уже минут десять. Так не торопятся!

От слова «зыришь» Лору передернуло, как от скрежета металла по стеклу. Она повнимательней всмотрелась в парня. Он был одет под стать этому «зыришь»: в ношеном, залоснившемся черном пуховике и смятых гармошкой потрепанных джинсах.

— Что, не нравлюсь? — усмехнулся он.

— А почему ты непременно должен мне нравиться? — с вызовом спросила Лора, тоже перейдя на «ты». Чего с ним церемониться!

— Ну… вообще-то да… не должен. — Егор опять улыбнулся. — Но почему-то очень хочется понравиться…

А Лоре очень захотелось сказать: «И не надейся», но взращенная в ней родителями вежливость не позволила этого сделать, и она наставительно произнесла:

— Не все в нашей власти.

— Это да, — опять согласился Егор. — У тебя наверняка есть бойфренд, такой же, как ты…

— Это какой же? — Лора спросила, поскольку ей почему-то вдруг очень захотелось услышать комплимент от набивающегося в знакомцы парня.

— Ну… такой же… самоуверенный, — нестандартно ответил он, вместо того чтобы восхититься ее красотой.

— А это плохо?

— Думаю, не очень хорошо.

— Почему?

— Хорошо быть в чем-то уверенным, а самоуверенность — она ослепляет.

— Да ну? — Теперь уже разулыбалась Лора. — А ты философ!

— Ага! Есть немножко! Так прогуляемся!

Лора демонстративно посмотрела на экран мобильника, где высвечивалось время, и сказала:

— Вообще-то я отдыхаю после концерта, но к шести должна быть дома.

— Так я провожу?

Лора пожала плечами и, отвернувшись от киоска, пошла в сторону дома. Егор пристроился рядом. Девочка тут же пожалела, что не дала ему полную отставку сразу. Наверняка они странно смотрятся вместе: она в золотистом плаще из шелковистой ткани, в сапогах на шпильках и он — мальчик из подворотни, в давно не стиранных джинсах. Но теперь уже глупо говорить ему «пошел вон!».

— Ты часто выступаешь? — спросил он.

— Часто, — односложно ответила она. Не говорить же ему, что она и живет только для того, чтобы выступать перед зрителями.

— А чем занимаешься между выступлениями?

— А между выступлениями я занимаюсь тем, что готовлю новые.

— И все? — Парень даже приостановился.

Лора и не думала его дожидаться. Но он ее, конечно же, догнал и спросил то же самое:

— Нет, ты что, серьезно только этим и занимаешься?

— А тебе кажется, что этого мало? — с возмущением произнесла Лора.

— Нет, конечно, не мало, но должно же быть что-то еще… — довольно растерянно отозвался он.

— Например?

— Ну… например… личная жизнь.

— А это и есть моя личная жизнь!

— А что… потом?

— В каком смысле? — не поняла Лора.

— Потом — это потом… — запинаясь, принялся объяснять Егор, — …когда перестанешь заниматься своими песнями и плясками.

— А почему ты решил, что я перестану? Я собираюсь посвятить этому всю жизнь.

— А если не выйдет?

— Почему вдруг не выйдет, если до сих пор все выходило?!

— Ну… не примут в училище… или институт, например…

— Ты допускаешь, что меня могут не принять? — презрительно бросила ему Лора в полной уверенности, что он станет хвалить ее выдающиеся способности, но парень вдруг сказал совершенно неожиданную вещь:

— Думаю, что танцевать тебя не возьмут.

— То есть как? — Теперь уж остановилась Лора от возмущения.

— А так: как минимум, придется похудеть.

— Похудеть? Вот придумал… Зачем? Разве я толстая?

— Ты не толстая, но… как бы это правильнее сказать… тяжелая… что ли… Когда ты у нас в актовом зале рухнула на шпагат, я думал, под тобой сцена проломится…

— Я? Рухнула? — взревела Лора. — Ты думай, что говоришь! Со мной преподаватели из Вагановского училища занимаются, а ты несешь какую-то ерунду!

— Ну… может, я чего и не понимаю… — Егор пожал плечами. — Я просто говорю о впечатлении.

— Ты бы лучше помалкивал о своем впечатлении! — сквозь зубы проговорила Лора. — Оно, твое впечатление, никого не интересует, понял!!

— Зря, между прочим, злишься, — совершенно не обиделся он. — Я тебе только добра желаю.

— Да пошел ты со своим добром… — Лора не успела назвать то место, в которое хотела его послать, потому что услышала голос Максима Тахтаева:

— Привет, невестушка! Тут к тебе, похоже, пристают?

Тут же на ее плечо легла рука Макса, а в щеку ткнулись его губы.

— Как же! Так я и позволю… всяким… — Лора смерила Егора презрительным взглядом. — …ко мне лезть!

— Ну и правильно! — весело согласился Тахтаев, разворачивая ее за плечи к себе. — Я как раз к тебе шел. Как здорово, что ты мне встретилась.

Лора тут же взяла Макса под руку, чтобы этот навязавшийся интернатский идиот видел, какой у нее жених, и больше не вздумал к ней лезть со своими советами даже в том случае, если опять случайно встретится. Тахтаев что-то говорил Лоре, но она не воспринимала его слова. В мозгу билась фраза: «Я думал, под тобой сцена проломится…»

— Да ты слушаешь ли меня, Лора? — наконец спросил Максим и чувствительно тряхнул ее за плечи.

— Я-то… да… слушаю… Что ты сказал?

— Я приглашаю тебя сегодня со мной в клуб!

— Зачем? — удивилась Лора. — Ты никогда меня раньше не приглашал…

— Так я ж про это и толкую, а у тебя на лице совершенно отсутствующее выражение!

— Извини, Макс… — Лора перевела дух. — Повтори, пожалуйста, еще раз.

— Пожалуйста! Я поссорился с одной… в общем… с девушкой… Она мной пренебрегла… А сегодня тусовка в клубе «Квадрат». Ирма обязательно там будет. Она думает, что я без нее стану рвать на себе волосы… а я приду с тобой… Ты у нас девушка эффектная…

— Я, конечно, эффектная, но мне же нет восемнадцати… — напомнила Лора. — Не пустят!

— Брось! Они ж там паспорта не проверяют. А ты… такая высокая, крупная… Тебе запросто можно дать и все двадцать… Пойдем, Лорка, моя судьба решается! Я тебе потом тоже как-нибудь пригожусь!

— То есть ты тоже считаешь, что я… крупная? — не без труда выговорила Лора.

— А ты что, себя за лилипутку держала? — Макс расхохотался. — Ты ж меня всего на полголовы ниже!

Лора смотрела на его смеющееся лицо и понимала, что сейчас в ответ на свой следующий вопрос она узнает еще что-то весьма для себя неприятное, но не задать его уже не могла.

— Макс, — несмотря на его смешливость, очень серьезно начала она. Ей хотелось спросить, собирается ли он на ней жениться, но, чтобы не получилось слишком в лоб, спросила другое: — Почему ты называешь меня… невестушкой?

— Вот так вопрос?! —