Тихо, почти не дыша, я вошла в прихожую и притаилась за гардеробным шкафом, который стоял в самом углу. На мое счастье, в прихожей царил полумрак, так что заметить меня сразу было трудно. Если, конечно, не включать свет. Но при первом же опасном моменте я просто выскользну наружу, ведь входную дверь я предусмотрительно оставила слегка приоткрытой. Максимально бесшумно, практически на ощупь, отключила на телефоне звук – а то обязательно по закону подлости кто-нибудь решит позвонить. И включила диктофон.

Теперь разговор Прихожденкова и Чередниченко был слышен практически полностью, за исключением некоторых фраз.

– Так что ты там сказал про ментов, я не понял? Откуда они про нас узнали? И, кстати, что узнали? Почему ты решил, что они что-то знают? – спросил Прихожденков.

– Нам светит большой срок, Ларик, очень большой срок, – с обреченными интонациями в голосе проговорил Александр Чередниченко. – Тюремное заключение неминуемо. Что нам теперь делать?!

– Да почему ты так решил, черт тебя возьми? Слушай, у тебя просто нервы расшалились, – спокойным тоном заметил Илларион.

– Нет, Ларик, нервы здесь ни при чем. Я совершенно четко осознаю, что я потеряю все: должность в Управлении, загородный дом, машину. Все! Ты это понимаешь, Ларик?

– Вообще ничего не понимаю. При чем тут потеря всего того, что ты только что перечислил?

– Потому что в полиции все знают про наш проект с зарубежными гастролями! – воскликнул Чередниченко. – Они все, абсолютно все знают! Теперь ты понял?

– Да почему ты так решил? Это что, твое собственное предположение, да? Ну, знаешь, у страха глаза велики, кажется, так говорят в народе.

– К сожалению, Ларик, это не предположение. Полицейские задержали Куприянову!! – выкрикнул заместитель начальника Управления культуры.

На минуту в комнате, где находились Прихожденков и Чередниченко, наступила тишина.

– А это-то откуда взял? Я только сегодня с ней разговаривал, все было в порядке, – спокойно проговорил Прихожденков.

– Ты что, новости не смотришь? Ну хоть бы радио, что ли, слушал! – продолжал истерить Чередниченко. – В новостях по местным каналам говорят, что ее задержали. Как ты думаешь, это тянет на случайность?

– Ну и что? – довольно спокойно спросил Прихожденков. – Это еще ни о чем не говорит. Не надо пороть горячку раньше времени. Куприянова – баба ушлая. Ее голыми руками не возьмешь. Она из любой ситуации выкрутится, выскользнет, как змея. Наплетет ментам чего-нибудь, они и отстанут.

– Не-ет, Ларик, ты не понимаешь. Куприянова не станет молчать. Она… сразу всех сдаст. Если уже не сдала, – упадническим тоном произнес Чередниченко.

– Вот опять ты за свое! – с досадой воскликнул Прихожденков. – Ну, предположим, что сдаст. Но это только в том случае, если ее арестуют. А ее, как ты сам говоришь, только задержали. Улавливаешь разницу?

– Нет, Ларик, не улавливаю, – растерянно произнес Чередниченко.

– Что-то ты поглупел, Саша, ты уж извини. Ну, вот какого лешего ты решил, что Куприянова уже сидит за решеткой? Ты прям в этом уверен на все сто? – спросил Илларион.

– Голова просто кругом идет, не знаю… Предчувствие какое-то… нехорошее. Слушай, Ларик, дай мне слово, что защитишь меня! Спасешь! Я не намерен гнить в тюрьме!

– Да перестань ты голосить! – прикрикнул Прихожденков.

С минуту они оба молчали. Потом заговорил Илларион:

– Да, если менты посадят Куприянову, то это… это полная жопа, Саша!

– О господи! – снова воскликнул Чередниченко. – Ты просто убиваешь меня, Ларик, без ножа режешь! Я не ожидал такого финала, совсем не ожидал. Я уже не рад, что мы начали всем этим заниматься… Ты должен дать мне слово, что спасешь меня, Ларик. Мне больше не на кого положиться. Так ты обещаешь мне, Ларик?

– Да остановись ты! Зарядил, как пулемет! Подожди…

Прошло какое-то время, и Прихожденков снова заговорил, но уже не с Чередниченко. Насколько я поняла, Илларион кому-то звонил.

– Да… Алло, алло… Кто это говорит? Да…

– Ну, что, Ларик? Ты звонил Куприяновой, да? – снова затормошил его Чередниченко. – Ну, что ты узнал? Говори же поскорей!

– Твое предположение оказалось верным, у Куприяновой в квартире полиция, – мрачным тоном сообщил Прихожденков.

– Ну, вот! Ну, вот! Я оказался прав! Что же теперь с нами будет, а, Ларик? Что теперь делать?

Похоже, заместитель начальника Управления культуры окончательно запаниковал.

– Что делать, что делать, – со злостью произнес Илларион. – Откуда я знаю, что делать?

– Как это откуда? Ты же затеял все это! Ты всем этим руководил! Ты должен был все предусмотреть, все предугадать. Я не верю, что ты не знаешь, что делать в сложившейся ситуации! У тебя определенно имеется какой-то план! Ну скажи, что ты уже придумал, как нам выкрутиться, ну скажи!

Прихожденков ничего не ответил.

– Ну почему ты молчишь, Ларик? – не отставал от него Чередниченко. – Что же нам теперь делать? Что можно предпринять?

– Я как раз сейчас думаю над этим. А ты отвлекаешь меня своим причитанием, – раздраженно заметил Прихожденков.

– Ну извини, Ларик. Больше я не стану тебя отвлекать. Только… не оставляй меня, Ларик! Защити меня. Умоляю тебя! Ты всегда знал, что надо делать, у тебя всегда было столько идей. Неужели… это конец? Да? Ответь мне, это конец?

– Послушай, что я тебе скажу, Саша. Дело сделано, к сожалению. Поэтому единственный выход – это… – Прихожденков как будто бы запнулся.

– Ну? Ну, какой выход? Говори же, Ларик!

– Надо делать ноги, Саша, – наконец сказал Прихожденков.

– Что? Что ты сказал? Ты это к чему, Ларик? Что ты имел в виду?

– И ты еще спрашиваешь? У тебя, Саша, я смотрю, совсем мозги съехали набекрень! Ты что, не понимаешь элементарных вещей? Уезжать надо отсюда! Теперь ты понял наконец? И чем дальше, тем лучше. Тем безопаснее.

– А куда же уезжать? Ты хочешь сказать, что надо ехать… за границу? Так?

– Ну да, именно так.

– Но… Мне нельзя никуда уезжать. Да меня никто и не выпустит за границу! Я же государственный служащий! Ты что, забыл, что ли?

– Да ничего я не забыл, – с досадой заметил Прихожденков. – Ты просто…

– Что «просто»? Что ты хочешь сказать, Ларик?

– То, что ты слишком много истеришь, вот что! Держи себя в руках! И не дергайся!

– Да я не… Просто я не знаю, что делать!

– Ну вот ты опять завел свою волынку! Ты по-прежнему не даешь мне сосредоточиться. Знаешь, что?

– Что, Ларик?

– Езжай-ка ты, Саша, сейчас домой!

– А ты, Ларик? Ты что будешь делать?

– А я буду думать, что делать дальше, Саша. Буду думать в тишине. Надеюсь, что что-то и придумаю.

– Хорошо, Ларик, хорошо. Как скажешь. Я сейчас уйду. Но, прошу тебя, когда ты будешь думать, как нам