Она выпала из твоего кармана, Джекси. Не кипятись и не выдумывай. Телефон в хижине, вместе с остальными вещами.

И вы, конечно, в них пошарили!

Спокойней. Не разбрасывайся друзьями, у тебя их и без того не много.

Финтан ухмыльнулся – мол, как я тебя! – и я сразу понял: старый хрен рылся в моей мобилке. У него, е-мое, полдня было на изучение фоток и сообщений. Глаза и пальцы старикана шарили по Ли, по всей моей долбаной жизни. Козел Финтан видел обритую голову Ли, поцарапанную и уродливую, а это хуже, чем если бы он пялился на Ли голую! Боже, да я ему сейчас глаза выдавлю! Задушу сволочь куском проволоки!

Я открыл консервированные грибы по такому случаю, сказал Финтан. Сладкие, словно кексы. И еще помидоры есть.

Я хотел посоветовать, чтобы он засунул все это себе в задницу и поджег, но от разговоров о еде во рту запекло.

Твоя одежда высохла, сообщил старик и вернулся в хижину.

Лязгнула печь, зашипела сковорода.

Я добрел до цистерны с водой и сделал то, ради чего проторчал в кустах прошлую ночь, – надолго присосался к крану. Посмотрел на овощи, растущие в канистрах из-под керосина, на кусты томата, плотно высаженные у стены. Потопал к мельнице. Восточный ветер стихал, лопасти едва вертелись. Озеро розовело под вечерним солнцем, а в небе тянулась стая птиц, будто царапина. Я чувствовал себя выжатым как лимон. И глупым. Кенгурятина на прииске уже начала портиться. Даже если я рвану прямо сейчас, то ни за что не успею в лагерь до ночи. Повезет, если завтра доберусь.

Я переоделся в свою одежду, натянул сухие носки и нормальные ботинки. Наконец-то. Отнес шмотки Финтана в хижину, а там все пропахло жареной едой, и я чуть не захлебнулся слюной, на этом все и кончилось.

Мы ели за столом; старик для разнообразия молчал. В хижине было не так уж и сумрачно – солнце заглядывало в дверной проем и в окошко со ставней над раковиной. Я еще не совсем очухался, но еда меня взбодрила. Финтан приготовил ребрышки, хорошо прожаренные, соленые, с хрустящей корочкой. Я обглодал все до последней кости. Он наблюдал за мной, как за чудом в телике.

Пока Финтан заваривал чай, я рассматривал горы коробок и банок. У Финтана Макгиллиса имелись сухое молоко, сахар, консервированное сливочное масло, мешки с мукой в пластиковых контейнерах, сушеный горох, керосин, растительное масло для жарки. Отличные запасы, надолго хватит, даже если приятели Финтана не появятся до самого Рождества. В шкафчике хранилось море козлятины, а в пластмассовых бочонках в углу наверняка было еще мясо, засоленное.

Мне почему-то пришла в голову мысль – за восемь лет жизни можно было бы сделать какие-нибудь фотографии, развесить по стенам. Но старик обзавелся лишь книгами да несколькими журнальными снимками. На одном белел домик под соломенной крышей, вокруг зеленела мягкая трава. На другом хохотал черный как ночь мужик. Он стоял в лодке, по колено в рыбе, и у него были большие плоские зубы, как у бегемота, испачканные красным – будто мужик этот ел сырое мясо. На третьем снимке красовались грязные сандалии, просто сандалии на сухой потрескавшейся земле, и все. Финтан вырезал снимки, приклеил на картон и прибил гвоздиком к стене. Они пузырились и морщились: похоже, Финтан сам варил клейстер, как делали мы в детстве.

Книги стояли в ящике из-под фруктов, перед ними лежало ожерелье – а может, браслет – из цветных бусин, синих, красных, зеленых, оранжевых, желтых, белых, черных.

Вы сделали? указал я на ожерелье.

Нет. Не я.

Финтан вручил мне кружку с чаем, сел за стол и стал пить, медленно и размеренно. Я опять посмотрел на штуковину из бусин. Она выглядела не к месту в хижине, среди вещей старика. Он видел мой интерес к бусам, и я ждал, что сейчас Финтан вскочит на задние лапки и расскажет пятьдесят девять фактов про эту вещицу, но выражение его лица ясно говорило – не дождетесь. Запретная тема.

Вкусные ребрышки, похвалил я.

Сколько тебе лет, сынок?

Семнадцать.

Скорее уж пятнадцать. По моим прикидкам.

Прикидывайте сколько влезет.

В таком возрасте опасно бродить самому в глуши, а?

Я пожал плечами. Уставился в тарелку, выстроил косточки в одну линию.

Однако ты, я вижу, парень умелый. Не каждый мальчик способен о себе позаботиться и выжить. Я в пятнадцать лет еще вовсю нуждался в матушке. Тем не менее она меня отослала. Так поступили все матушки. Каким же стадом баранов мы были, Джекси. Никто не обеспечил нашего брата карабином «браунинг», не указал дороги. Нам приходилось довольствоваться страхом Божьим, вареной капустой да утешительной поркой.

Старик надолго замолчал. Потом глянул на меня, будто уже обо мне забыл.

Далеко тебе идти?

Я кивнул.

Но ведь через час стемнеет.

Пройду сколько успею и заночую в дороге.

На голой земле?

Я сто раз так делал.

Безопаснее было бы набраться сил. Тебе нужен хороший сон. Ты совсем измучен.

Предлагаете остаться здесь?

Если хочешь. Это разумно. Места хватит.

Я подумал об очередной ночевке в эвкалиптовом лесу. Ничего подобного я не планировал, когда выдвигался за солью. Полный облом, вот как это называется. На меня навалилась жуткая слабость. Нет, не смогу я выйти прямо сейчас.

Ладно, кивнул я. Наверное, останусь. На одну ночь.

Что ж, сказал Финтан. Я очень рад.

Я встал, застыл в дверном проеме. Ужин мы съели, я согласился остаться – а дальше-то что делать? Мне было так паршиво, что хоть плачь. Но я не плакал.

Ты как, юноша?

Хорошо, ответил я, не оборачиваясь.

Найдешь в себе силы прогуляться?

Куда?

В это время дня я люблю выходить на озеро. Недалеко. Полюбоваться мягким светом. И тем, что озеро умеет.

Это просто соленое озеро. Оно ничего не умеет.

О, оно целый день в движении. Постоянно меняется.

Я повернулся к старику. Вид у него был идиотский.

Неужели ты не замечал, как перед закатом озеро наползает само на себя, наполняется и опорожняется? Знаешь, временами я вижу в небесах восточный берег, вижу корявые деревца, растущие вверх ногами над пустыней.

Миражи, отрезал я.

Возможно. Однако они полны жизни.

Финтан шагнул мимо меня в вечерний свет – мутноватый, молочный.

Пойдем, отрок Джекси, я покажу.

Не знаю, почему я пошел за Финтаном Макгиллисом. Может, потому, что мне было тошно до жути. Или просто чтобы его заткнуть. Имелась еще одна причина – он не взял с собой карабин. Подождал меня на улице, безоружный. Мы стали на равных. Я и подумал – хрен с ним, все по-честному, чувак ведет себя порядочно.

Вот так мы и побрели, два человека плечом к плечу. Забрели не слишком далеко. За мельницу, через самфир – и немножко на озеро.

Старик не спешил, и меня это очень даже устраивало. Он