общество и опрокинул общественные настроения во всеобщее замешательство и в великую растерянность. Казалось, что управление государством совершенно выпало из рук власти, которая и сама была тяжело поражена громом страшного злодейства. Растерянность и бессилие поразили весь верхний эшелон государственного управления.

Вот в такой обстановке сын погибшего Государя принимал на себя решение трудной задачи: не поддаться скорби и унынию, не впасть в безверие о российском обществе и вывести страну на путь надежного порядка.

Готов ли он был к этому? Трудный вопрос. Изначально Александра Александровича не готовили к престолу, который естественным образом предназначался его старшему брату. Поэтому о серьёзной разносторонней подготовке Александра к управлению государством беспокоились мало. Даже достаточная образованность оказалась не вполне достигнутой, что впоследствии он и сам хорошо сознавал. Конечно, после безвременного ухода его брата из земной жизни Александра стали готовить к престолонаследию, с 1865 года его старались, как можно ближе, знакомить с экономикой, национальной духовной культурой и военным делом. Александр был добросовестен в изучении этих дисциплин, но отнюдь не увлечён ими и вовсе не мечтал о восшествии на российский престол. И его подготовку к царствованию многие современники тогда вполне обоснованно считали недостаточной.

Как же он начал царствовать в дни всеобщего смятения, в дни гибели российского самодержца, во время, когда борцы «за народное дело» едва не каждый день кого-то убивали, и им немало сочувствовала российская интеллигенция. Более того, многие её представители поддерживали народников со всей увлечённостью и искренностью! Достаточно вспомнить, что их едва не святыми видели такие выдающиеся творцы русской культуры как великий писатель Лев Толстой и великий философ Владимир Соловьёв! Как и что в таких обстоятельствах было делать преемнику убитого самодержца?!

Деморализация власти в те дни была такова, что в немалой мере был утрачен хоть какой-то контроль за оперативными действиями народников. И лишь едва не случайно в первые дни после смерти Александра II (уже 5 марта) был обнаружен пятидесятикилограммовый фугасный заряд на углу Малой Итальянской и Невского проспекта, то есть буквально поблизости от Аничкова дворца, где в то время жил Александр Александрович. И в те же дни напротив дворца арестовали Софью Перовскую, готовившую покушение на наследника престола! Казалось, что народовольцы вездесущи и никакая сила от них никого не спасет. Да и если не вся свободомыслящая интеллигенция едва не боготворила их самопожертвование и их гремящий по всей России террор…

На кого и на что было опереться в те горестные и безумные дни начинающему правителю гигантской страны, которую закачало, словно на всемирной силы волнах? Самые близкие люди, составлявшие его двор, когда он стал Наследником – это граф С. Г. Строганов, генерал О. Б. Рихтер, князь В. А. Барятинский, князь В. П. Мещерский, обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев и другие – все пришли ещё из прежнего времени, и, казалось, были не слишком подходящи для сегодняшних, совсем иных обстоятельств: крайней потрясенности государственного аппарата и крайней опасности для государства. Как никогда дотоле, со страшной силой появилась всеразрушающая сила русской революционности. Это очень точно подметил М. А. Бакунин, сказав, что русский нигилист переживает свою разрушительную работу «как творческое наслаждение» и испытывает мучительное удовольствие от тоски по концу существующего мира. Кстати, уже не извечная ли это болезнь русской интеллигенции, ведь некоторые ещё у Гоголя усматривали нечто подобное…

И вот в этой, казалось бы, бесспорной обстановке уже на следующий день после погребения Александра II был обнародован манифест об основных принципах внутренней и внешней политики нового императора. Он предельно четок и ясен. И сразу стала понятно, что с широкой либерализацией будет покончено и от либеральных витийств государство перейдет к насущным созидательным делам. Стало ясно, что новому венценосцу будут нужны не рассуждатели, а работники-практики, профессионалы своего дела.

Кого новый Государь призвал для государственных практических дел? Стоит внимательно поглядеть на основные посты в его Комитете министров. Его председателем стал М. Х. Рейтерн. Михаил Христофорович в своих экономических взглядах исходил из мнения, что благосостояние государства может держаться лишь на хорошем достатке его населения и достойном развитии производительных сил страны. Он сам был искушённым практиком банковского дела и смог к середине 70-х годов XIX века добиться бездефицитности российского бюджета.

Новый император возвратил его на государственную службу и поручил Михаилу Христофоровичу председательство в Комитете министров, состав которого тоже говорит о многом. Назовём основные посты и тех, кому они были поручены.

Министерство путей сообщения. Его возглавил князь Михаил Иванович Хилков, человек необычной судьбы, проведший молодость в США, имевший там большой опыт труда на самых простых работах, например, в рудниках Пенсильвании.

Министерство финансов. Им стал руководить профессор Иван Алексеевич Вышнеградский, талантливый экономист, оригинальный мыслитель по финансовому делу. Он смог очень серьёзно усовершенствовать и укрепить русское финансовое дело и немало помог развитию промышленности.

Военное министерство. Оно было поручено генералу Петру Семеновичу Ванновскому, которого император хорошо знал по его участию в русско-турецкой войне и верил в его хорошие знания, опиравшиеся на практический опыт боевых действий.

Морское министерство. Его руководителем был назначен адмирал Иван Алексеевич Шестаков, дотоле широко известный непримиримой критикой состояния нашего флота и даже высланный за это за границу. Его возвращение обещало большие полезные новшества.

Министерство внутренних дел. Его возглавил граф Дмитрий Андреевич Толстой, человек крайне не либеральных взглядов, проповедавший жесткие ограничения всех хоть сколько-то демократических, гражданских свобод. Вот в этой кандидатуре всех ярче проявилось намерение нового Государя жестко откорректировать великие реформы от отца и немало «подморозить» царившую в стране «ростепель». Однако граф Толстой был близок к императору и ещё одной существенной стороной своих взглядов – настойчивым требованием постоянной государственной заботы о сельском населении страны.

Министерство иностранных дел. Многих современников удивило и опечалило назначение министром Николая Карловича Гирса. Все знали, что он не блещет остротой и самостоятельностью политического мышления и не отличается дипломатическими талантами, а отличается лишь безукоризненной исполнительностью. Очевидно, Государь и ожидал от своего министра иностранных дел именно такого профессионального достоинства. И в этом Гирс его отнюдь не разочаровал, волю царя он всегда выполнял прямо так с «железной» стойкостью, не смущаясь никаких возможных международных осложнений.

Прогрессивная Россия расценила такой состав Комитета министров как первый шаг царя к решительному «закручиванию гаек» в российской общественной жизни. Так всё и случилось: последовал запрет ряда периодических изданий, ограничение университетской автономии, предоставление полиции дополнительных полномочий.

«Временные правила» о печати, усиление цензуры, увеличение в судах процента заседателей от дворянства, отмена выборности земских начальников и ужесточение контроля над земствами в городах (всё это для либеральной части населения России явилось ничем иным как откровенными контрреформами). И, с либеральной точки зрения, это определение было