На выполненной вечером того же дня экстренной КТ головного мозга кровь выглядела, как яркие белые круги. Кэрол в состоянии алкогольного опьянения упала и ударилась головой о бордюр. В результате произошел ушиб лобных долей, повысилось внутричерепное давление, а с одной стороны был виден отек головного мозга.

В течение двух недель кровотечение прекратилось, и состояние стабилизировалось. Тем не менее, оставался правосторонний паралич; речь была смазанной, слова звучали невнятно. Кэрол думала, что принцесса Диана еще жива, а Синди Лопер все еще певица номер один. «Девочки хотят повеселиться», – фальшиво напевала она во время каждого обхода. Социальный работник, навестивший Кэрол через месяц, сказал, что ее подопечная ведет себя много вежливее, чем раньше. Вероятно, предположил он, травма показала ей всю пагубность ее образа жизни. Но мне кажется, что дело не в личном прозрении. Все дело было в том, что травма лобных долей сделала ее более спокойной и апатичной. Не прозрение породило катарсис – травма привела к изменению личности.

Однако предположение социального работника заставило меня задуматься. Когда люди, на наш взгляд, меняются в лучшую сторону (а наше суждение зависит от наших собственных убеждений и ценностей), не слишком ли мы склонны считать, что они, наконец, нашли себя? Когда же они меняются в худшую сторону, не слишком ли мы склонны считать, что из-за болезни произошла утрата истинной самости? Одно исследование подтвердило, что направление изменений действительно важно для нашего восприятия личной идентичности человека.

Участники исследования читали один из двух рассказов. Герой первого становился лучше после перенесенной черепно-мозговой травмы (он был грубым и обожал причинять людям вред; после травмы он стал добрым и стремился помогать другим). Вторая группа участников читала рассказ, герой которого не стал добрым после травмы. Участники из первой группы были склонны видеть в герое после травмы «того же человека», что и раньше. Это позволяет предположить, считает автор исследования Кевин Тобиа, что суждение об идентичности человека может зависеть от направления изменений. Но такое суждение основано только на нашей интуиции, считает Тобиа; оно не объясняет, важно ли направление изменений для понимания сути изменений личности.

Через пару недель Кэрол вытащила из кармана медсестры ножницы и напала на нее в припадке неистового гнева. От (физической) травмы сестру спас только правосторонний паралич. Девушка сумела отнять у Кэрол ножницы. Во время обхода Кэрол снова излучала беззубую улыбку а-ля Синди Лопер, и ничто не напоминало о том, что произошло всего несколько часов назад. Тем не менее, после прямого вопроса Кэрол призналась в преступлении, хотя и не выказала никаких признаков раскаяния или сожаления. На следующий день она напала на другую медсестру. Не значит ли это, что старая Кэрол возродилась из пепла? Нет таких метолов исследования, нет и анализов, которые помогли бы ответить на этот вопрос.

Нам известно, что другие части мозга начинают проявлять свои скрытые способности при разнообразных неврологических расстройствах. Как будет показано в главе 6, есть немного больных с лобно-височной деменцией, у которых возникает вспышка творческой активности на фоне поведенческих изменений, несмотря на сильное поражение речевых способностей. Такие больные часто становятся прекрасными художниками, фотографами, скульпторами. По мере того, как атрофируются области переднего мозга, происходит растормаживание зрительных центров, расположенных в задней части мозга, и из тени разрушительной дегенеративной болезни выходят новоявленные художники.

Но есть разница между творческими способностями, появляющимися в результате деменции, и выявлением некоего фундаментального или «истинного» характера. Социальные рамки и ограничения могут заставить нас маскировать очень многое, но будет натяжкой считать возможным пожизненное подавление личностных качеств, сформировавшихся в подростковом периоде или в юности.

Прежние убеждения и ценности могут выступить на первый план по мере развития деменции, но даже это происходит в весьма специфических условиях. Больные с семантической деменцией (редкий вариант лобно-височной деменции, когда, главным образом, поражаются височные доли, и происходит нарушение речевых способностей) особенно склонны к возрождению возвышенных религиозных, философских и политических идей, которыми они были одержимы в ранней молодости. Невролог Брюс Миллер и его коллеги из Калифорнийского университета в Сан-Франциско обнаружили, что, когда поражается передняя область доминирующей височной доли (левой, если больной правша), то, несмотря на то, что эти больные могут не помнить, что означают слова «католик» или «республиканец», они продолжают и после начала заболевания посещать ту же церковь и голосовать за кандидатов от республиканской партии. Такая информация хранится годами, консолидированная в весьма личностном контексте. Эта информация питает идентичность личности, она делает человека тем, кем он есть. В зависимости от конкретных путей распространения поражения мозга при деменции некоторые идеи, верования и убеждения остаются нетронутыми, в то время как другие могут безвозвратно исчезнуть.

В том же исследовании было, однако, показано, что у больных с лобно-височной деменцией при поражении не доминирующей лобной доли (обычно, это правая доля у правшей) часто выявляют ослабление усвоенной в течение жизни концепции собственного «я», то есть речь идет о сущностных ценностях, а не о личностных изменениях как таковых. Авторы описывают случай семидесятилетней женщины-левши – матери семейства, примерной супруги и высокопоставленного менеджера. После смерти мужа она начала рассказывать всем, как она его ненавидела, несмотря на многие годы счастливого брака. Воспитанная в лютеранской вере, она в возрасте шестидесяти девяти лет перешла в католицизм, пожертвовала большую сумму на свою новую церковь. Она была очарована священником и начала распускать слухи о том, что он ее любовник. Потом она влюбилась в двадцатишестилетнего мужчину без определенных занятий и объявила о скорой свадьбе. В течение полугода после ее перехода в католицизм у нее развилась тяжелая деменция. На МРТ была выявлена массивная атрофия не доминирующей лобной доли мозга.

Нормальная функция недоминирующей лобной доли, пишут авторы, очень важна в поддержании самости. У других больных с подобными поражениями мозга тоже были выявлены значительные нарушения ядерной самости – у них менялась политическая ориентация, религиозные убеждения, они были склонны неожиданно менять работу и профессию. У них наблюдали сексуальные отклонения и расщепление личности. Одна женщина отказалась от своих консервативных взглядов: «Республиканцев надо стереть с лица земли». Эти больные сознавали, кто они, и не теряли свои сущностные признаки. Они знали, кто они, но это не предупреждало драматических перемен, так как были утрачены эмоционально значимые чувственные опыты и переживания. Это действительно контраст по сравнению с первой группой, о которой я уже упоминала (с деменцией, при которой поражается доминирующая лобная доля), представители которой не страдали от изменений самости.

Так что, возможно, наши рассуждения о том, видим ли мы на фоне деменции «истинную сущность» человека, являются слишком наивными. Представляется, что локализация (местоположение) патологических изменений определяет, потеряет ли больной себя или, наоборот, обретет. От того, какие и где расположенные структуры мозга поражаются, зависит, потеряете ли вы себя или найдете. От локализации поражения зависит, откажетесь ли вы от своих существующих ядерных ценностей, или, наоборот, укрепитесь в них, и будете ли вести себя соответственно изменению. От изменений моральных качеств зависит, будут ли родные и друзья видеть в вас вашу прежнюю личность.