были залиты водой. Когда на второй день марша высланный Гвардейским конным полком патруль лейтенанта графа Зехерра въехал в местечко Волысин, он был внезапно атакован со всех сторон. Командира и двух его солдат взяли в плен. Начатую полком атаку на деревню пришлось прервать, чтобы не подвергать опасности пленных. Меж тем, однако, стрельбу на своих квартирах в Копылово услышал егерский полк. Командир полка с одним спешенным эскадроном поспешил на поддержку Гвардейского конного и ворвался в деревню с севера, причем украинцы уступили и освободили пленных. Гвардейский конный полк смог встать в Волысине на квартиры, в готовности подняться по тревоге.

На обратном пути из Копылово по егерскому полку был открыт огонь из винтовок и пулеметов. Украинцы атаковали эскадроны егерского полка, но атака провалилась из-за бдительности выставленных постов. Благодаря осмотрительности и решительности командиров эскадронов и храброму наступлению нижних чинов деревню смогли быстро очистить от укрывшихся в ней бандитов. Один стоявший на отшибе сарай, откуда долго отстреливались множество украинцев, был сожжен.

Испуганные внезапно начавшимся почти в упор огнем пулеметов, лошади эскадрона понесли по направлению к квартирам Гвардейского конного, однако очень скоро их вернули егерям. Запрошенная Гвардейским конным поддержка для подавления бандитов в Копылово более не требовалась. Ночью на квартирах обоих полков было полное спокойствие. На следующее утро шедшие за бригадой обозы Гвардейского конного вновь обстреляли. Правда, существенного вреда это не нанесло, т.к. были ранены только 2 лошади.

Впоследствии оба полка продолжили совместный марш до района Ковеля, куда и прибыли 19 января. Каких-то особых трудностей, помимо сильного мороза, дурных дорог и длительных переходов, обусловленных редкостью пригодного для ночлега жилья, не возникало. Периодически придаваемые бригаде украинские офицеры связи вели переговоры с украинцами, добившись тем самым, что, кроме разоружения нескольких конных гонцов, вовсе не возникло никаких стычек. Крупные города, например, Житомир и Ровно, бригада проходила ночью или вообще обходила, чтобы избежать всех связанных с ними неприятностей.

В проходе через Луцк украинское командование отказало. Несмотря на это, 18 января в предрассветных сумерках егерский полк стоял в готовности к вступлению в город, где был ярмарочный день, а потому с самого утра там было оживленно. При вступлении в город полк наткнулся на шедшую с оркестром впереди украинскую роту, видимо, на службу; под звуки музыки рота прошла перед головными частями полка и мимо казармы, заполненной украинскими солдатами, к выходу из города, где украинцы свернули.

Довольствие получали из частично сохранившихся немецких складов, а также с помощью закупок в деревнях или, как в конно-егерском полку, из взятых с собой запасов.

В большинстве мест квартирования возможно было закупить свинину, гречку и тому подобное для полевой кухни. Можно было легко достать и хлеб, и овес, ведь жители быстро смекнули, что все тут же оплачивается.

О ходе маршей адъютант 9-го егерского писал:

«Каждое утро шли вперед, как только рассветало, но в эти первые дни маршей мы почти никогда не достигали цели к наступлению темноты и даже ночью; разбитые и застрявшие повозки приходилось каждый день часами откапывать из высоких сугробов. Первым поспевал к этой работе наш командир майор фон Блёдау, делая все, чтобы устранить любые препятствия…

При хорошей погоде, по нормальной дороге и при достаточном довольствии марш был весьма приятен и для людей, и для лошадей. Но все-таки было довольно холодно, зачастую до 30 градусов, и мы вынуждены были идти рядом с нашими лошадьми, чтобы отогреть ноги; квартиры сплошь и рядом оставляли желать лучшего, однако нам уже было все равно. Прежде всего майор придавал значение тому, чтобы лучшая квартира была зарезервирована не для него, а предоставлялась для обессилевших на марше».

20 января пути обоих полков разошлись. Гвардейский конный, так как в Ковеле не было возможности для погрузки, должен был по приказу 22-го резервного корпуса отправиться в Брест-Литовск. Но поскольку между Ковелем и Брестом было очень мало мест для расквартирования, выступление из района Любитова (юго-восточнее Ковеля) последовало лишь 26 января. 30 января полк вместе с двумя эскадронами 4-го гусарского достиг района севернее Бреста.

После дневки по распоряжению лейб-гусарской бригады в зону ответственности которой полк поступил 5 февраля, он пошел маршем через Бельск – Осовец в Просткен, куда прибыл 10 февраля. Последние дни из-за квартирования в плохих условиях, нередко в сожженных дотла деревнях, оказались очень непростыми. Поездка по железной дороге в старый гарнизон Потсдама затянулась с 10 до 13 февраля, хотя помех не было. Уже 16 февраля начали распускать личный состав по домам. Спустя несколько дней первый кавалерийский полк старой королевской прусской армии с честью прекратил свое существование.

9-й конно-егерский полк уже 19 января вступил в Ковель и там поступил в распоряжение местного участка обороны (215-я пехотная дивизия).

В Ковеле было крупное тыловое депо. Из его запасов полк надеялся пополнить свое сильно износившееся обмундирование. Это была насущная потребность, так как с началом революции снабжение одеждой прекратилось. Особенно не хватало сапог, брюк и рубашек, однако и шинели истрепались так, что более не защищали в достаточной мере от сильных морозов. Попытки немедленно заполучить самое необходимое остались безуспешными; запасы без остатка были распроданы солдатскими советами местным жителям, а особенно многочисленным здешним евреям! В связи с этим солдаты егерского полка были очень недовольны Большим солдатским советом. В одном из случаев, спровоцированном Большим солдатским советом, гнев разочарованных и обманутых людей вышел наружу. Некоторые из конных егерей, крепкие духом и телом, дали членам Большого солдатского совета исчерпывающие доказательства того, что с ними обращались вовсе не по-товарищески[116].

В ходе пребывания в Ковеле егерский полк выслал крупный патруль под командованием вице-вахмистра резерва Шарфеттера, чтобы обезвредить польский пост, который расположился в одном из поместий, стоявшем, словно крепость, на одной из высот, и оттуда тревожил всю округу. Вице-вахмистр Шарфеттер застал поляков на возведенной перед поместьем позиции, тут же бросился на них и, при благоприятствовавшем ему легком тумане, смог добраться до окопов противника без потерь, невзирая на обстрел. Поляки сдались и позволили себя разоружить. Потом выяснилось, что числом они превосходили егерей.

Вот так проходили последние боевые действия 9-го конно-егерского полка!

После кратких операций по обеспечению безопасности со стороны поляков полк продолжил свой марш в Брест-Литовск, где и был подчинен 22-й ландверной дивизии.

1 февраля полк выступил маршем через Бельск – Белосток в Просткен и затем через Лык – к своему месту расквартирования в мирное время в Инстербурге, куда и прибыл 10 февраля. При проходе через Белосток полк осмотрел командующий 3-м