Взглянув на себя, Китти с отчаянием подумала, что ее груди и соски стали просто огромными. Непонятно почему она опять вспомнила про бывших моделей Никоса, в сравнении с которыми она явно проигрывала. К ней снова вернулась ее прежняя неуверенность. Лучи солнца заливали спальню, и мысль о том, что ей придется раздеться в их безжалостном свете, тогда как раньше они всегда занимались любовью в мягком, приглушенном свете ночников, вселила в нее страх.

— Я закрою жалюзи, — пробормотала она, отодвигаясь от Никоса и закрывая грудь руками.

Брови Никоса изумленно полезли на лоб. Он даже перестал расстегивать рубашку.

— Зачем? Мы на верхнем этаже, и за нами никто не подглядывает. — Но ему стало не до смеха, когда Китти упрямо продолжала прижимать руки к груди, не позволяя ему взглянуть на себя. — В чем дело, Китти? Почему ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел? Думаешь, я не понимаю, почему ты каждый раз так старательно прячешься под простыней?

Никос подошел к ней, и, когда ему, наконец удалось заставить Китти убрать руки, она опустила голову.

— Я растолстела, — выпалила она. — Я всегда была полной и не любила свое тело с того самого раза, когда… — Она оборвала себя и уставилась в ковер.

Никос нахмурился и пальцем поднял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза:

— С какого раза, дорогая?

Китти неопределенно пожала плечами.

— Это, в общем-то глупо, — невнятно начала она. — Мой отец всегда меня от всего слишком оберегал. Может, поэтому я выросла такой наивной. По желанию отца я пошла на свидание, — мое первое свидание, кстати, — с сыном одного из его друзей. Свидание… не удалось. — Китти сделала глубокий вдох. — Когда мы возвращались, мой «ухажер» навалился на меня на заднем сиденье своей машины.

— Что значит «навалился»? — Никоса окатили волны внезапной ярости, сменившейся желанием защитить Китти, обнять и прижать ее к себе.

— Он содрал с меня платье и… и стал меня трогать. Я попыталась его образумить, а потом начала от себя отталкивать. После он обвинил меня, будто я сама виновата, будто я его спровоцировала. Он заставил меня стыдиться своего тела… И сколько я себя ни уговаривала, я так и не смогла избавиться от этого чувства…

Никос нежно прижал ее к себе:

— Как звали человека, который так жестоко лишил тебя самоуважения?

— Василис Сарондакос.

— Опять этот тип?! Пусть он только попробует еще раз попасться мне на глаза! — мрачно произнес Никос. — У меня уже кулаки чешутся расквасить ему физиономию. Впрочем, — раздумчиво продолжил он, — есть более цивилизованный способ с ним расквитаться. Я как раз узнал, что Василис растратил все свое состояние, унаследованное им от деда, и сейчас разыскивает средства, чтобы вложить их в какой-то проект. Да, жаль будет, если он не найдет никого, кто бы их ему предоставил, — холодно сказал Никос, и Китти поняла, что ее муж может быть беспощадным противником. Он увидел устремленный на себя взгляд, и его глаза сразу потеплели, на лице появилась улыбка. — Забудь про Сарондакоса и его словах, дорогая. Ты должна гордиться своим бесподобным телом, а не прятать его. Ты стыдишься или чувствуешь себя грязной, когда я занимаюсь с тобой любовью?

Китти медленно покачала головой и не сказала, что не испытывает в его объятиях ничего, кроме жаркой, всепоглощающей страсти, из страха выдать ему свои истинные чувства.

Никос продолжал гладить ее по голове, и напряжение понемногу отпускало Китти. Ее сердце пропустило удар, когда он чуть отодвинул ее от себя и взял ее груди в ладони.

— Я хочу видеть, как твое тело становится золотым в лучах солнца, когда я буду заниматься с тобой любовью, — начал Никос обволакивающим, как бархат, голосом. — Я хочу видеть, как расширяются твои глаза. Я хочу увидеть тебя всю, Китти, каждый миллиметр твоего восхитительного тела…

Никос потянулся к прикроватной тумбочке и вытащил оттуда бархатный футляр.

— Подарок, — объявил он, протягивая его Китти.

— Еще один? — слабо запротестовала она, вспоминая все то, что Никос ей уже подарил за эти недели. Если бы он только догадался о том, что ей ничего от него не нужно, кроме нескольких слов, которых она, возможно, от него так и не дождется…

— Ты не собираешься его открывать?

Китти открыла футляр и уставилась на лежавшее на черной подушечке колье с бриллиантами.

Никос ждал, что она скажет, а Китти вдруг захотелось расплакаться. Она сильно прикусила нижнюю губу.

— Оно прекрасно, — сдавленно произнесла она. — Но ты и так уже мне много чего подарил. Тебе не обязательно покупать мне подарки, Никос.

Никос надел колье ей на шею — Китти почувствовала на коже холод камней.

— Мне нравится делать тебе подарки, — пожал он плечами. — Так я показываю, как сильно тебя ценю. Ну, конечно. — Никос любовался сверкающими камнями, обошедшимися ему в целое состояние. — Наш брак стал необходимостью, но мы оба взяли на себя ответственность за тот непродолжительный миг безумия. Думаю, мы стали не только любовниками, но и друзьями, правда, Китти? Наше доверие и уважение друг к другу — это самый ценный дар, который мы можем дать нашему ребенку.

Неужели все усилия Никоса, чтобы они стали друзьями и стали уважать друг друга, были только ради ребенка? Китти с болью поняла, что, видимо, так оно и есть. Ведь теперь их ребенка будет окружать спокойная атмосфера, так как его родители хорошо ладят друг с другом. Вот только для нее перспектива всю жизнь прожить в браке, в котором не будет места любви, вдруг показалась унылой и безрадостной.

Китти расчесывала волосы, темным водопадом спадающие на спину.

— Как ты относишься к тому, чтобы устроить вечеринку на следующей неделе? — спросила она, глядя на Никоса. — В последнее время мы только и делали, что ходили по гостям. Теперь наша очередь приглашать к себе гостей.

— Не возражаю, но не на следующей неделе. В воскресенье мне нужно лететь в Нью-Йорк. Я вернусь не раньше следующего уик-энда.

Китти расстроилась. Наверное, поэтому ее голос прозвучал слишком резко:

— Ты не мог сказать об этой поездке раньше? Ты летишь туда по делу?

В Нью-Йорке живет Шеннон Марш… Может, Никосу надоело быть примерным мужем и захотелось развлечься?

— Я бы хотела полететь с тобой.

— Боюсь, не в этот раз. — Никос смягчил свой отказ улыбкой. — Я буду занят всю неделю и не смогу уделять тебе много времени. — Увидев в глазах Китти разочарование и боль, Никос чуть было не передумал, но переговоры предстояли важные, и Китти его только отвлекала бы.

Но это была не главная причина. Ему хотелось побыть одному. В последнее время он что-то слишком часто думал о своей жене. Поездка давала возможность доказать себе, что он мог уйти от Китти в любую минуту, возникни у него такое желание.