– Я не полечу с вами! – отрезала она.

– У тебя за спиной Безопасность! Они скоро будут здесь! – попытался вразумить подругу Викентий.

– Я сдамся и будь, что будет!

Анфиса ревела и вытирала слезы, и снова ревела, Серафима стояла на своем.

Надо было взлетать по расписанию.

Самолёт взмыл в воздух, а Серафима грустно поплелась в аэропорт.

«Почему он не захотел ее услышать? Почему сам так испугался остаться?» Вопросы остались без ответа.

Мазерати, Анфиса, Викентий, два пилота и стюардесса погибнут, самолет упадет в море на подлёте к острову Робинзон-Крузо.

Она это знала с кристальной ясностью! Даже видела бегущую строку в новостной ленте всех ТВ-каналов, кричащих о подобных происшествиях…

Скорая. Эпилог

Серафима грустно брела к аэропорту, даже не думая, что ее ожидает впереди!

Зачем? Неизбежного не избежать! А бегать от призраков не хотелось, не в ее это было характере!

Ступив в здание аэропорта и начав сканирование, ей с удивлением пришлось признать, что Безопасность Скорой умела шикарно прятаться. Ни одного работника Скорой в радиусе километра она не смогла обнаружить.

Серафима задумалась и набрала номер экстренной связи с Диспетчерской:

– Мне нужно связаться со Службой Безопасности!

– Глафира, номер 438-697-564. Идентифицирована, – раздался голос в трубке. – Какой у вас вопрос?

Оставив все мыслимое и немыслимое удивление, Глафира спокойно ответила:

– Я хотела бы подъехать и пообщаться по поводу последних событий, произошедших в моей жизни.

– Ждем вас. Подготовим всю информацию к вашему приезду.

Так Серафима или Глафира? Кто она? Коронка была на месте, но ее без промедления идентифицировали… Она взяла такси и, назвав адрес, погрузилась в себя.

«Что это было? Нет! Отказываюсь строить домыслы. Не хочу! Пускай сами мне все расскажут!» – резко оборвала себя Глафира и усилием воли заставила замолчать сознание. Подсознание стало раскладывать все по полочкам, приводя в порядок структуры мозга.

К зданию Службы Безопасности Скорой Глафира прибыла отдохнувшей и полностью готовой к любым неожиданностям.

– Добрый день, Глафира! – встретил ее улыбкой начальник какого-то из отделов Безопасности. – Ну, вы и накуролесили за эти несколько дней!

– Стоп! – первое и главное, что интересовало Глафиру: – Развод с Олегом был настоящим? Санкционированным?

– Это единственное, что во всей истории было настоящим, ну и, конечно же, клиенты, а вот ваши так называемые друзья – аферисты высшей категории!

Глафира благоразумно промолчала и не стала комментировать, ожидая подробностей.

– Проходите, – пригласил зайти ее в кабинет сотрудник.

В комнате сидел парень за компьютером, секретарь принес кофе.

– Мы подняли всю информацию… – начал офицер или кем он там был… – Анфиса с Викентием знакомы с того самого момента, как он лишился доступа к имени. Он пытался его восстановить, но исключений в нашей системе не бывает. Викентий нашел Анфису и работал с ней в паре.

Это он привел на вашу крышу Ольгу, это он мастерски подстроил аварию. Анфиса действовала в рамках его сценария. Викентий правда был одним из лучших наших работников, а за время работы на вольных хлебах действительно научился многому. Александр был обычным актером, но Викентий смог так мастерски манипулировать его сознанием, впрочем, как и Ольгиным, и сознанием водителя аварийной машины, что вы ничего не смогли заподозрить. Не существует возможности спрятаться от радара. И уловка с новым именем – всего лишь уловка. Мастер манипуляций внушил Александру, что тот разработал такую программу, а вы просто считали это с инфополя вокруг этого актера. Идентификация происходит не по имени, а по биометрическим данным. Поэтому всех клиентов, которых спасала а-ля Серафима, спасали на самом деле вы!

В Перми что-то случилось, и вы сбежали от Викентия. Но он решил вернуть вас. С первого захода не получилось, но получилось со второго.

– Я что-то туго соображаю! А зачем это им все было? – отрешенно спросила Глафира.

– Деньги! Анфиса работала в паре с Викентием, но у нее не было пройдено обучение, которое прошли вы, ей по статусу не положены были клиенты выше 300 баллов, но показатели по снижению отказов росли безупречно. Викентий действительно работал мастерски. И актриса, к которой вы ездили, была первой пробой с повышенным статусом для Анфисы, и они оба решили, что пора действовать, чтобы завлечь вас в работу, чтобы выйти на ваших клиентов-тысячников. Согласитесь, рост заработков в три раза – существенная прибавка к бюджету!

Что говорили в этом кабинете дальше, Глафира не хотела слушать! Она отключила смыслы в голове и лишь кивала там, где по интонации требовалась реакция.

Вышла из кабинета она полностью опустошенной и запросила отпуск.

Только куда ей было теперь направиться? И это была не холодность этого осеннего города. Это была пустота мира, где не было для нее ни места, ни дома, ни любви!

Она решила отказаться от работы в Скорой и попробовать жить обычной жизнью. У нее было прекрасное первое образование, и можно было пойти попробовать преподавать любимую литературу, надо было только решиться!

Она вспомнила, как смотрела на Викентия, и думала, что наконец-то нашла стопроцентно родственную душу! И была уверена тогда, что если с ней случится такая же история, как и с Виком, она не сможет бросить свое призвание и будет всегда спасать людей, без отпусков, без выхода на пенсию, до самого своего перехода в Вечность!

Но сегодня что-то пошатнулось в ней. Какая-то вера в Человечество, что ли? Она задала себе тот же самый вопрос, который задала Сергею на встрече в кафе: Зачем? Какой в этом смысл? Нет! То, что в глобальном плане смысл в этом был, – она не сомневалась! Но какой в этом был смысл для нее?

Вот она бредёт одна по голой этой брусчатке Красной этой площади и что? Куда бредет? Заработать все деньги мира, как у мамы Никиты? Раздать их все нищим? Нищих от этого не станет меньше!

– Зачем я здесь? – завопила она на беззвучном, подняв голову к небу! – Я, лично я, зачем? Они все и без меня справятся!

Она опустила голову и застыла в оцепенении, ясно понимая, что работа в Скорой для нее закончена! Надо было вернуться и подать заявление об увольнении.

С неопознанного номера на телефон пришло сообщение, в котором было только одно слово: Слушай!